Удачник Леонард. Эхо Прежних - Владимир Корн

– И как ты могла такое обо мне подумать?! Не нужно мне его мясо.

– Так зачем же тогда он?

– У него во рту трубка должна торчать – вот зачем. Что нам, еще одна помешает?

– Так что же ты сразу-то не сказал? Твои слова как угодно можно было истолковать.

– А ты сама мне времени дала хоть немного?

– Успокойтесь оба, – сказал я. – Нет там никакого трупа. И изначально не было, потому что не так уж сильно ему и досталось. А потом его сообщники уволокли. Думаю, они сейчас уже далеко отсюда.

– Жаль, – искренне вздохнул Головешка, – у меня ведь с этой трубкой такой замечательный план был связан!

К планам Теодора, после того как он нас всех спас, мы относились серьезно.

– Рассказывай, какой именно.

– Простой и надежный. Надев эти трубки, можно было бы незаметно отправиться за помощью. Лео с Блезом, или он же с этим Рыцарем Печального Образа.

Гаспар действительно в последнее время постоянно был печален и хмур. С Головешкой они практически не общались: так, только в случае крайней необходимости. И вот что я заметил. Когда разговор все же у них происходил, Гаспар всегда сгибал ноги в коленях. Совсем чуть-чуть, едва заметно. Но как известно любому воину, посвятившему хоть какое-то время овладению ратным ремеслом, среагировать на внезапный удар на прямых ногах куда сложнее.

– А что бы тебе самому не отправиться? Ты же теперь храбрым стал, – спросил Гаспар, вероятно уже по привычке чуть согнув ноги.

– Просто шансов у меня нет, – развел руками Головешка. – Сами же знаете, какой из меня пловец.

– Их ни у кого нет: слишком большой путь вплавь получается, – сказал я. – Хоть под водой, хоть по воде. Разве что пирогу украсть. Но дальше начнется такой фарватер, что без Барри не обойтись. С собакой плыть под водой будет трудно, а уж постоянно меняться с ней трубкой еще сложнее.

– Надеюсь, Аллигаторы каким-то образом узнают о постигшем нас несчастье, приплывут сюда сами и спасут, – предположила Рейчел.

– Даже если узнают, не спасут, – поспешил разочаровать ее я. – Ты же лично запретила им воевать до следующего знамения. А оно если и случится, только через год.

– Целый год нам здесь трудно будет продержаться, – печально вздохнул Головешка. – На вяленой рыбе. Впрочем, есть у меня еще одна идея. Вот она-то точно должна сработать!

Мы посмотрели на него все разом: говори!

– Я тут что было подумал, – глядя на меня, начал Головешка. – Может, вам с Рейчел стоит пожениться еще разок?

– А это-то еще зачем?

В последнее время мы с Рейчел фактически только тем и занимаемся, что бесконечно женимся.

– Так получается, что после каждой вашей женитьбы мы избавляемся от очередных проблем, – пояснил он.

Вообще-то от очередных проблем избавляемся мы с Рейчел. И все-таки рациональное зерно в словах Теда есть. Все мы зависим друг от друга и, избавляясь от своих проблем, других избавляем тоже.

– Головешка, ну и как ты все это себе представляешь? – спросила Рейчел. – Что-то я поблизости ни храмов, ни жрецов не наблюдаю. Ладно, с храмом все проще: разберем наше укрепление и выстроим из него храм. Но где взять хотя бы самого захудалого жреца? И вообще, что это нам даст?

У Теда на все был готовый ответ:

– В храмах, впрочем, так же как и в жрецах, необходимости нет. Ведь у нас есть Элекия – богиня семейного счастья. И кому, если не ей, такую клятву приносить?

– Ну хорошо, а что это нам даст?

– Вы избавляетесь от очередной проблемы, которая заключается в том, что мы не можем выбраться из этой ловушки. А за компанию и все мы. Ну так что? Лео, ты согласен?

Я лишь устало махнул рукой. Прав Головешка или нет, ничего непривычного мне не предстоит.

– Рейчел, а ты?

– Мне нужно подумать, – сказала она.

– Как «подумать»? – Ответ девушки стал для Теодора такой неожиданностью, что он даже головой тряхнул, не веря своим ушам. – И долго ты собираешься думать?

– Еще не знаю. Может, неделю. А может, и месяц понадобится. Слишком ответственный шаг в моей жизни, не обжечься бы потом.

– Рейчел, ты чего? Нам целый месяц тут торчать, из-за того, что тебе надо подумать?! – Наивности Головешки, который принял слова Рейчел на веру, с лихвой хватило бы на всех остальных. – Что тут думать? Ты только посмотри, какого ты себе жениха урвала! – начал горячо расхваливать меня Головешка. – И умный, и пригожий, и Счастливчик к тому же. А уж как он тебя любит!

– Ты так считаешь?

– Точно тебе говорю!

– И верно: чего это я? Ладно, согласная я выйти за Лео замуж.

Головешка, вероятно, опасаясь, что та вдруг передумает, схватил нас обоих за руки и потянул за собой к статуе богини. Установив нас перед ней, сам он встал за Элекией.

– Лео, согласен ли ты сделать Рейчел своей женой, любить ее всю жизнь, носить на руках и так далее?

Я понятия не имел, что именно подразумевал Головешка под «и так далее», но все же кивнул.

Затем спохватился, что кивка будет мало, и добавил: «Да!»

– А ты, Рейчел?

– Что именно «я»? В чем я должна быть согласна?

– Ну как это в чем? Обещаешь ли ты любить Лео, холить, нежить, лелеять, вкусно кормить, штопать ему рубахи, воспитывать его детей, не обделять ласками, не ругать по пустякам и быть верной?

– Обещаю. Разве что на руках его носить не собираюсь – для этого я слишком хрупкая.

Выйдя из-за статуи, Головешка торжественно провозгласил:

– Богиня Элекия объявляет вас мужем и женой. – И тут же с надеждой посмотрел на врата – открываются те, нет?

Видя такую его реакцию, мы с Рейчел не смогли удержаться от улыбок. Благо что они вполне сошли за счастливые улыбки молодоженов.

Увы, но врата даже не шелохнулись.

– Головешка, а поцеловаться? – спросила Рейчел.

– Что «поцеловаться»?

– После того как ты, вернее, богиня Элекия объявила нас мужем и женой, ты обязан был добавить: можете теперь поцеловаться.

– А вы что, до сих пор еще не нацеловались? Ну, поцелуйтесь тогда.

Судя по Головешке, после того как его план не сработал, интерес к обряду бракосочетания он утратил полностью.

Глядя на нас со стороны, Блез обхохатывался. Гаспар лишь кивал головой: мол, в умственных способностях Теодора сомнений у него не возникало никогда.

– Лео, а ты чего такой задумчивый? – сразу же после брачной церемонии подошел ко мне Блез. И с надеждой спросил: – Что-то придумал?