Фаворит. Боярин - Константин Калбазов

Наконец дочка насосалась материнского молока, и вытолкнула своим язычком сосок. Поплямкала губками, зевнула, уподобившись котенку, и не открывая глаз легонько так вздохнула. Все. Верный признак. Дочуркой овладел крепкий сон.

Ага. А вот и мамка подступилась. Впрочем, какая из нее мамка, коль скоро кормить не может. Ну не дал господь Анюте подгадать с дитем так, чтобы вскормить и дочурку госпожи. А уж как хотелось то. Но, не судьба. Правда, Лиза и не подумала искать кого иного. Дочку она и сама выкормит. А преданнее и лучше Анюты, воспитательницы для Настеньки не сыскать.

— Егор далеко?

— На заднем дворе, со стрельцами плац вытаптывает.

— Позови.

— Слушаюсь.

Лиза вновь бросила взгляд в окно. Интересно, что там сейчас происходит? Чему так обрадовались люди, что даже стеклам досталось? Оно конечно, для княгини ходу на вече не было, и вовсе не потому, что она баба. Муж так же ни разу не бывал на вече. Не должно князю там бывать, и все тут. Но сегодня один из вопросов выносящийся на обсуждение был достаточно важен для нее. Можно сказать, судьбоносный. Если все получится как задумывалось…

— Звала, княгиня? — Обозначив поклон, окликнул ее Егор.

В последнее время ему изрядно доставалось. Так уж случилось, что по прибытии в Псков, княгиня в одночасье стала обладательницей серьезной суммы. И гадать, откуда могло взяться то серебро, не было никакой нужды. Тут в последние годы на подобные траты способен только один человек, карпов. И какие он при этом преследовал цели, оставалось загадкой.

Ну вот какая ему выгода от передачи серебра для создания ее, Елизаветы, личной стрелецкой сотни. Мало того, еще и оружием и снаряжением обеспечил по самую маковку. Стрельцов же набирал уже сам Егор, из псковичей. Хм. И опять же из крестьян. Ни одного из Пскова иль пригородов. Отчего именно так, десятник, а ныне сотенный Попов, пояснять не стал. Да и она не вмешивалась.

— Егор, ты с дружками своими встречался?

— Пображничали давеча, Елизавета Даитриевна.

— И?

— Молчит Гришка. Всю жизнь был тот еще баламут, и за языком не следил, а тут…

— Так-таки и молчит, аки на допросе?

— Отчего же, говорил-то он как раз много, да только все ни о чем. То былое вспоминал, то рассказывал как они ляхам наваляли. Про девок травил. Он жених хоть куда, только вот жениться ни в какую не хочет. А чтобы чего лишнего… Даже если спросить, сам не замечаешь, как уж о другом речь идет.

— Выходит, не получилось у тебя ничего вызнать?

— Коли отпустишь, я полазаю вокруг Замятлино, и все вызнаю.

— А как же дружба?

— В том предательства нет, княгиня. Иван как был мне другом, так им и остался. И я за него готов на многое, потому как иначе не могу. Да только и ты мне не чужая теперь. Сына твоего Анюта своим молоком вскормила. Ты мне его в воспитание отдала. Не чужие вы нам. И вот так глядеть как друг от дружки хоронитесь…

— Егор, — резко оборвала она его.

— Нет в том предательства, потому как ни он тебе, ни ту ему навредить не сможете.

— Иди уж. Соглядатай непутевый.

Вот странное дело. Вроде и говорят об Иване, одной думы о котором у нее голова шла кругом, да в животе разливалось тепло. А тут… Нет, что-то там под ложечкой екает, да по спине пробегает будоражащий холодок. Но, вот того, былого, нет и в помине. И от того сидит в груди эдакое сожаление о чем-то утраченном. Чем-то теплом, сладостном и желанном.

Она так и простояла у окна в задумчивости еще битый час. И вроде все время о чем-то думала. Вот только спроси о чем, не найдется с ответом.

— Елизавета Дмитриевна.

Лиза стремительно обернулась на раздавшийся за спиной голос, и вперила внимательный взгляд в боярина Пятницкого. Вот ведь странное дело. Извечный противник московской партии, усилившейся сегодня и получившей большинство не только в совете бояр, но и малом вече. Но так уж выходило, что именно он ей был самым верным союзником. И началось это с самого ее возвращения.

Княгиня поначалу сильно удивилась подобному поведению, заподозрив что-то неладное. И то что он стал соратником Карпова, в пользу этого зрелого мужа никак не говорило. Хотя бы потому что, Лиза ничуть не исключала возможности, что тот причастен к гибели князя. И причин тому было несколько.

Только полная дурында, не заметит, какое впечатление производит на мужчину. И Лиза понимала, пусть с опозданием, но Иван наконец узрел в ней женщину, хотя и не позволял себе ни единого намека на оказание особых знаков внимания. Причем случилось это, когда ее супруг был еще жив. И он замечал эти взгляды, не дававшие ему спокойно жить.

Убийство Трубецкого, которое могло быть осуществлено Карповым. И тому было несколько причин, одной из которых могло быть желание обладать ею. В эту же версию укладывалось то, что это именно его стараниями вече призвало на стол, великую княгиню Трубецкую. Может даже и договоренность имелась, чтобы ее отдать ему как разменную монету. Уж теперь-то у нее не было никаких иллюзий, относительно политических игр.

Словом, не вызывал у нее Пятницкий доверия, чего уж там. И тут вдруг, в его лице она обрела настоящего помощника, и заступника. Всякий раз, он выступал на ее стороне, осаживая даже москвичей, которые всячески старались взнуздать княгиню. Хотя и казалось бы, куда дальше, то. У нее и власти-то считай никакой не было. Муж, тот хотя бы во главе полков стоял. А тут приняли решение, что на должность походного воеводы нужно определить посадника.

— И что там, Ефим Ильич?

— Постановило вече, что ты княгиня, можешь к нему обращаться через своего посадника, и вносить на решение вопросы касаемые разных сторон жизни и бытия господина Пскова.

У Лизы даже глазки загорелись. Получилось! У нее получилось! Веками в Новгороде, и Пскове только и делали, что урезали права князей, обкладывая их обязанностями. Дошло до того, что и войском князь сам командовать не мог. Решение обязательно должно было быть принято вместе с посадниками. Причем, если они могли заблокировать любой его приказ. И тут…

Предложение это исходило не от нее, пусть она и могла присутствовать на совете бояр. Как ни странно, но об том заговорил Пятницкий, рассыпавшись пространной и рассудительной речью. Суть был проста. Князь, а ныне княгиня, могла издавать указы. Лишь в некоторых областях, и в случае войны.

Случись военный поход, посадники при войске получали только совещательный голос. Решение отныне должно было быть только за князем, либо его посадником, коему вверялось войско. Выгоды единоначалия прекрасно проявились при битве при Бобровне.

Княгиня получала право обращаться непосредственно к вече, через своего посадника, и выносить на обсуждения любые вопросы. Предложения те могли быть приняты только тремя четвертями голосов вечевиков. Для отмены было достаточно простого большинства.