Дорога на Мачу-Пикчу - Николай Дежнев

Дядюшка Кро наддал и мимо потянулись сражения Наполеоновских войн, замелькали штандарты гвардейских полков Петра и знамена русских ратников с ликом Спаса Нерукотворного. На берегу реки уже не оставалось свободной пяди, а убиенные все шли и шли и не было им конца. Нет, это не история, — думал я, стараясь удержать равновесие на скользкой спине аллигатора, — это одна большая бойня! Перед носом крокодила вскипала вода, мы неслись через анфиладу столетий, в то время как на другом берегу…

А на другом берегу ровным счетом ничего не происходило. Все так же к вратам преисподней от причала тянулась цепочка людей, все так же дремал, клюя носами, у камня старый пес. Созерцание этой до боли знакомой картины заняло у меня не больше нескольких секунд, но когда я повернулся, то едва успел заметить догоравшие свечами русские города и несущиеся лавиной на низкорослых лошадях полчища татар. За ними красочной толпой, вперемешку с конными рыцарями, валил разношерстный сброд и я догадался, что начались крестовые походы. А на горизонте из степей Предуралья уже выдвигались темной тучей во главе с Аттилой гунны. Им навстречу, ощетинившись копьями, маршировали римские легионы…

Как ни был занят навигацией дядюшка Кро, а заметил:

— Слышь, Дорофейло, а ведь эту мясорубку люди с юмором называют цивилизацией! Выбери Создатель для эксперимента с интеллектом не мартышку, а благородного крокодила, такого безобразия не было бы…

Как дальний потомок той самой мартышки я готов был с ним согласиться, только бы он не извивался подо мной всем телом и не вертел по сторонам головой. Общечеловеческие проблемы меня, конечно же, волновали, но значительно больше я трясся за собственную шкуру.

— Обрати внимание, туман редеет, — продолжал аллигатор, сбавляя скорость, и я увидел, что клубившееся вдоль берега марево истончилось и ровным слоем расползлось над землей.

Из этой дымки выступил раскинувшийся на берегу старый город. Над его плоскими крышами висела огромная, красная, как кровь, луна. Казалось, ей не было дела до того, что происходит внизу, на погрязшей в грехе земле. А события там развивались нешуточные. По улицам города с факелами и обнаженными мечами бегали солдаты. Они метались между домами, заскакивали во дворы и тогда оттуда доносились истошные крики женщин и детей.

— Не могу понять, чего это они суетятся?..

Отдувавшийся после гонки дядюшка Кро презрительно фыркнул:

— Поаккуратнее с глаголами! Что значит «суетятся», когда перед тобой Вифлеем Иудейский! Ты, Дорофейло, присутствуешь при описанном в Евангелиях избиении младенцев. Когда волхвы, получив от Господа откровение, не вернулись, Ирод Великий из страха перед мессией и по злобе послал солдат вырезать всех детей до двух лет…

Объяснение аллигатора привело меня в замешательство:

— Честно говоря, мне всегда казалось, это легенда…

Дядюшка Кро покачал укоризненно головой:

— Видно ты никогда не задумывался о том, что в мире людей нет ничего более подлинного, чем предания… А напрасно! На них, как на фундаменте, выстроен храм человеческой веры. По прошествии времени уже не имеет значения был факт, или это всего лишь плод воображения, и даже лучше, чтобы его не было, тогда нет ограничений для фантазии. Вера людей и их молитвы делают легенду самодостаточной и куда более реальной, чем любая окружающая действительность…

Перебирая не спеша лапами, дядюшка Кро развернулся и поплыл обратно, как если бы проскочил впопыхах нужное место, после чего решительно направился к берегу. Там, на нависавшем над рекой холме, стоял высокий, мосластый человек и, обращаясь к слушавшей его по колено в воде толпе, горячо и сбивчиво ораторствовал. Облик его был дик, речь порывиста и гортанна. Глаза на заросшем бородой аскетическом лице горели праведным гневом. Из одежды на проповеднике была грубой шерсти порыжевшая от непогоды власяница, перехваченная по худым чреслам широким кожаным поясом. Он то вздевал руки к темному, грозовому небу, то простирал их к внимавшей ему пастве.

— А это что еще за городской сумасшедший? — удивился я, с трудом соскальзывая со спины аллигатора. Тот к этому времени успел забраться в заросли камыша, откуда все было прекрасно видно и слышно.

— Ну, Глебаня, ты сегодня в ударе! — хмыкнул дядюшка Кро и от возмущения мотнул головой. — Не стану спорить, пророки — ребята специфичные, не от мира сего, но насчет «городского» ты явно погорячился. Всю свою жизнь, и я тому свидетель, святой Иоанн провел скитаясь по Иудейской пустыне, питался исключительно диким медом и акридами. Здесь же неподалеку, близ Хеврона, и родился.

— Предтеча?.. — не поверил я.

— Он самый! А место это называется Вифавара, здесь идущие в Иерихон караваны, переходят вброд Иордан, здесь же народ Израиля впервые вступил на землю, обетованную ему Господом…

Не успел аллигатор закончить объяснение, как Иоанн Креститель вскинул вверх мосластые руки и громогласно возопил:

— Порождения ехидны! Уже и секира при корне лежит! Всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь. Очистите душу праведностью, креститесь, ибо угодно это Богу. Грядет Тот, Который должен придти!

Дядюшка Кро выполз за камышами на берег и тихо скомандовал:

— Раздевайся!

— Это еще зачем? — удивился я.

— А затем, что подойдешь под руку Крестителя, потом незаметно выскользнешь из воды и подберешь себе одежду из той, что оставлена молящимися. Не собираешься же ты в самом деле щеголять в первом веке нашей эры в тренировочном костюме от «адидас»?.. — нахмурился. — Вот еще что! Имей в виду, в случае чего, я буду ждать тебя под этим холмом…

— Думаешь, найти де Барбаро не удастся?..

Дядюшка Кро ничего не ответил и вообще выглядел грустно и подавленно. Поторапливая, подтолкнул меня носом к реке.

Разбираться в тонкостях его настроений было недосуг, пришло время действовать. Однако стоило мне вступить в мутные воды реки и присоединиться к толпе страждущих покаяния, как произошла странная вещь: я вдруг ощутил себя одним из них. Как будто не было разделявших нас двух тысяч лет, как будто мир человека за эти двадцать веков не изменился. Вслушиваясь в грозные слова Предтечи, я пережил душевный подъем, я знал чаяния этих людей, как знал что привело их на глинистые берега Иордана. Первый век анна домини пахнул на меня горечью трав, сухим зноем и мускусом тел окружавших меня богомольцев…

Но и о цели прихода на святую землю я не забыл. Выбравшись незаметно из воды, подобрал расшитую звездами хламиду, но только успел ее натянуть, как из-за ближайших кустов выскочили солдаты и принялись с гиканьем гоняться за паломниками. Не подозревая о существовании Декларации прав человека, они сшибли меня с ног и сразу же набросились на Иоанна. Судя по доносившимся из под холма крикам, люди внизу пустились наутек и солдаты их не преследовали.

Всего пленников оказалось человек десять, не больше. Предтечу, отделив от остальных, окружили и повели, нас же погнали следом, словно стадо баранов. Хорошенькое дельце, думал я, шагая босиком по выжженной, каменистой земле, тут ноги бы унести, какое там искать де Барбаро. Не мог дядюшка Кро не знать, что именно так все и случится, поэтому и торопил. Старый негодяй нарочно все подстроил, чтобы от меня избавиться!.. — возводил я в сердцах на друга напраслину, зная про себя, что несправедлив.