Госпожа победа - Олег Чигиринский

— Я знаю, сэр.

Артем переписал телефон в блокнот.

— Не надо, Андрей, спасибо. В ближайшее время мне нужно собрать вместе полковника Казакова, полковника Краснова, полковника Шлыкова, подполковника Шепелева, подполковника Шалимова, полковника Ровенского. Пусть бросают все и едут сюда. Чем быстрее, тем лучше.

Когда дверь за Гусаровым закрылась, Арт сел за стол, отодвинул бумаги и положил перед собой листок с записанным телефоном.

Капитан Пепеляев был военным юристом. Лучшим военным юристом, как считалось с 76-го года, когда Юрий Пепеляев реабилитировал полковника Гусарова…

Дело Гусарова было громкое и безобразное, отголоски его гулко шли по всей армии, притушив даже впечатление от недавно отгоревшей турецкой войны. Председателя технической комиссии полковника Гусарова обвинили в получении от «Кольт Индастриз» крупной взятки за принятие винтовки М-16А1 на вооружение форсиз. Имелись только косвенные улики, стараниями адвоката Пепеляева Гусаров был оправдан, но его выдавили в отставку. Не вынеся позора, полковник застрелился. Конец первого действия.

Действие второе. Пепеляев счел виновным себя. Полностью оправдать Гусарова он не смог: для этого нужно было доказать виновность того, кто на самом деле был виновен, а этот человек спрятал концы очень хорошо. По слухам, Пепеляев на похоронах Гусарова подошел к его глубоко скорбящему заместителю, князю Одоевскому, и тихо сказал:

— Я вас уничтожу.

Пепеляев долго ходил вокруг князя, но подступиться не мог: через год тот был уже товарищем военного министра. Но, умело натянув силки, Пепеляев дождался момента, когда прозвенел колокольчик: князь Одоевский что-то больно рьяно продвигал полевые орудия фирмы «Бофорс». Пепеляев не спешил, он хотел предоставить суду неопровержимые, железные доказательства. Поэтому ловушка захлопнулась лишь тогда, когда с подачи князя пушки и гаубицы «Бофорс» были уже куплены. Вот тут-то Одоевского и взяли за нежное место, вытянув у него заодно и признание вины по тому делу с фирмой «Кольт». В «Курьере» вышла статья «Князь-пушка и князь-гаубица». Название прилипло: шведские орудия в войсках называли отныне только так. Одоевского осудили на разжалование, позорное увольнение из армии и семь лет тюремного заключения. А подпоручика Гусарова принялись обласкивать и продвигать по службе как раз те, кто два года его травил. Форсиз терзались коллективным комплексом вины, и когда Гусаров, спасаясь от опеки, попросил о переводе в Марковскую дивизию, где вроде никто не знал ни его, ни его отца, его и там продолжали продвигать; человеком он и сам был толковым, потому оказался вскорости адъютантом командира дивизии.

Естественно, Пепеляев прославился. О нем закрепилось мнение как о самом лучшем, самом неотступном, самом неподкупном военном юристе. В принципе этот человек сейчас находился в таком статусе, что мог бы послать и комдива. Однако Верещагин был уверен: не пошлет.

Тем не менее, он слегка робел.

Вдохнув и выдохнув, как перед нырком, он набрал номер.

Стремительно глупея и уснащая свою речь ненавистными «э-э-э…», всегда прорезавшимися в момент волнения, он объяснил, что ему давно хотелось познакомиться с таким… э-э… выдающимся человеком, и не согласится ли капитан Пепеляев на легкий ужин, скажем, в симферопольском офицерском клубе «Мунрейкер»?

На том конце провода повисла пауза, после которой Пепеляев поинтересовался, в каком качестве коня зовут в гости: мед пить или воду возить? Верещагин честно признался: воду.

Тогда, сказал Пепеляев, изложите суть дела: терпеть не могу хождений вокруг да около и рассказов про «одного своего друга».

Верещагин проникся глубокой симпатией к этому человеку и изложил суть дела, разом поумнев и избавившись от «э-э-э».

Пепеляев после очередной паузы выдвинул встречное предложение: он посмотрит документы по двум этим делам, и послезавтра они встретятся, но не в «Мунрейкере», а в японском ресторане «Токайдо». В девять часов вечера.

* * *

— Как вы на меня вышли? — спросил он у нежданного визитера, которого подобрал на шоссе по дороге к даче. — Кто дал вам мой телефон?

— Ох, как это было сложно, Имя-Отчество! — визитер помотал головой. — Вы себе и не представляете. Это было так сложно, что я подумал было поначалу: а не ну ли его к чертям? Поручить это дело кому-то, кто к вам вхож… Да нет, нельзя. Дело слишком деликатное.

— Я внимательно слушаю.

— Для начала я хочу вас поздравить.

— Это еще рано, это, как говорится, бабушка надвое сказала. Вы же сами понимаете, товарищ, что партия строго подходит к выбору своего самого, так сказать, ответственного представителя…

— Не прибедняйтесь, Имя-Отчество, не прибедняйтесь. Станете. И путь к этому посту был нелегок, а местами даже тернист. Per aspera ad astra, — визитер улыбнулся и начертил пальцем в воздухе пятиконечную звезду. — И люди, которые вам помогали, теперь искренне надеются на вашу помощь.

— Все, что в моих силах, если это, как говорится, не будет…

— Я думаю, что не будет. В ближайшее время после избрания вас генсеком вы получите и пост председателя Совета Министров СССР. И вы отдадите приказ прекратить военные действия против Крыма.

— Вы сами не понимаете, что такое вы говорите. Это исключено.

— Почему?

— Территориальная целостность страны…

— …не будет нарушена. В конце концов, СССР есть добровольное объединение республик. Крым войдет в состав СССР, с ним будет подписан новый союзный договор, в котором вы своей подписью закрепите право республики иметь собственный государственный строй, собственную валюту и собственные войска. Кстати, не противоречащее Конституции СССР.

От таких кощунственных слов, в принципе, должны были преждевременно засохнуть и посыпаться с деревьев листья. Должна была земля разверзнуться и поглотить святотатца. Небо должно было ахнуть и врезать ему по голове развесистой молнией. Но ничего такого не случилось. Надежно охраняемая рощица продолжала цвести, пахнуть и свиристеть на разные птичьи голоса.

— Даже если бы я захотел сделать вот это самое вот, — сказал Молодой, — партия мне бы этого не позволила. И это правильно. Потому что страна — это страна, и нельзя ее разваливать на кусочки из-за каких-то таких вот.

— Не отвлекайтесь, — жестко сказал визитер. — Вы сделаете это. Потому что если вы этого не сделаете, то всякую помощь вашей стране прикроют. Обмен зерна на нефть прекратится. Но еще реальнее другое: на свет всплывает ставропольская история. С тамошней торговой мафией. Вы помните, кто вытащил вас из этого дерьма? Пришло время отдавать долги. Я уж не говорю о маленьком скандальчике, который закатит вам ваша супруга — это, в конце концов, дело семейное. Но ваши конкуренты схарчат вас с удовольствием. И не подавятся. Этот лесочек, милая дачка, квартирка в цековском доме — все сгорит, как говорится (он снова передразнил южный акцент), синим пламенем.