Я люблю тебя больше жизни - Настя Любимка

Я закатила глаза. Да после вчерашнего он вряд ли пред полагал, что ты пожелаешь с нами общаться. Хотя, с другой стороны, я бы тоже не захотела пускать сестру, которая может навредить.

— Ты ожидала чего-то иного? — спокойно спросила ее.

Ристан притих, не понимая, почему атмосфера из просто напряженной стала мрачной и даже пугающей.

— Я… — девочка неосознанно сжала кулаки.

— Брат просто не подумал, что ты можешь обидеться. — Ристан поднялся из-за стола. — И он решил, что ты не захочешь копаться в книгах. Ты ведь…

Я видела, что Тисса собиралась сказать гадость, а потому просто не дала ей этого сделать.

— Когда вернется Кристиан, спросишь у него сама, — с нажимом произнесла я, — ни я, ни Ристан не в курсе. Но я полагаю, что брат твой прав и Кристиан просто не задумывался над формулировкой своего предложения.

Секунд пять мы переглядывались. Ристан замер на месте, так и не дойдя до Тиссы.

— Ты закончила с десертом? — спросила у девочки.

— Нет, — буркнула она.

— Значит, поднимешься позже.

Я вообще-то не знала, где в доме находится библиотека, но предполагала, что вряд ли рядом со столовой.

— Вы не будете меня ждать?! — неподдельно изумилась Тисса, а внутри меня подняла голову змея по имени отвращение.

Господи, и как девочке удавалось столько времени играть роль милого и послушного ребенка? Сейчас она демонстрировала уродливое лицо эгоистки.

Так, Оксана, спокойствие.

— Конечно не будем. У меня на родине есть такая пословица: семеро одного не ждут.

— Но я же…

Ристан дернулся было обратно к стулу, но в итоге остался стоять. Я же выразительно смотрела на девочку, надеясь, что мое лицо сейчас — открытая книга. И мысли написаны на лбу. Кажется, она поняла и без слов, что я не особо довольна ее поведением.

Мальчик, видимо, уже настолько привык выполнять капризы сестры, что его тело действовало автоматически. Он все-таки сел и выжидательно уставился на Тиссу. Та же едва уловимо улыбнулась удовлетворенно.

— Ристан, пойдем, — позвала я.

— Но…

Ребенок поднялся, пусть и пытался возразить.

— Тисса присоединится к нам позже.

— Хорошо, — после секундной заминки все же согласился он и ухватился за мою ладошку.

Когда мы вышли за дверь, что-то с силой грохнуло об стену и разбилось.

«Вот какая ты, оказывается. Что ж, юная леди, свой выбор ты сделала».

К моему великому сожалению, инцидент в столовой был не единичным. За прошедшую неделю Тисса то и дело выкидывала фортели, которые всегда сводились к одному: ей уделялось меньше внимания, чем она желала.

Возможно, произошла накладка: ее болезнь и буйство гормонов. Все-таки она подросток, пубертатный период еще никто не отменял.

Ее истерики порой доходили до абсурда, и я невольно начала задаваться вопросом: а не предменструальный ли синдром у нее? А сегодня утром поняла, что была недалека от истины.

— Почему идет кровь? — хныкала на кровати Тисса. — Я умираю, да?

Я стояла рядом и покусывала губу. Ведь могла бы и раньше догадаться, что с ней происходит! Девочка жаловалась на боль в животе, а я не придала этому значения. Думала, опять капризничает. Хороша же я!

Все ведь было понятно. Частые перепады настроения, повышенная агрессивность и склонность к обильной слезоточивости. Кто ж знал, что для Тиссы это впервые.

Невольно задумалась о том, что и у меня давно не было менструации.

Вдохнув поглубже, медленно выдохнула. Мне предстояло успокоить подопечную и постараться правильно все объяснить.

— Тисса, — я присела на край кровати, — ничего страшного не случилось. Просто ты стала девушкой.

Следующие двадцать минут, насколько могла подробно, объясняла ей, что такое яйцеклетки и что собой представляет половое созревание. Единственное, с чем я не могла помочь, так это со средствами гигиены, поскольку понятия не имела, чем пользуются местные женщины. Поэтому пришлось звать Инесс, с которой за эту неделю мы смогли не только найти общий язык, но даже подружиться.

— Ох, радость какая! — всплеснув руками, воскликнула служанка, вникнув в суть проблемы. — Леди Тисса, поздравляю вас.

Боюсь, не только Тисса смотрела на женщину недоверчиво и удивленно.

— Вы стали взрослой! И сможете иметь детей, — пояснила она.

А мне на ум пришли мусульмане. Кажется, у них придается огромное значение менструальному циклу девочек. Если не ошибаюсь, именно с этого момента они считаются взрослыми и им следует повязывать платки на головы.

— Сейчас все принесу, расскажу и покажу, — с широкой улыбкой на губах заявила Инесс и, не дав нам опомниться, вышла из спальни.

Я обнимала девочку и сама сгорала от нетерпения узнать, какие средства придумали в этом мире. Может, они лучше прокладок и тампонов?

И каково же было мое искреннее изумление, когда женщина принесла ворох тряпок.

Пожалуйста, только не это!

— Леди Тисса, во время этих дней вам нужно носить специальное белье. — То, что я приняла за тряпки, оказалось трусиками.

Женщина показывала разноцветные трусики, предлагая Тиссе выбрать те, которые она наденет.

— Менять их нужно один раз в три-четыре часа. После этого белье утилизируется, — продолжала Инесс. — Когда вы станете мамой, сможете пользоваться иным средством.

— Простите? — Это уже я.

— Вам ведь тоже ничего не рассказывали? — всполошилась горничная и нахмурилась. — Я обязательно расскажу вам все позже.

— Хорошо, спасибо.

С помощью Инесс помыла Тиссу и помогла ей одеться.

Девочка предпочла сегодня отлежаться, поэтому я распорядилась, чтобы завтрак, обед и ужин ей подали в спальню.

Инесс же пообещала заварить какие-то травы, чтобы уменьшить боль.

Уже сидя на облюбованном небольшом диванчике в библиотеке, я размышляла над прошедшей неделей. Быстро же пролетело время. Казалось бы, Кристиан только уехал, а у нас уже столько всего произошло. Тисса повзрослела… Ристан учил русский язык, его сестра приобщиться к «великому и могучему» пока не пожелала, а я обучалась аскарскому. Каждый день кропотливо выписывала чернилами буквы местного алфавита. Что могла сказать… Символы на бумаге представляли собой нечто среднее между китайскими иероглифами и арабской вязью, всего имелось двадцать девять букв, и все они были согласными. Роль гласных исполняли специальные символы, причем их было всего четыре. И звучали они как наши «а», «о», «И», «э».

Написание было тем же, что и в русском письме: слева направо. Единственное, что получался причудливый рисунок, я бы даже сравнила с кружевом. Красивый язык, жаль, что «сухой». Не зря мне он казался гортанным и тяжелым.