Призрак страсти - Барбара Эрскин

– Беннет может мне это внушить. Хитрость гипноза в том, что человек делает то, что ему велят. Он может руководить моим сознанием.

– Я считаю, что ты очень наивная, Джо, очень наивная, – вздохнула Сиклифф и встала. – Но с тобой, как мне хорошо известно, спорить бесполезно. Подожди, я принесу тебе бумаги Реджи.

Она вернулась с дипломатом, полным бумаг и записных книжек.

– Мне кажется, тебе нужно все это взять. Все бумаги семейства Клиффорд. Конечно, у кого-то семейные архивы более полные и в большем порядке. Но все же это лучше, чем ничего. Большинство документов относятся к восемнадцатому и девятнадцатому векам. Ты потом их посмотришь. А вот на это тебе стоит взглянуть сейчас. – Она развернула давнее письмо, на нем сохранилась печать, которой оно было скреплено. Тонкая паутина букв порыжела от времени.

Джо бережно взяла письмо и, напрягая зрение, попыталась разобрать незнакомый каллиграфический почерк. Письмо было датировано 12 июня 1812 года. Джо начала читать вслух: «Мой дорогой племянник, меня заинтересовали ваши замечания, касающиеся замка Клиффорд около Уитни-он-Уай. Я также побывал в тех местах несколько лет назад. Мне не удалось проследить родство нашей семьи с теми Клиффордами – Розамунда, как вы помните, была отравлена неистовой Элеонор, женой короля Генриха II. Безусловно, мне хотелось бы отыскать какие-либо свидетельства родства с такой романтичной дамой, у которой судьба оказалась столь трагичной. Однако существует легенда, связывающая нас с землей Уэльса, а эти края недалеко от Клиффорда. Мне не удалось добыть точных сведений, но, тем не менее, в семье на протяжении нескольких поколений живет предание, что наш род ведет начало от принца Южного Уэльса Груффида, но я не знаю, где и как возникла эта линия. Удовлетворимся тем, что в нас, возможно, есть немного королевской крови». Джо опустила письмо и весело рассмеялась:

– Надо же, какая прелесть!

– Не обольщайся, девочка моя, на этот счет, – поморщилась Сиклифф. – А сейчас откладывай все это, и давай поедим, пока не остыло.

Пока бабушка отдыхала, Джо отправилась в Клэр. Она остановила машину у массивной, одетой в каменное кружево церкви и долго наблюдала за двойным рядом узких стрельчатых окон. Бесконечной вереницей тянулись облака. Может быть, Ричард де Клэр также стоял, любуясь этой церковью? Она представила его таким, каким видела в последний раз в Абергавенни: в темных глазах смешались боль, любовь и отвага. Его темно-зеленую мантию скрепляла на плече большая брошь, украшенная эмалевым узором.

Глубже засунув руки в карманы джинсов, Джо еще немного постояла, с задумчивым видом взирая на каменные стены, а потом поправила на плече сумку и решительно направилась к южному входу.

Нет, Ричард де Клэр никогда не стоял у этой церкви. Чтобы понять это, ей оказалось достаточно взглянуть на колонны с каннелюрами и высокие окна. Церковь возвели значительно позже его времен. Разочарованная, Джо пошла, осматриваясь, по широкому проходу. Кроме нее, еще несколько посетителей с путеводителями в руках ходили по церкви, тихо переговариваясь. Не обращая на них внимания, Джо поднялась по ступеням алтаря и остановилась, размышляя о том, когда в последний раз стояла она перед алтарем – было ли это в Брекноке, когда Джеральд служил мессу? Ей помнился смешанный запах ладана и свечей, чей едкий дым развеивал холодный ветер с гор, проникавший во все углы замка. Она помнила, как смотрела на каменное изваяние девы Марии и молилась за своего еще не рожденного ребенка искренне и горячо, и душу ее в то время заполнила спокойная уверенность, что молитва эта будет услышана. Джо с грустью подумала, глядя на стоявший на алтаре крест, надолго ли хватило Матильде ее веры? Сохранила ли она ее и когда умирала? Джо не рассказала ни Питу Левесону, ни Сиклифф, что ей известен уже конец истории.

Почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд, она смущенно отвела глаза. В такой пуританской, по-спартански суровой церкви ее воспоминания о своем католическом прошлом выглядели кощунством, а желание преклонить колени и перекреститься перед уходом для современной Джо было сравнимо с идолопоклонством.

Джо поспешила покинуть церковь. Сначала она объехала город, восхищаясь средневековыми зданиями, затем, следуя указателям, свернула к парку и замку.

Она вышла из машины и огляделась. На том месте, где когда-то высился огромный величественный замок Клэров, теперь остались руины железнодорожного вокзала. Восточная железная дорога разрушила большую из сохранившейся части замка. Но дорога пришла, в свою очередь, в упадок, о ней напоминала пустая коробка вокзала, а между платформами подстриженная трава покрывала пространство, где проходила колея. От замка с девятисотлетней историей уцелело несколько участков стены. Но остался холм, сплошь поросший лесом, на котором стояла основная башня замка. По извилистой тропе Джо уверенно поднялась на вершину. Оттуда открывался отличный вид на весь Клэр. В воздухе витали запахи свежескошенной травы и меда. Джо положила руки на остаток каменной стены, как будто такое прикосновение могло связать ее с прошлым. Но она ничего не почувствовала. Прошлое не торопилось давать о себе знать. Сквозь толщу столетий не проникло даже слабое колебание.

Вечером Джо занялась бумагами из дипломата бабушки. Она сидела в своей спальне, в распахнутые настежь окна вливался нежный аромат сада. На душе у нее было спокойно. На свет маленькой настольной лампы слетелась туча мошкары, но Джо ничего не замечала, поглощенная изучением старых писем и записей. Раньше у нее никогда не возникало желания узнать историю семьи. Как и Сиклифф, она жила только настоящим. Возможно, такое равнодушие объяснялось тем, что отец ее умер, когда она была очень маленькой, и он ей почти не запомнился. С матерью Джо теперь виделись редко. При встрече, обмениваясь поцелуями, они испытывали прилив теплых чувств, но когда начинали искать общие темы для разговора, то очень быстро оказывались в трясине глухого непонимания с обеих сторон. Джулия Клиффорд жила в это время в Сан-Тропе. При воспоминании о матери Джо улыбнулась. Осенью или на Рождество они снова увидятся, возможно, у Сиклифф, обменяются подарками, посудачат о том, о сем, и их пути вновь разойдутся. Джо взглянула на письмо, которое держала в руках, и ей вдруг подумалось, что ее сарказм и язвительность, возможно, были непосредственной реакцией на бесцветную суету жизни матери. Она не сомневалась, что прошлое Джулию не интересовало. Для нее оно было также мертво и забыто, как и отец Джо.

В письмах нашлось только одно указание на отдаленное прошлое. Это был таинственный Груффид Уэльский. Возможно, он каким-то образом связывал ее родством с Матильдой? Но как могло такое произойти, если Уильям был непримиримым врагом валлийцев? Она пожалела, что не запомнила имен детей Матильды. Только одно имя врезалось ей в память: малыш Уильям. Ее ребенок.

Она вернулась домой поздно вечером в воскресенье, утомленная длинной напряженной дорогой. Спала она крепко, без снов, и проснулась от телефонного звонка.

– Джо, это ты? – звонила Бет Ганнинг. – В чем дело, черт возьми? С какой стати ты отдала свою историю Питу Левесону?