Рай в неглиже - Дарья Калинина

– Не кори себя. Лучше скажи нам, ты с Колей тесно общался?

– Ну, мы дружили… в какой-то степени. Во всяком случае, он со мной не только по делу болтал. Так что, думаю, у нас были дружеские отношения.

Видимо, Коле была необходима отдушина. И вовсе он был не такой уж заядлый трудоголик, днюющий и ночующий у себя в мастерской. Домой он не торопился, потому что там его ждала Эльза. Разорвать отношения с опостылевшей женщиной Колька не торопился. Но в то же время ситуация тяготила его. Недаром ведь он завел себе подружку на стороне.

– Кстати, а ты знаешь, что у Коли была женщина?

– Женщина? – переспросил Сема и тут же уточнил: – Не его гражданская жена?

– Нет, не Эльза. Речь о другой женщине. Ты про нее знаешь?

– Да, знаю. Коля даже познакомил меня с нею.

– Что ты говоришь? Серьезно?

Подруги были обрадованы и изумлены одновременно. И конечно, они задали тот вопрос, который волновал их сильней всего.

– И кто она? Как ее звали?

– Звали ее Лена. Я так понял, что они все были из одной компании. Колька, Эльза и эта его Лена. Колька очень боялся, как бы правда не вылезла наружу. Сначала боялся, а потом почему-то начал говорить, что будет рад, если все раскроется. Что ситуация вышла из-под контроля. И если Лена согласится, то он на разрыв с Эльзой давно готов.

Вот так-так! Выходит, Вера Иоанновна сказала чистую правду. Колька собирался порвать с Эльзой. И он сказал об этом не только своей матери, но и друзьям. Интересно, а Эльзу поставить в известность он не забыл?

Наверное, тут сыграла свою роль беременность Эльзы от другого мужчины. Коля знал, что не может иметь детей. И он понял, что сожительница ему изменила. И поэтому решил, что и у него руки теперь развязаны. Если прежде его держала возле Эльзы его порядочность, то теперь она развеялась в дым. Растить чужого ребенка можно с горячо любимой женщиной, которой простишь все на свете. Но с женщиной, которая тебе опостылела, делать это невозможно.

– А Коля дураком не был. Он решил уйти от Эльзы и пойти… К кому? Как, ты сказал, имя той его новой подружки? Лена?

Уж не та ли самая это была Лена, которая полезла в петлю? Но она ведь умерла еще прежде самого Коли!

– Коля собирался уйти от Эльзы к Лене, но увы… Этому не суждено было случиться, – подтвердил Сема. – Не знаю точно, что там произошло, но Лена умерла.

– И как отреагировал Коля?

Коля поклялся своей матери, что ни к одной женщине прежде не испытывал таких горячих чувств. К Эльзе, как это ни было обидно для последней, в том числе.

– Коля очень переживал, когда Лена умерла, – словно прочитав мысли подруг, произнес Сема. – Я никогда прежде не видел его таким убитым. Он сказал, что не знает, стоит ли ему жить дальше. И еще, что теперь решил для себя окончательно: жить с Эльзой и дальше – значит предать память дорогой ему женщины.

Смерть Колиной любовницы не решила для Эльзы проблемы. Если сперва она осталась без любовника (Владик покинул сей мир первым из череды покойников), то теперь рисковала остаться без мужа. Без мужской поддержки, но с ребенком на руках. Для нее это было равносильно катастрофе. Но вот только уйти от Эльзы Кольке было не суждено. Он умер, все еще считаясь ее гражданским мужем. Тому имелось множество свидетелей. И Эльза могла с их помощью выиграть судебный иск, заявив, что ее ребенок является единственным отпрыском Коли. И стребовать для своего ребенка нехилую материальную поддержку, а для себя алименты.

И тут же подругам пришла на ум нехитрая мысль. А с кого же Эльза требовала бы свои алименты? Ведь ее Коля к моменту рождения ребенка был уже мертв. Официальный брак между ними не был заключен. И значит, Эльза вряд ли могла рассчитывать даже на крошечную пенсию, которую бы платило ей государство за утрату кормильца.

– Она должна была стать матерью-одиночкой.

Но пособия матери-одиночки вряд ли хватило бы на то, чтобы отовариваться в самом дорогом детском магазине города. А она там отоваривалась.

– Значит, Эльза рассчитывала, что получит помощь из какого-то иного источника.

А из какого? И каким образом?

Какие-то смутные и неприятные мысли закрутились в головах у подруг. Эльза покупает вещи, которые ей явно не по карману. Эльза не говорит родителям Коли о том, что ждет ребенка от их сына. И не говорит она им этого, потому что знает, родители Коли ей не поверят. Они осведомлены о бесплодии родного сына. Да, родители не поверят, но вот остальные…

– Лично я, когда узнала о беременности Эльзы, в первую очередь подумала на Колю.

– Правильно! И я тоже! На кого же еще? Только на него!

О коротком романе Владика и Эльзы не знал никто, ну, или почти никто. Зато о том, что Эльза почти десять лет жила вместе с Колей, вела с ним общее хозяйство и была его гражданской женой, знали очень многие. Практически все.

– И что случилось бы, если бы Эльза сказала, что у нее скоро будет ребенок и этот ребенок от Коли?

– Ей бы поверили!

Эльзе поверили бы все, кроме самого Коли и его родителей. Мать Коли признала, что о бесплодии сына они с отцом никому не сообщали. Держали это в секрете, считая еще одним изъяном своего и так-то не слишком успешного сына.

– Правду знал лишь Владик и, возможно, Лена.

– Да, влюбленный Коля мог рассказать своей любовнице правду о самом себе и о том, что ребенок Эльзы вовсе не от него.

– Будь Коля жив, он бы потребовал генетической экспертизы.

– А его родители предъявили бы медицинские карты и заключения врача.

– Они бы все боролись против Эльзы и ее планов и победили бы.

Однако трое из тех, кто мог рассказать про Эльзу правду, были уже мертвы. Лена, с которой изменил Эльзе ее Коля, и Владик, с которым изменяла уже сама Эльза, отправились на тот свет. И оттуда они уже ничего не смогут возразить, когда Эльза заявит о своих правах и правах своего ребенка.

– Но остались еще родители Коли. Они ни за что не примут такую невестку.

– Да, – задумчиво кивнула головой Кира. – Родители Коли в курсе, что Эльза ждет ребенка от другого мужчины. Но если и они умрут, то уже ничто не будет стоять между огромным наследством и Эльзой. Других близких родственников у родителей Коли нет!

И подруги обменялись испуганными взглядами. То, что открылось им только что, после разговора с Семой, давно уже лежало на поверхности. Они могли бы и раньше сообразить, в чем тут дело, но им мешала в этом обычная человеческая порядочность и дружеское расположение к Эльзе.

И все же теперь девушки кинулись прочь из ее дома, подгоняемые страхом и еще каким-то непонятным чувством, похожим на омерзение. Эльза перестала вызывать в них жалость, она стала вызывать отвращение.

Они привыкли видеть в ней жертву, но никак не преступника. А получалось так, что никакого преступника-то и не было. Была лишь одна Эльза – одновременно преступница и жертва. Она ловко обманула Киру с Лесей, внушив им мысль о собственной беззащитности и слабости.