Страстный. Плохой. Опасный - Линетт Тиган

из нас жалок, Макс? Ты берешь женщин силой. Неужели настолько слаб, что самоутверждаешься таким образом? Никчемный, мерзкий… — его рука сжимается на моей беззащитной шее.

— Не беспокойся, с тобой я буду очень терпелив, но не избавлю от боли, — шепчет он, целуя мою шею, пока я бью его по плечам, царапаясь. Неоднократно пытаюсь каким-нибудь образом вылезти из-под него, но он был прав, даже это не в моих силах.

Его хватка на моей шее только крепнет, словно своевременно предупреждая об опасности.

— Но знаешь… Терпение у меня вовсе не железное, — рычит Гордеев, извращенно облизывая мою щеку. Я отворачиваюсь и замечаю на тумбочке стеклянный кувшин. Максим полностью увлечен засосами, которые медленно опускаются на мои ключицы. Всего мгновение на раздумывание, и я тянусь до кувшина. — Если мне будет угодно, тебя даже не найдут, а ты забудешь кем являешься, — нашептывает Гордеев, ослабив хватку на шее только для одного вдоха, который он внимательно контролирует.

Я едва достаю рукой до тумбы, но кувшин немного дальше…

— Ненавижу тебя, — шепчу я себя, извиваясь в попытке как можно ближе добраться до края кровати.

— Чем быстрее смиришься, тем меньше будешь мучиться, Ярослава. Ты принадлежишь мне, — я замираю, и Максим, остро ощущая во мне изменения, поднимает голову. Едва успеваю отдернуть руку от тумбы.

Наши взгляды скрестились. Мои, полыхающие в личной ненависти и его, холодные, по-настоящему безжалостные. Зверинные.

— Только в твоих мечтах, животное! — рявкнула я, заслуживая в ответ нечто устрашающее, что мелькнуло в его синих глазах. В его глазах блеск безумца.

Он значительно отклоняется и тянется к ремню на краю кровати. Всего какие-то жалкие секунды, но я протягиваю руку к своему рычагу давления — стеклянному кувшину.

Никогда добровольно не сдамся, и не позволю ему так со мной обращаться.

— Одно и то же изо дня в день. Похоже, ты быстрее сдохнешь, чем станешь… — неизбежно оборачивается, а я без промедлений сильно бью его кувшином по голове.

Он смотрит на меня обезумившим взглядом, но Максим падает, частично придавив меня своим грузным телом. Это произошло очень больно, немного неожиданно, выбивая из моих легких воздух.

Я надрывно дышу, почувствовав резкую боль немного выше бедра… Любое движение доставляет неприятные ощущения, поэтому приходится приложить все усилия для того, чтобы перевернуть массивного мужчину руками, аккуратно вылезая из-под него.

В бедро впился небольшой осколок, который я вытаскиваю дрожащими руками. Рана глубокая, но небольшая. Крови достаточно, чтобы оставить ее на белом постельном белье и испачкать мужчину.

Надеюсь, я не убила Господина Гордеева?

Сразу же проверяю слабый пульс Максима. Убедившись, что этот мерзавец живучий, тяжело встаю с постели, ринувшись к шкафу. Нахожу другой спортивный мужской костюм, обмотав футболку вокруг талии, чтобы хоть как-нибудь остановить кровь и не дать ей залить всю одежду кровавым цветом. Нет времени на должную обработку раны.

Тяжело смотрю на лежащего мужчину и не могу оставить его в таком положении столь опрометчиво. Слишком много ошибок было раньше, поэтому теперь буду перестраховываться каждый чертов раз.

Осторожно подхожу к нему и осматриваюсь. Понимаю, что его нужно чем-то связать… Оглядываюсь и ясно, что мне не хватит сил ни порвать полотенце, ни простынь, ни даже придумать какой-то узел их кофты. Но вовремя вспоминаю о занятной вещице, которую я нашла в тумбе, когда обыскивала комнату.

Тебе конец, Гордеев.

Наручники. Застегиваю его запястья за спиной, морщась от не самых приятных физических ощущений, когда приходится нагибаться и лишний раз активно двигаться. Голова немного кружится после полученного адреналина, небольшого глотка снотворного и садистского избиения.

Выбираюсь из комнаты пошатываясь, с прошедшим адреналином прочувствовав жгучую боль во всем теле. Спина нещадно горит адским огнем, как и легкие. Как же болят ноги, по которым бил ремнем Господин Гордеев, когда я старательно пыталась выбраться из наполненной ванны.

Осторожно выхожу из спальни, и хоть уверена, что здесь никого нет, оглядываюсь. Неожиданно слышу оглушительные выстрелы и крики. А еще полицейскую до невозможности громкий сигнал. Неужели?

Я отчетливо слышу, как срывают входные двери с пугающим грохотом, как быстро расширяется довольно громкий топот и приказы по всему первому этажу… Слышу голос брата, и в этот долгожданный момент в моем сердце появляется облегчение. Несмотря на боль, стараюсь быть тихой и осторожной, придерживаясь за бок, который продолжает остро колоть.

Поворачиваю за угол к лестнице и вижу несколько бродящих полицейских в брони и с огнестрельным оружием. Среди них Андрей, который первым поднял взгляд на мои крадущиеся шаги, немного растерявшись. Наверное, он думал, что меня незаконно держат где-нибудь в холодном подвале.

— Ярослава, — неверующе шепчет брат. — Спускайся, — Андрюша поджимает губы, обхватывая служебный пистолет до побледневших костяшек. — Где Гордеев?

— В спальне.

Мне казалось, что Андрей забыл обо мне или не знал, как отыскать. Но нет, он пришел за мной, как и всегда. Брат пришел защитить и помочь. По моим щекам текут бурные слезы радости. И я, ощутив прилив надежды, спешно бегу к брату, в его всегда теплые, крепкие объятия.

Все происходит за одно мгновение, когда я оступаюсь и не спускаюсь, а падаю с лестницы. Слышу крик Андрея, а после вижу только устрашающую темноту…

Часть 13. Идеальный план

Я проснулась в своей комнате почти после суток бессознательного состояния. Первое время непосильной задачей было не то что встать, но даже перевернуться на спину. Андрей со мной почти не разговаривает, если это не касается еды, помощи или очередного сухого нравоучения. Пока он дома, мне кажется, что легче делать вид спящей, чем постоянно смотреть на его укор в пренебрежительном взгляде или вновь ссориться.

Когда добралась до открытого доступа в интернет, то наконец-то поняла, что так злило моего брата, ведь он смотрел на меня таким взглядом, отчего сразу ставало дискомфортно. В его глазах внезапно появилось слишком много чрезвычайно бурных чувств, словно он хочет хорошенько потрепать меня и в другое мгновение по-братски обнять, но постоянно от всего себя сдерживал, добивая молчанием.

Во-первых, меня удивило абсурдное письмо на моей почте, определенный адресат — Резник Игнат Ростиславович, который уволил меня в двух строчках, как и обещал бесконечное количество раз (а это очень унизительно). Всегда думала, что я совершенно особенная для него сотрудница и коллега. Внезапно оказалось, что нет. Наверное, я была сильно потрясена, так как не отреагировала на его письмо ни слезами, ни злостью.

В сердце только прибавилось горечи от несправедливости.

А во-вторых, босс, точнее, мой уже бывший босс, скинул несколько сайтов, которые обобщил, как причина такого унизительно увольнения