Наследник - Гэри Дженнингс

Матео вошёл в таверну, а я тем временем направился к заднему входу, где один из метисов держал наготове наших лошадей. Выждав достаточно времени, чтобы Матео мог выпить и оглядеть столы, выяснив, где какие ставки, я положил под заднюю дверь пороховую бомбу, от души надеясь, что мой друг не забыл о том, что ему нужно держаться на противоположном конце питейного заведения. Как только громыхнувший взрыв обрушил дверь вместе с частью стены, я швырнул внутрь ещё одну бомбу и опрометью бросился к своему коню.

Расчёт был на то, что от испуга и неожиданности игроки бросятся наружу, забыв деньги на столах.

Спустя несколько мгновений мы подобрали выбежавшего из здания Матео и, оставив позади великий переполох и смятение, умчались прочь из городка.

Матео набрал полный карман серебра, но был в дурном настроении.

— ¡Ау de mi! Вы только посмотрите, до чего я дошёл, а? Благородный испанский кабальеро грабит игроков в таверне, как заурядный вор! Этак недолго докатиться и до того, что меня станут принимать за полукровку.

— Эй, hombre, взгляни на это с другой стороны. В кои-то веки раз ты покинул таверну с серебром в карманах.

Договариваться насчёт mordida я предоставил «брату» Матео. Как мы и рассчитывали, благочестивый характер представления послужил залогом быстрого одобрения. Я в это время занимался сценой и декорациями. Сцену мы устанавливали в десяти футах от задней стены монетного двора, в соответствии с указаниями, полученными от помощника начальника этого заведения. С носом, раздувшимся от того самого порошка, который использовал для маскировки Целитель, в монашеском одеянии, с растрёпанной бородой, я легко задурил чиновнику голову.

Вообще-то мы и не собирались пристраивать сцену к стене вплотную. Напротив, мы отгородили это пространство одеялами и декорациями, объявив «артистической уборной».

Эх, amigos, вы, наверное, думаете, что мы намеревались прибегнуть к взрывам? И удивляетесь, как это мы собирались разворотить стену, проделать проход и добраться до ценностей, не подняв тревоги? И как мы могли проделать всё это на глазах сотен собравшихся на наше представление зрителей? Ну а даже сумев наложить руки на сокровища, каким, интересно, образом мы предполагали выбраться из города, если все дамбы охранялись вице-королевскими soldatos, которым было приказано обыскивать багаж выезжающих из города, тем более ночью?

Разве бы мы не оказались в ловушке, как крысы?

Loco, скажете вы, безумие! Понимаю, поскольку я провёл столько времени в застенках, в руках палачей, это заставляет вас усомниться в моих преступных талантах. Аййя, оййя, как сказал бы Целитель. По правде, я и сам был не слишком высокого мнения об этих своих способностях, но мы охотились за сокровищами не ради шёлковых камзолов и золочёных карет, а во имя мщения. И поверьте мне, у никчёмного lépero имелось в запасе несколько фокусов.

Скрыв лицо под капюшоном рясы, я прогулялся по городу. Опасаясь встречи с Еленой или Луисом, я не стал приближаться к Аламеде, прошёл под аркадой главной площади и пересёк её, предаваясь воспоминаниям — в первую очередь о темноглазой юной девушке, в лужу под ногами которой я некогда бросил одеяло, о красавице, которую я преследовал по аллее из любви к ней самой и её стихам.

Потом ноги сами вынесли меня обратно на боковую улочку, где я держал печатную мастерскую и торговал libros deshonestos. Там по-прежнему находилась типография с книжной лавкой, и я зашёл внутрь. Хозяин поинтересовался, чем он может быть мне полезен.

— Gracias, я просто хотел бы взглянуть на имеющиеся у вас книги.

Подборка книг занимала у него пять полок. Пока я просматривал их, вошёл ещё один покупатель, который громко осведомился, есть ли в лавке «Жития святых», а печатник так же громко ответил, что найдёт ему экземпляр. Ничего особенного, не так ли, amigos?

Если бы меня не разыскивали по всей Новой Испании, я, пожалуй, мог бы позабавиться, назвавшись инквизитором и потребовав предъявить мне эти «Жития» на проверку.

Взгляд мой, скользнув по обложкам, заметил знакомое название. Я увидел изданное в 1597 году в Италии сочинение Гаспаре Таглиакоччи «De Chirurgia Curtorum Per Insitionem».

Таглиакоччи был хирургом, изучившим секреты индийских лекарей, которые умели менять форму носа и скрывать шрамы, пересаживая кожу с одной части тела на другую. Я снял книгу с полки, рассматривая обрез.

И увидел экслибрис в виде инициалов дона Хулио.

Руки мои задрожали так, что я едва не выронил книгу.

— Нашли что-нибудь интересное, добрый брат?

Совладав со своими чувствами, я приобрёл книгу по сходной цене и спешно покинул лавку.

Вечером на постоялом дворе, где мы остановились, я показал книгу Матео. Он тяжело вздохнул и отправился в трактир опрокинуть стаканчик.

В вечер перед «спектаклем» мы все нервничали. На успех представления у публики рассчитывать не приходилось. Правда, хоть и было ясно, что благочестивая постановка вызовет ворчание мушкетёров, но вряд ли даже они решатся освистывать Матео слишком громко, когда он вещает со сцены о Божьем воздаянии.

Матео предстояло исполнять роль рассказчика, а двоим нашим разбойникам помогать ему, иллюстрируя его слова своими действиями. Падать в нужных местах «замертво», а также устраивать «гром и молнию», подрывая порох и размахивая факелом перед большим зеркалом.

Третий разбойник должен был рыть со мной туннель.

Что, удивились? Спрашиваете, какой ещё туннель? Si, как вы и думали, мы собирались пробраться на монетный двор благодаря взрывам. Но вы-то наверняка вообразили, будто мы хотим проломить стену и ворваться внутрь. Ну уж нет, не настолько мы locos! Ясно же было, что хотя стражники наверняка поднимутся на второй этаж, а то и на крышу, чтобы смотреть оттуда пьесу, но если подорвать стену, то содрогнётся всё здание. Так вот, взрывы как раз для того и требовались, чтобы отвлечь внимание внутренней стражи и заглушить своим шумом звуки нашей тайной деятельности.

Уж не помню, говорил ли я вам, amigos, что, хотя стены монетного двора и были прочны, а окна забраны железными решётками, но пол нижнего этажа был дощатым. А помните ли вы, что грунт в этом городе такой мягкий и влажный, что копать землю здесь можно обыкновенной ложкой? Вот мы и копали, а землю вывозили в лес на тех самых повозках, на которых привозили оттуда дерево для сцены.

Собственно говоря, весь туннель достигал семи-восьми футов в длину и трёх в ширину — можно сказать, настоящий коридор для такого человека, как я, наловчившегося, например с целью ограбления древней гробницы, протискиваться и не в такие щели. Начинался туннель на огороженной площадке позади сцены, проходил под стеной и выводил прямо в сокровищницу — помещение, которое мы приметили ещё во время инспекции. Золото и серебро складывали туда и хранили под запором, пока не забирали на пробу и обработку.