Орда. Книга 1. Месяц седых трав - Андрей Посняков

Честно говоря, не столь уж и стар был цзиньский посланник, сколько мерзок – весь какой-то прилизанный, улыбчивый, липкий. И хитрый – на лице написано – хитрый! Нужен ему сейчас Баурджин, как же! Просто не менее хитрый Темучин, после случая с Цзы Фанем, якобы в целях безопасности посланника запретил тому куда-либо ходить одному – только в сопровождении «ученейшего Баурджина-нойона». Баурджин немало посмеялся, услыхав свое новое звание – «ученейший»! Это ж надо так обозвать! На китайский манер, наверное, чтобы большее впечатление произвести на «почтеннейшего шэньши».

– Хорошо ли вы спали, уважаемый господин Ло? – подъехав к выделенной посланцу юрте, вежливо осведомился юноша.

– А, вот и вы, господин Баурджин-гуай! – Чжан Ло как раз вышел наружу и, дожидаясь, пока слуги приведут лошадь, щурился, посматривая по сторонам. Лицо у него было… не сказать, чтоб неприятное или особо дурное, вполне обычное для китайца лицо… но вот выражение… Этакое «я-вас-очень-очень-уважаю-люблю-но-при-случае-обязательно-воткну-нож-в-спину»! Именно так.

Китаец приторно улыбнулся:

– Спал я, словно младенец, спасибо великому хану. Не затруднит ли вас, уважаемый шэньши Баурджин-нойон, сопроводить меня на прогулке вдоль реки? Там такие чудесные места, они очень напоминают мне родину.

– Рад буду сопровождать, – приклеив улыбку, кивнул Баурджин. – Я и сам туда собирался.

Вот тут он ничуть не погрешил против истины! И в самом деле – Гамильдэ-Ичен тоже должен быть где-то там, у реки, вместе со всеми. А сменятся они не скоро, так что лучше уж съездить самому, тем более – и случай удобный представился.

– Мэй Цзы тоже поедет с нами, если вы не против, – посланник улыбнулся еще шире, – видите ли, она знает много стихов. А я люблю поэзию.

– Конечно, конечно, пусть едет!

Ага, стихи она будет читать, как же! Лишняя пара глаз и лишняя пара ушей. Что же там собирается высматривать Чжэн Ло? Расположение караульных постов? Но – зачем это ему? Где империя Цзинь и где река Керулен? Прямо скажем, не близко. Впрочем, для шпиона любая информация лишней не будет. Хотя что толку ему от постов? Они ж все временные.

Втроем они не спеша ехали вдоль голубой ленты реки, наслаждаясь прохладным ветерком и зеленью корявых, растущих на береговых кручах сосен. Яркое солнце отражалось в воде узенькой золотистой дорожкой, в омутах играла рыба. Баурджин-Дубов улыбнулся – а хорошо было бы посидеть сейчас с удочкой, хотя бы во-он у того плеса…

– Красивая река, – негромко сказал Чжэн Ло. – И широкая…

Позади что-то коротко произнесла Мэй Цзы. Что – Баурджин не понял, сказано было по-китайски.

– Она спрашивает, не нужно ли почитать стихи? – повернув лошадь к реке, с улыбкой пояснил посланник.

– Что ж, – Баурджин пожал плечами. – Если хочет, пусть почитает. Я ведь все равно ничего не пойму.

Странные были стихи. С каким-то лающим указующе нервным ритмом. Баурджин, признаться, ожидал от китайской поэзии чего-нибудь понежнее, напевнее. А тут… Словно отрывистые команды вермахта.Чжен Ло переводил:

Расцветают цветы под весеннее пение птиц,

Словно в утренний снег облачаются горы над ними.

Разделить бы мне тело на тысячи зрячих частиц,

Чтоб под каждою сливой Лу Ю любовался цветами.

