Русский Лондон - Сергей Романюк

Его брат Роман Илларионович Воронцов не испытывал таких затруднений – он женился на богатой сибирячке Марфе Ивановне Сурминой, да к тому же сам не был чист на руку, недаром его прозвали Роман-большой карман. Обличитель нравов того времени князь М. М. Щербатов писал: «Граф Роман Ларионович Воронцов, во все время своей жизни признанной мздоимцем, был определен в наместники во Владимир и не преставал обыкновенные свои мздоимствы производить». Дело дошло до того, что Екатерина прислала ему подарок с намеком – большой кошелек, который прибыл к нему как раз в именины и, говорят, так на него подействовал, что он вскоре заболел и умер.

У Романа Воронцова было четверо детей: две дочери – Елизавета, ставшая фавориткой императора Петра III, и Екатерина, участвовавшая в перевороте Екатерины II и сыгравшая позднее большую роль в истории русского просвещения, и два сына – старший Александр, крупный государственный деятель екатерининского и александровского царствований, и младший Семен (1744–1832), бывший на протяжении многих лет русским послом в Великобритании. У него были и дети, родившиеся после того, как он овдовел – от англичанки Елизаветы Брокет, получившие фамилию Ронцовых, которые «пользовались особенною нежностью своего родителя, так что на них уходило его состояние».

А сыновья его Александр и Семен, рано лишившись матери, получили воспитание в доме дяди Михаила Илларионовича, который руководил внешней политикой России и был образованным человеком, интересующимся вопросами культуры – он покровительствовал М. В. Ломоносову.

Семен Воронцов прожил долгую жизнь, проведенную на службе Российского государства и обнимавшую собой шесть царствований – Елизаветы Петровны, Петра III, Екатерины Великой, Павла I, Александра I и Николая I. Как писал биограф С. Р. Воронцова, он «первоначально получил легкое Французское обучение, но от своего дяди-канцлера, и в особенности от своего брата, одного из образованнейших людей того времени, заразился страстною охотою к чтению и до глубочайшей старости сохранил в себе благородную потребность непрестанной умственной пищи. В ранней молодости ему удалось проехаться по всей России, побывать в Сибири, и в Астрахани, а потом, в долгих походах, узнать близко Русскую землю, Русского простолюдина, в особенности Русского солдата».

В молодости Семен Воронцов мечтал стать военным: «С самого раннего детства я имел страсть и неодолимый порыв к военному ремеслу», – писал он в автобиографии[204]. Назначенный благоволившим ему Петром III камер-юнкером, он отказался от много сулившей ему придворной карьеры и, как он сам писал, «умолил его не делать из меня придворного, объясняя, что в тысячу раз больше желаю поступить в гвардию поручиком… Он согласился, и я был совершенно счастлив». Все это произошло за три дня до переворота июня 1762 г., приведшего к власти Екатерину II. Ему сообщили о бунте войск: «Мне тогда было всего 18 лет; я был нетерпелив как Француз и вспыльчив как Сицилиец. Я пришел в невыразимую ярость при этом известии». Воронцов не мог изменить присяге – «лучше умереть честно, верным подданным и воином, чем присоединиться к изменникам» – и бросился на защиту императора Петра, но его арестовали и посадили под караул. Через 11 дней его по приказу Екатерины выпустили и позволили продолжать службу, но он не хотел оставаться в России и был назначен в посольство в Вену. Оттуда Воронцов перевелся в армию. Он храбро и разумно командовал, отличился при важнейших сражениях русско-турецкой войны, получил орден Георгия и стал полковником, но военная карьера ему не удалась – против него был настроен всемогущий Потемкин.

В 1782 г. Воронцова назначили послом в Венецианскую республику, но он там вскоре затосковал от совершенного отсутствия каких-нибудь дел и запросился в другое, более оживленное место. Из Лондона и Парижа он выбрал первое – ведь послом там был (в 1762– 1763 гг.) его старший брат, оставивший полезные знакомства и связи. Воронцова назначили послом, но сразу выехать на место новой службы он не смог: скончалась от туберкулеза нежно любимая молодая жена Екатерина Алексеевна, дочь адмирала А. Н. Сенявина. От этой потери Семен Романович сам тяжело заболел и долго не мог оправиться. Он писал (письмо по-французски) брату из Падуи 16 (5) сентября 1784 г., на одиннадцатый день после кончины жены: «Вы знаете уже о моем горе, но вы не можете представить, до какой степени я несчастен. Я был спокоен и счастлив; я не хотел ничего, я не завидовал ничьей судьбе, и нет никого, чьей судьбе я завидую в настоящее время. Мое существование ужасно. Три года моего счастья прошли как один миг, и мое будущее существование будет вечным страданием… Какая женщина, какая подруга, какой ангельский характер!» Похоронили ее в Венеции, в греческой церкви св. Георгия, а Воронцов так и остался вдовцом.

Только в мае 1785 г. он прибыл в Британию и с 24 мая стал официально послом России в Лондоне, где ему предстояло провести 47 лет – всю оставшуюся жизнь. Вместе с ним были и двое его детей – трехлетний Михаил и полуторагодовалая Екатерина.

Воронцов не был достаточно знаком с дипломатией вообще, а в особенности с английский политической системой. Как писал он своему другу Ф. В. Ростопчину, который застал его в Лондоне «брошенного, помимо воли его и очень поздно, уже на закате дней, без всякой предварительной подготовки, на поприще совершенно чуждое его вкусам и привычкам; короче, политического новобранца, который приступал к изучению своего дела на 44-м году жизни…». Уже позже он так объяснял трудности посольских обязанностей в Великобритании, непостижимых для русских: «Здешняя миссия не похожа на прочие, ибо образ здешнего правления от других отличается, дела не идут, как в других землях. Двор и министерство не могут ничего сделать без обеих камер Парламента, в коих всегда бывают разные фракции, но и Парламент не так независим в своих действиях, как те думают, те, кои не знают совершенно Англию, ибо Парламент сам весьма зависим от расположения мыслей нации, которая во всех важных делах весьма действует на поведение обеих камер».

Воронцов установил деловые и дружеские отношения со многими представителями британской политической элиты, он активно работал для установления тесных отношений между двумя государствами. Воронцов писал: «любя Англицкую нацию и зная, что она любит Россию, мне прискорбно было видеть, что сии две земли будут теперь в отдалении интригами Берлинского двора и еще другого, который наипаче всех будет пользоваться нашим несогласием с Англиею».

Тогда Великобритания с подозрительностью наблюдала успехи русской экспансии и, как могла, вместе с Пруссией противодействовала ей. Дело дошло до того, что премьер-министр Уильям Питт объявил о мобилизации флота, а для России война была бы гибельна. Воронцов, понимая, насколько важно выражение общественного мнения для правительства Англии, стал действовать решительно: он встречался с лидерами оппозиции, убеждал их противодействовать военным планам правительства, издавал множество брошюр, где доказывал невыгодность для Англии разрыва отношений, и что было особенно важно, торговых, с Россией. Он добился того, что созывались митинги, на которых требовали остановить посылку флота. В конце концов правительство было вынуждено отступить.