Окраины. Штурмовая группа - Юрий Валин

Он перебежал двор. Патрульный не стрелял. Возможно, уже околел? Аздан с разбега запрыгнул в распахнутый люк бэтээра – пулеметчик возился в сумраке боевого отделения.

– Я сделал! Клинило.

– Возьми мой ствол. Иди. Отвлеки его. Все отвлеките.

– Да! – Пулеметчик схватил РПК и начал неловко выбираться из люка.

Аздан машинально хлопнул по сиденью стрелка. Пахло порохом и горячим металлом и маслом. Нет, расстреливать дверь поздно. Время теряем. Уже воет сирена на улице. Менты. Эти свинские шакалы всегда первые. Аздан проскользнул к водительскому месту. Заведись ради Своих!

* * *

Марик перетянул ногу автоматным ремнем. Плохо перетянул. Кровь все сочилась, и силы уже вытекли. Во дворе кто-то бегал. Стояла «сто сорок третья» с распахнутыми дверьми. Хорошо, что салон отсюда не виден. А ведь быстро для ребят все кончилось…

Со звоном стукнула пуля в дверь. Кто-то выпустил длинную очередь. Марик со стоном потянулся, выглянул. Бежали трое – прямо по открытому, через двор. Один с «ручником», другой с пистолетом. Третий – толстый мужик без пиджака – размахивал бухтой веревки. Слева тоже бежали: вроде двое, оружия не видно. Один тоже зачем-то нес веревку, другой волок две доски. Господи, вешать собрались, что ли?

Марик, мыча от боли, заставил себя двинуться к порогу. Оглянулся – склад уходил в глубину, стеллажи, заставленные пыльными крупными коробками. Виднелась криво распахнутая добротная дверь – наверное, ломали. Там эти проклятые сканеры и валяются. Ну и кому они нужны? Уж точно не людям – метрах в трех от патрульного лежало несколько тел, наспех оттащенных за стеллаж. Почему-то очень нарядно желтели подошвы новеньких ботинок молодого парня. Этого волокли от двери – темный след уже начал подсыхать. Ага, не всех «Психа» берет.

Зачем это все? В чем смысл?

Марик прижался щекой к такому знакомому металлу приклада и начал стрелять. Толстяк с веревкой рухнул сразу. Второй чуть позже. Пулеметчик стоял на коленях, целился из «ручника», но почему-то не стрелял. Дразнит, что ли? Или патроны кончились?

Слева бежали уже по пандусу. Мужик бросил веревку – в свободной руке у него был слесарный молоток. «Психа» широкими шагами несся к двери, заранее отводил руку для удара… Получив короткую очередь в грудь, покачнулся, пошел к краю пандуса, исчез…

Как бы на «сто сорок третью» не свалился. Она и так…

Доски, оказывается, несла женщина. Даже на каблучках. Помада особо ярко алела на бледном лице, неживой белый локон упал на щеку. Встретилась взглядом с Мариком, прислонила к колоне доски, достала из кармана строгих брюк длинные ножницы…

Поколебавшись, Марик выстрелил ей в голову. Не надо таких сканировать. Неправильно это…

В глаза то и дело темнота наплывала. И с ушами что-то. Рычало-урчало-выло… Командир патруля 143ЮЗ тупо смотрел, как приближается БТР. Ездить совсем не умеют. Вот в роте был Мишка Грач. Тот гонял.

Мишка Грач – из свиней…

Марик не успел улыбнуться этой странной мысли – на пандус взобрался пулеметчик. Держал длинного «калашникова» за ствол, задыхаясь, искал глазами Марика.

Очередь… С четырех метров промахнуться трудно – автоматчик упал, дергая перебитыми ногами. Словно пытаясь то ли плыть, то ли нырнуть с пандуса, взмахнул руками. В следующую секунду и руки и голову автоматчика подмял нос врезавшегося в пандус бронетранспортера…

Зачем?!

Марик кричал так, что рот разрывался. От многотонного толчка пол содрогнулся, и низ тела пронзила новая боль. Ой, быстрей бы сдохнуть! Марик выл, смаргивал слезы, но не опускал автомат.

Фигура одним рывком взлетела на пандус. Красивый гад, стройный, брюнетистый. Такие бабам нравятся. Только брюки идиотские. Как у артиста попсового…

Артист вскинул пистолет, но Марик уже выстрелил. Аккуратно – пуля снесла коленный сустав брюнета, судорожно взмахнув руками, «Психа» отбросил пистолет и исчез, свалившись под бронетранспортер.

Вопля раненого «артиста» Марик не услышал. Ткнулся лбом в приклад автомата.

Зачем? Все совсем не так. Понять же можно. Они вообще неправильно страну завели. Гибнут все. Совсем не так нужно…

Боль притупилась. Сирена завывает… «Скорая»?

Ошибся. Ты ошибся. Ничего. Еще можно исправить. Мир такое дерьмо. Но его можно исправить.

С головой что-то. От кровопотери, наверно…

Сделай это. Тут рядом. Две батареи по 9 вольт, замкнуть провода. Совсем рядом. Ты свой. Свой! Так получилось. Несколько шагов. Сил хватит. Достать «антишок». Уколоть. И успеешь. В самый раз…

Марик шарил в разгрузке. Где аптечка? Что-то с памятью. Ослабел. Ага, вот…

Под бронежилетом, в кармане формы, слабо хрустело. Совсем бумага стерлась. Скоро медвежонка и не разглядишь. Ох, Светка, надо было тогда…

Вставай. Это и Светке нужно. Два провода, батареи. Что сложного?

Марик сел, держа руку под бронежилетом. У патрульного глюки, скурвился командир «сто сорок третьей»…

Он видел Светку – уходила вдоль дома, держа сумку, ту, что «девичьей-универсальной» обзывала. И дома Марик знал: те самые, серые, где всегда спокойно.

Светка там, а мишка здесь. В кармане. Может так быть? Он совсем стерся, мишка. А Светка давно ушла.

Пистолет был под рукой. Вот в деле его применять не приходилось, а сейчас… Даже смешно.

Ствол ПММ неловко вошел в рот…

* * *

Аздан, рыча, пытался встать. Цеплялся за колесо бэтээра. Левой ноги, по существу, не было, но это не спасет. Свиньи умеют лечить. Отрежут лохмотья, отпилят кость, вольют чужую кровь. У ворот уже громыхнули взрывы – створки спецы подорвали. Идут… Поздно, поздно. Не получилось. И нож в пиджаке забыл, осел глупый. Возьмут.

– Вот он! Живой!

– Осторожнее! – глухо закричал сквозь респиратор лейтенант медслужбы ФСПП, как и все спецназовцы, закованный в полный «ЛОТ». – Нежно берите!

Изуродованного нечеловека, упорно бьющегося головой о броню, схватили за плечи, опрокинули. Рука в жесткой перчатке зажала кусающийся рот…

ИТАР-ТАСС. «Космический грузовик «Прогресс М-64М» успешно пристыковался к КС «Звезда». Доставлен четвертый блок станции…»

Агентство «Франс-Пресс». «Убытки крупнейшего японского экспортера электроники Sony Corporation могут составить 3,2 миллиарда долларов».

«Московский кроманьонец». «Теперь, когда это сумасшествие завершилось, пора подвести итоги и оценить работу наших «вертикалей и горизонталей»…»

Москва.

Кабинет

24 августа. 9.45

– Потеплело, – человек посмотрел за бронированное стекло.