История рыцарства. Самые знаменитые битвы - Екатерина Монусова

…Слух пронесся по рядам бойцов, как ветер, – третья шеренга французов, та, что на лошадях, готовится к атаке! Ее возглавит сам герцог Брабантский, младший брат герцога Бургундского. Он только-только прибыл к месту схватки, даже не захватив подходящей одежды для того, чтобы надеть ее поверх доспехов. Плащ он одолжил у своего герольда – и ринулся в бой. Вслед за ним – графы Марль и Фокемберк. Они поклялись либо убить ненавистного Генриха, либо погибнуть…

Увы, солдаты – те, кто еще держался на ногах, – отнюдь не горели подобным рвением. Жалкая атака захлебнулась. Герцог Брабантский был сбит с лошади, и ему перерезали горло – за простого герольда, каковым его посчитали, не получишь выкупа! Остатки его армии ретировались с поля боя.

Именно во время этой атаки Генрих отдал свой печально знаменитый приказ – уничтожить пленных. Слишком уж много их скопилось в тылу, слишком уж мало сил могли выделить англичане для их охраны! А вдруг французы сумеют освободиться и нанесут коварный удар! Ликвидировать всех – вот единственный выход. Люди Генриха были в ужасе. Разумеется, не из жалости – а из жадности. Стоит ли терять огромные деньги, которые они надеялись получить в качестве выкупа! Но король пригрозил повесить всех, кто откажется повиноваться приказу. Двести лучников – представляете, сколько было пленных! – составили «расстрельную команду». И те, кто, согласно негласным рыцарским законам, могли ожидать милосердия, «были заколоты мечами, зарублены бердышами, забиты колотушками и… выпотрошены самым свирепым и жестоким образом». Так описал происходящее очередной очевидец, на которых так богата оказалась эта битва.

Одна группа пленников была заживо сожжена в доме, в котором содержалась в заточении. В живых оставляли лишь принцев крови, герцогов и других представителей высшей знати. Многие из них еще не скоро увидят родной дом. Герцог Орлеанский выйдет из Тауэра только в 1440-м… Маршал Бусико умрет в заточении в Йоркшире. Большую часть пленников и вовсе продали в качестве слуг, ибо за них никто не собирался платить…

…На перепаханное битвой поле опустилась ночь. Едва забрезжил кровавый рассвет, англичане взялись за «уборку». Среди месива из плоти и металла они выискивали живых, которых можно было взять в плен. Сильно покалеченных добивали на месте. Мертвых стащили в большой амбар и, уложив рядами вперемежку с хворостом, подожгли. Страшный костер полыхал много часов…

Искрами погребального пламени любовался во время торжественного ужина победитель – Генрих. Ему прислуживали самые знатные из пленников – подавая блюда, они преклоняли колени перед своим новым повелителем. Да, теперь он истинный король – не только Англии, но и Франции. За четыре часа, которые продолжалась битва, он с немногочисленным войском буквально растоптал огромную армию противника! Англичане уничтожили более десяти тысяч воинов. И среди них – герцогов Алансонского, Брабантского и Бара, графа Невера, восемь других графов, девяносто два барона и простых дворян без счета. Если верить хроникам и Шекспиру, английские потери составили около 100 человек…

…Англию уже три недели снедала тревога за короля. Наконец, были получены полные триумфа письма. Их адресатами были канцлер и епископ Бофор и мэр Лондона Никлас Уолтон, по прозвищу Безмозглый Ник. Со ступеней собора Святого Павла эти послания были торжественно зачитаны, а затем ударили колокола всех церквей. Звон не смолкал до самого заката…

Когда Генрих въезжал в Лондон, его с рассвета поджидала толпа горожан. Торжественную процессию возглавлял сам Безмозглый Ник и двадцать четыре олдермена в красных одеждах. В десять утра победитель вступил на Лондонский мост. На вершине башни были сооружены две гигантские фигуры – мужчины и женщины. Колосс, вооруженный боевым топором, протягивал королю огромные ключи. На статуе надпись: «Гигант был слишком мрачен на вид, чтобы учить французов учтивости».

Дальше красовались две колонны из поддельного мрамора и яшмы. На одной – золотая антилопа со щитом, на другой – золотой лев с развевающимся королевским штандартом. За мостом стояли наряженные ангелами хористы с позолоченными лицами, а дальше – старейшины Сити, являющие собой двенадцать апостолов. Королю был подан хлеб, завернутый в серебряные листья, и вода из акведука – подобно тому, как Мелхиседек поднес хлеба и вина Аврааму, вернувшемуся после победы над четырьмя царями…

За перекрестком соорудили деревянный замок с причудливыми башенками и крепостными стенами. Из ворот вышли красивые танцующие девы. Осыпав короля листьями лавра и золотыми монетами, они запели, подыгрывая на тамбуринах: «Добро пожаловать, Генрих Пятый, король Англии и Франции!»

Среди всеобщего ликования монарх, однако, был сдержан и задумчив. Одетый в пурпурные одежды – цвета скорби, – он молча взирал на происходящее. Что видел он перед собой? О чем скорбел?..

Быть может, о том, что век рыцарства завершался. И стрелковое оружие, выходившее на кровавую арену войны, принесет его потомкам куда более страшные потери…

… Когда дотлели угли страшного костра, в куче пепла обнаружили нетронутое огнем сердце. Его отнесли на берег Сены и бросили в зеленоватую воду. Стояло 30 мая 1431 года – оставался один день до начала лета. В детстве она так любила лето – впрочем, как, наверное, все мальчики и девочки во все времена. Приветно шумел ветвями лес Шеню, весело журчал Смородиновый ручей. На его берегу росло дерево, под которым, как рассказывали старики, по ночам собирались феи. Играя с подружками в его тени, она и себя воображала доброй волшебницей, еще не зная, что каких-то десять лет спустя, ее вполне официально признают ведьмой… Впрочем, почти за шесть столетий ее наградят таким количеством разношерстных определений, какого не удостаивалась, пожалуй, ни одна личность в истории. Святая и сумасшедшая, нежная и отважная, решительная и добрая – если к этой девушке было бы применимо известное выражение «перевернуться в гробу», то ей на том свете вряд ли суждена спокойная жизнь. Увы, гроба у нее не было, как нет и могилы. Ее единственное изображение начертил пером хронист, когда до него дошла весть о славной победе под Орлеаном. Курносое существо с длинными локонами больше напоминает принцессу с детского рисунка, чем бесстрашную воительницу. Только за пятьдесят лет, прошедших после того события, о ее деяниях написали 22 французских, 8 бургундских и 14 иностранных его коллег-летописцев. Прибавьте к ним около десятка поэтов, которые воспели ее подвиг еще в XV веке, – и вам станет ясно, что даже на основании этих свидетельств можно узнать о ней больше, чем о любом ее современнике. Ан нет – юную воительницу и дальше не оставляли своим внимаем ни исследователи, ни творцы. Среди ее «поклонников» значатся Вольтер, Бернард Шоу, Марк Твен, Ингмар Бергман и Люк Бессон, затративший на свое экранное творение 70 миллионов долларов. Впрочем, судя по всему, и это не предел – ведь ее житие уже легло в основу шестнадцати фильмов. Первый из них был снят во Франции еще в 1898 году – ну а для «миллионов россиян» из поколения шестидесятников ее «портретом» стало лицо молодой Инны Чуриковой, неуловимо напоминающее наивный рисунок из старой хроники.