Разведи меня, если сможешь - Ника Ёрш

холодом и прогоняя проч. А я все сидела в открытом авто и смотрела на Адама, вокруг которого клубилась, жалась к ногам тьма, расползаясь в стороны.

Когда он наконец поднял взгляд, работники решили закончить работу позже, судя по их лицам — в следующей жизни. Набившись в авто, они уехали не попрощавшись. А я, стоило им проехать мимо, отмерла. Выбежала из машины и побежала к дому, чувствуя, как дрожу всем телом ни то от холода, ни то от ужаса. И Адама попробовала увести за собой. Он даже поддался на мои уговоры. Только стоило переступить порог, отпустил мою руку, сел на пол и обхватил голову руками, бросив записку рядом.

Я не хотела ее читать. Все мое существо противилось тому, чтобы глубже влезать в то, что сейчас происходило. Но разве был у меня выбор?

Строчки плясали, растекались перед глазами. Уже не от дождя, от моих слез.

“Мари уехала со мной, а у тебя моя жена и украденные ею вещи. Я жду Кэтрин

вечером в нашем доме, адрес которого ты знаешь. Одну, без любовника. Это дело только нашей семьи”.

Вот и все. Перечитав записку несколько раз, я вдруг поняла, что даже в ней Роджер проявил осторожность. Ни слова об артефактах или похищении девочки…

Меня затрясло сильнее.

Поук нашел слабое место Боннера. Шантажировал его своей собственной дочерью, не изменяя своей гадской натуре даже в этом. А бедная девочка сама приехала в дом, не догадываясь, какие ужасы ее могут ждать. Потому что никто и никогда ей не рассказывал про отца.

— Стэфани Кирк, — хрипло проговорил Адам, не поднимая головы. — Она была в Гнезде, чтобы передать Мари весточку. От папы. Представляешь, как мелкая была счастлива? Всегда считала его погибшим, а тут такая радость: жив, здоров и жаждет увидеться.

— Стэф не могла, — я прижала письмо к себе, уставилась на проливной дождь за дверью и всхлипнула. — Она никогда не стала бы так поступать.

— Стала. И уверяла, что он не причинит Мари зла. Но ты не понимала, о чем эта стерва толкует. Как и я. Он резко вскинул голову, показав окаменевшее лицо. И я отшатнулась. Белков глаз не было, только чернота и тьма, и кожа испещренная замысловатыми линиями — щеки, лоб, скулы…

— В дом он не смог войти, — продолжал говорить Боннер, даже не замечая моего ужаса. — А во дворе защита слабее. Поук ждал в саду. Кидал камешки в мое окно, видимо, заметив Мари. Я нашел один на подоконнике…

Адам поднялся на ноги, подкинула маленький серый камень и, поймав, сжал его в кулаке. Потом посмотрел на меня и тихо попросил:

— Иди наверх, Кэти. Закройся сегодня в доме, и никогд не впускай. Даже Донну.

— А ты?

— Мне нужно уйти.

— Но ведь в письме написано, что Роджер ждет меня вечером, — прошелестела я. Мне не хотелось спорить с Адамом и, тем более, не хотелось идти в ловушку, устроенную супругом. Но ведь он ясно написал, кто должен прийти. — Придется ехать в Глемшир, разве нет?

— Нет. Тебе не придется.

— Что ты задумал? — я шагнула к нему навстречу и наткнулась на холодную черноту его глаз. — Адам, пожалуйста, не геройствуй. Давай обдумаем вместе, что делать дальше? Может, стоит обратиться в полицию? Или действительно отдать ему артефакты — пусть подавится, тварь.

— И что потом? — Голос некроманта стеганул меня по спине, заставив вытянуться и обхватить себя руками. Хрипловатый бесцветный, он пугал до дрожи. — Я расскажу тебе, что будет. Ты умрешь. И Стэфани Кирк умрет. А Поук исчезнет с артефактом времени, пытаясь самостоятельно довести его до ума. Теперь тебе стоит задаться вопросом, хороши ли предложенные тобой варианты?

— Пусть так, — я шагнула к двери и жадно вдохнула прохладный воздух, потому что в доме мне стало душно. Опершись на дверной косяк, посмотрела на сурово поджавшего губы Боннера и продолжила: — Пусть я не знаю, как быть, но ты что-то придумал. И я прошу рассказать, что именно. Ненавижу неведение, Адам. Пожалуйста, не отворачивайся от меня.

— Разве я отворачиваюсь? — он дышал шумно и часто, а татуировки на его коже становились все отчетливей. — Напротив, хочу сохранить тебе жизнь, Кэтрин.

— Убегая от меня? Единолично принимая решения? Вы с Донной уже пытались уберечь Марианну, старательно пряча от нее детали, казавшиеся вам лишними. Но ей уже десять лет, и она имела право знать. — Я понимала, что именно сейчас не стоило говорить об этом. Понимала, но уже не могла молчать. — Не делай выбор за меня. Это неправильно. Прошу, дай мне тоже возможность решать, как поступить, Адам.

Несколько мгновений ожидания мне казалось, что удалось достучаться до него, что он вот-вот сдастся и поделится своими мыслями, но, увы, этого не произошло. Боннер развернулся и, ловко огибая вскрытые участки в полу, прошел к лестнице, метнувшись наверх. Меня он не звал, поэтому я не спешила покидать свое место, тоскуя вместе с домом.

Дождь и не думал прекращаться, щедро поливая сухую землю, а иссине-фиолетовые тучи держали в заложниках солнце, не позволяя тому показаться из заточения и согреть продрогшую дурочку, стоящую на пороге и все еще на что-то надеющуюся. В такую погоду ни одному нормальному человеку не придет в голову покидать дом. Только вот Адам нормальным не был. Он прошел мимо меня, сжимая в руках кожаный рюкзак и бросив на ходу:

— Переоденься, простудишься.

Еще минута и заревел двигатель автомобиля, салон которого вымок насквозь. Боннер даже не озаботился тем, чтобы поднять крышу, развернулся, брызгая грязью из-под колес и умчался прочь, так и не сказав, куда и зачем.

И не позвав.

Я даже не плакала — с чего бы? Все слезы были пролиты “до”. Скупо ухмыльнувшись, пошла на кухню, чтобы насильно впихнуть в себя немного еды. Но стоило выложить на стол продукты, как в кухню ворвалась Донна. Растрепанная, в одежде, перепачканной грязью, с глазами на пол-лица.

— Где он? Адам.

— Уехал, — ответила тихо, подумав про себя, что Адам просил никого не пускать, даже его сестру. Но я не закрыла двери, а она не спрашивала разрешения, чтобы войти в дом, что считала своим.

— А Мари? Мне позвонили из Гнезда. Она уехала сюда, сказав, что я разрешила. Солгала. Раньше никогда такого не было.

— Может быть, она поехала к тебе? Не сюда, — стараясь говорить спокойно, я выдвинула ложное предположение. Никак не могла определиться, стоит ли говорить о том, что произошло? Но Донна помогла сделать выбор.

— Ты меня за идиотку принимаешь?! — закричала она. — Работники сбежали отсюда, потому что испугались Адама. Они отказались делать в доме ремонт. И они видели здесь Мари. С кем она уехала?! С кем?!

— с Роджером, — слетело с моих губ. — Нас не было в доме. И я не знаю подробностей, Донна. Но Адам все узнает и найдет способ…

— Ни черта он не найдет! — она схватилась за голову, тяжело осела на стул и завыла в голос. — Моя девочка… Он же ее не отдаст. Чтобы ни было. Теперь, когда он узнал о ней, не отдаст. Что он сказал? Куда увез ее?