Капкан для Тайфуна - Михаил Алексеев

Под плащ-палатку поднырнул старший от союзников.

– Что тут?

– На, читай.

– Товарищ командир! – раздался негромкий голос санинструктора союзников. – Все очень плохо! Ранение грудной клетки. Внутренние органы вроде не задеты, но большая кровопотеря. Шансов мало. Обезболивающее я ему проколол. Положение стабилизировал. Но без серьезной квалифицированной помощи шансов нет совсем. И то, если успеем.

Старший союзников, закончив читать, обратился к старшине:

– Разреши, командир, воспользоваться нашими возможностями. Тут уже недалеко. А ситуация с парнем критическая.

– Давай!

– Новиков! Связь с базой!

Через десять минут появилось два варианта. Первый – эвакуация вертолетом в течение ближайшего часа. Но этот вопрос нужно согласовывать на самом верху.

Второй – использовать танк. Он на ходу, топлива хватит. Снарядов нет, но это не критично. База уже дала команду на поднятие БПЛА рот на их направлении. Они должны сообщать обстановку в округе и подсказывать маршрут движения, избегая противника. Артиллерия готова прикрыть огнем в точке перехода линии фронта.

Возможное время движения – около двух часов, но это можно делать прямо сейчас. Танкист, кстати, пришел в себя и после уколов повеселел. Даже начал консультировать союзника на предмет управления БТ. Бойцы нарубили лапника и, кинув его на днище танка, положили на него раненого танкиста.

Через двадцать минут начала поступать информация с БПЛА. Шестеро, кроме раненого, плотно набились под броню. Стрелять в таком положении они не могли, но это им и не нужно.

Четверо, включая пулеметчика и снайпера, легли и закрепились ремнями на моторном отсеке танка. И в таком положении танк двинулся на прорыв.

27 октября 1941 г.

Г. Вязьма. Штаб 16-й Армии

Сегодня в штаб 16-й Армии приехал Ершаков. Приехал не один, а со своим НШ и начальниками отделов штаба. Рокоссовский в окно увидел, как во двор вкатилась большая гусеничная машина неизвестной конструкции в сопровождении двух колесных бронемашин. Ершаков, одетый в танковый шлем и зимнюю куртку, похожую на летную, выбрался из верхнего люка на броне. Сняв шлем и надев поданную кем-то изнутри папаху, спрыгнул с брони и остановился, ожидая выбирающихся следом за ним подчиненных. Через десять минут, поздоровавшись, они все расположились за столом в кабинете Рокоссовского. Пришел и вызванный им Малинин.

– Ну, судя по представительности делегации, ожидается что-то серьезное, – начал разговор командарм-16.

– Да, – ответил Ершаков, – и чтобы продолжить разговор, Константин Константинович, введи нас в курс обстановки на фронте твоей армии на сегодняшний момент. В целом союзники держали нас в курсе дел. Более того, по отдельным темам мы даже разбирали на занятиях действия твоей армии в общем и дивизий в частности. Но все же лучше все знать, так сказать, из первоисточника.

– Ну, что можно сказать? Возможности армии иссякают. В первую очередь по причине уже недостаточности боеприпасов. Особенно артиллерийских. Склады практически уже пусты. Поэтому противник уже за счет артиллерии вынуждает нас оставлять позиции. Резко увеличилось количество потерь. Хорошо, что союзники нас в этом вопросе выручают. Но дивизии на данный момент в среднем уже половинного состава от штата. И в этих условиях для увеличения плотности нам приходится уменьшать периметр обороны. Это если льстить себе. А на самом деле, как вы все понимаете, дело не только в нашем желании уплотнить боевые порядки. Немцы поджимают. Скудность артиллерийских снарядов позволяет немцам наносить войскам армии ущерб без возможности противодействия. Было бы все еще гораздо хуже, но боязнь немецкой авиации противоздушных средств наших союзников и активность летчиков Захарова не позволяют им бить прицельно и выборочно. Тем не менее снарядов у них много, и им можно стрелять даже по площадям. К тому же эти самые площади сокращаются. Линия фронта сейчас проходит вот здесь: Относово – Ризское – Жибриково – Ясная Поляна – Старое Комягино – Максимково – Петровка – Митьково – Шиманово – Лужище – Манулино – Тетерино – Островки – Кузнецово, далее идет периметр Особого района. Он, как вы знаете, не изменился. Далее Путьково – Молошино – Леушино – Левыкино – Григорьево – Тихоново – Относово.

Рокоссовский бросил карандаш на карту и продолжил:

– Спасает нас то, что мы сумели выбить танки. Одиннадцатая танковая ушла на переформирование, 6-я и 7-я танковые дивизии таковыми только числятся. Осталась 10-я танковая, но мы тоже ее достаточно сильно пощипали. Бронетехника нашего резерва частью погибла, частью вышла из строя по техническим причинам. Что-то мы ремонтируем за счет помощи с Большой земли, но всего не привезешь. Поэтому резерв армии – это пехота на грузовиках, немного кавалерии, пушки и «катюши». Зато кроме ранее действующих против нас пехотных корпусов добавился 28-й корпус, две мотопехотные дивизии – 36-я и 14-я, и две танковых – 20-я и дивизия СС «Рейх». Итого, с учетом выбывших, 16-я Армия смогла отвлечь на себя и нанести ущерб разной степени двадцати трем дивизиям. Но линию фронта вы видели, город уже частично находится под артобстрелом. От силы два-три дня, и он будет простреливаться насквозь. И тогда начнется агония. В лучшем случае мы сможем продержаться еще неделю.

Вчера звонил Жуков, командующий Западным фронтом. Благодарил, сказал, что у немцев практически остановилось наступление в тот же день, когда им ясно стало, что Вязьму взять быстро не удастся. Фронт сполна использовал это время. Сейчас Можайский оборонительный рубеж к боям подготовлен и заполнен войсками. Так что все было не зря!

Рокоссовский помолчал.

– Ну, вы хоть порадуйте меня! Не так же просто вы приехали такой теплой компанией.

– Это да! – ответил Ершаков. – Тут такое дело! В общем, по планам боевой и политической подготовки частей и соединений 20-й Армии предстоят учения.

– Учения? – переспросил Рокоссовский.

– Учения. Войсковые. С боевой стрельбой. Так вот мы и приехали к вам, чтобы согласовать, где нам можно пострелять.

– Вот так, значит! Ищете место, где можно пострелять. Задаю наводящий вопрос – из чего и в каких масштабах? Чтобы не ошибиться и подобрать подходящий вам «полигон».

– Вот это правильный подход к делу! Значит, так – артиллерийская бригада в четыре дивизиона – калибры от 130 мм, четыре артполка 122 мм по три дивизиона, танковая бригада, четыре танковых полка, двенадцать танковых батальонов около 850 танков, плюс противотанковый полк 32 самоходки.

– Сколько?

– Всего около 950 танков и самоходок. Тяжелых и средних. И полк реактивных минометов – 54 установки. И еще, сегодня же отправляйте в Хватов Завод остатки батарей реактивной артиллерии. Там они получат новую технику, пополнение. Поэтому через три дня дополнительно в вашей армии будет четыре дивизиона «катюш» по 27 установок.

– Где это все? Почему это не воюет?