– Лу Ю – так зовут поэта, – пояснил чиновник и, явно хвастая, добавил: – Я с ним лично знаком!

– Хорошие стихи. – Баурджин тряхнул головой и подумал, что в переводе все это звучит куда изящнее, нежели в оригинале, даже в нежных устах Мэй Цзы.

– Давайте прогуляемся по бережку! – предложил Чжэн Ло.

Баурджин снова согласился, хорошо помня приказ Темучина – ни в чем посланнику не мешать. Просто ходить рядом и наблюдать. Внимательно. А потом – подробно докладывать. Баурджин-Дубов этот приказ воспринял как надо – все правильно, разведка и контрразведка должны добывать информацию, а уж делать выводы и приказывать – прерогатива ставки.

И кой же черт посланника понесло к реке? Полюбоваться природой, стихи послушать? Ой, не смешите мои шнурки…

На всякий случай юноша старательно запоминал все те места, где они, хоть ненадолго, задерживались. У старой сосны, напротив большого серого камня, дальше… А дальше Чжэн Ло словно бы застыл у камышей, даже наклонился, умыл водою лицо.

Мэй Цзы снова заговорила, и посланник, оторвавшись от воды, зашагал дальше. Правда, перевести не забыл:

Уже улетают гуси к югу, для нас чужому.

Цветут в садах хризантемы, краснеет в лесах листва.

И мысли мои подобны ножницам из Виньчжоу:

Отрежу кусок пейзажа и переложу в слова.

Хорошие был стихи, образные. Вот только в оригинале звучали хуже некуда, как-то отрывисто, зло.

И снова побрели, и опять почитали стихи, и остановились, и постояли, любуясь на игру солнца в светлой воде… Так и бродили, словно больше других дел не было – с чего, спрашивается?

Выставленные посты – пара-тройка вооруженных копьями и саблями всадников – попадались довольно часто, но всю компанию преспокойненько пропускали. Видать, как и Баурджин, получили соответствующий приказ – не мешать. Юноша уже давно порывался спросить у воинов – где караулы найманов? Да не успел – увидал сам! Вернее, сначала услыхал знакомый голос Гамильдэ-Ичена. Уж кто-кто, а этот парень явно не собирался изображать из себя конную статую, а болтал, болтал, болтал… Благо напарники ему достались не из особо разговорчивых – Кооршак с Юмалом. Вот тоже Гамильдэ-Ичен – светлоглазый, с тонкими чертами лица, с веснушками даже! – типичный монгол. Ну, хоть здоровяки парни, Кооршак и Юмал, на этих самых монголов походят – если хорошенько прищурятся. А вообще-то, никакие они не монголы – найманы! А кто такие найманы? По всем признакам – европеоиды…

Подойдя ближе, Баурджин навострил уши – что это там Гамильдэ-Ичен парням впаривает?

– И вот, когда наш нойон Баурджин-гуай получит наконец свои пастбища, мы тоже станем важными и значительными людьми! Станем-станем, в том нет никаких сомнений, это так же верно, как то, что Солнце вращается вокруг земли…

– Вот это как раз не совсем верно. – Баурджин вышел из-за кучи камней. – Точнее, совсем не верно. А, впрочем, не суть… Здорово, ребята!

– Да будут милостивы к тебе Иисус и Христородица, Баурджин-нойон! – наперебой обрадованно откликнулись парни.

Эта их радость была Баурджину приятна, да он и сам чувствовал, что соскучился по друзьям, уже вторые сутки несущим службу.

– А где мой брат Кэзгерул Красный Пояс?

– Поехал с другими десятниками к ханскому гэру. Видать, получить инструкции.

– Важный человек! – Юноша улыбнулся. – Гамильдэ, не вспомнишь ли, с какой девчонкой уехала Джэгэль-Эхэ?

– А что, твоя невеста еще не вернулась? – с тревогой переспросил Гамильдэ-Ичен. – Сменимся – поедем искать!