Королевская кровь. Книга 7 - Ирина Котова

– Глупцы, – пробормотал он с досадой, растирая тело мочалкой. – Мечтатели и глупцы.

В свое время, когда Макс наконец-то принял то, что с ним произошло, освоился в мире Лортах, и, главное – научился выживать там, где правили насилие и боль, – он много лет пытался понять, как же возможно одновременное существование одного человека в двух мирах, на двух планетах, отстоящих друг от друга на невозможное количество световых лет. Это было невозможно – но это «невозможно» опровергалось каждый раз, как его утягивало в Лортах, в существующую там темную ипостась. И не его одного. Дар-тени было несколько тысяч – большая часть из тех, с кем он разговаривал, не видела сны о Туре или видела очень редко, меньшая – проживала вторую жизнь каждую ночь.

А таких, как он, Макс не встречал. Но ведь они были. Тот же Соболевский. Или другой… темный.

«Ты слаб, малыш».

Тротт снова поморщился от сожаления, поднял лицо под струи воды, смывая пену, потер рыжие волосы. Силен был его противник, очень силен. Только ошибся. Макс пределов своих сил и сам не знал – и боялся узнавать.

Проклятые обстоятельства. Встретиться бы с осведомленным собратом в других условиях, разузнать все, что можно, сравнить выводы. А сейчас приходится опираться только на те обрывки сведений, что он зацепил при ментальном контакте с убитым сородичем – и на многолетний сбор информации в нижнем мире, после которого из предположений и догадок в голове сложилась хотя бы как-то укладывающаяся в разумные рамки гипотеза.

* * *

Каким-то образом в Лортах оказалась выброшена одна из Великих стихий, базовых элементов устойчивости Туры – верующие называли ее Черным Жрецом Смерти. И это привело не только к постепенному угасанию Туры, обозначив грядущий конец света – когда остатки великой стихии развеются окончательно, но и к разделению его потомков на две обособленные половинки. Потому что вторая, крылатая ипостась, суть воплощение темной стихии, наследие Жреца, и существует только там, где есть сам источник стихии, Черный Жрец. Ушел бог в другой мир – и утянул за собой половинки душ. Рождается человек здесь – а через время появляется в мире Лортах его дар-тени. Так и живут, вечно стремясь друг к другу.

Макс долго горел жаждой вернуть себе нормальную жизнь – и если для этого нужно было вернуть бога на Туру, то он был готов в лепешку расшибиться, но сделать. У него было много времени – он жил куда дольше, чем обычные люди. И он нашел-таки долину, откуда шла сила Источника. Но не смог туда попасть. Стоило ступить в проход между черными скалами, окружающими долину, и его пригнуло к земле – и усталый оглушающий голос льдом прошуршал в голове:

– Уходи, не тревожь меня, пытливый птенец. Знаю, зачем ты пришел. Нет у тебя сил помочь мне. И ни у кого нет.

– Но это неправильно, – упрямо просипел он, пытаясь не заорать от разочарования. – Что мне сделать, отец?

– Смириться, – ответил тот. И замолк – и не отвечал боле.

Кто он, чтобы оспаривать слова того, кто неизмеримо знающей и сильнее? Поэтому действия заговорщиков Макс и воспринимал как акт отчаяния. С другой стороны, а если кровь Красного, смешанная с кровью Черного, действительно может открыть проход для бога? И не является ли оправданной жертвой уничтожение правящих династий – для предотвращения конца света?

Если же предположить, что сказанное на могильном камне одного из Гёттенхольдов правда и это действительно откроет портал между Лортахом и Турой и освободит Жреца – выстоит ли Тура, когда сюда хлынут полчища кровожадных тварей, ведомых далекими от гуманности и милосердия воинами правителя Лортаха? Ведь они придут не одни – с ними появятся чудовищные боги инсектоидного мира.

– Прекрати истерику, – приказал он себе, врубая ледяную воду – тело сжалось, и Макс застонал сквозь зубы. – Сначала факты, потом будешь решать.

Он много успел сделать за эту субботу – словно пытался нагрузить себя работой, только чтобы попозже лечь спать. Но когда уши уже заболели от басов тяжелого рока, а в лаборатории рядком встали склянки с мазью, ускоряющей восстановление кожи после ожогов, пришлось закруглиться. Макс взялся за уборку, хотя дом и так сверкал – кажется, даже пыль боялась садиться на его мебель, чтобы не вызвать неудовольствия инляндца – но с ругательством выключил мерно работающий пылесос, достал из стола сигарету – и дал себе еще две минуты отсрочки, выйдя во двор покурить. Сигарета тлела в губах, а он неслышно двигал руками, прислонившись к стене дома и глядя на приветливо качающиеся ему навстречу дубы.

Через несколько минут владения профессора Тротта засияли щитами, способными задержать даже Марта, если тому взбредет в голову устроить другу ночную побудку – а природник лег в кровать и закрыл глаза. И дисциплинированно вырубился.

* * *

Его дар-тени, слава богам, ни от кого не убегал и ни с кем не дрался. Лук и броня лежали неподалеку от небольшого скрытого костерка, почти уже прогоревшего и мерцавшего в ночной темени пепельно-красными угольками, а сам Охтор, полуголый, с расслабленно подрагивающими крыльями, мерно разделывал мелкого местного оленя. Размером с собаку – теплокровная живность здесь, в мире Лортах вся была небольшая, резвая и очень мускулистая – иначе не спастись от инсектоидов, господствующих здесь. В папоротниковых лесах в изобилии водились и рептилии, похожие на небольших страусов, в большинстве своем травоядные – мясо и яйца употребляли в пищу, из толстой кожи делали ремни. Были здесь и птицы – Макс всегда удивлялся, насколько местные куры похожи на туринских и подозревал, что выводок несушек и петухов попал сюда через очередной провал. Как, вероятнее всего, и люди – потому что физиологически они ничем не отличались от жителей Туры.

Объединяло животных и людей только одно – всем им приходилось очень быстро бегать. Или летать. Медлительные тут не выживали.

Макс задержал движение ножа, чтобы не порезаться – пока приходил в себя и переживал поток воспоминаний. Горячая туша под его пальцами ещё чуть сокращалась, а Тротт ошарашенно проморгался и, решив, что разбираться на голодный желудок не стоит, досвежевал зверя, закопав потроха – чтобы на кровь не пришли желающие поживы, – и швырнул мясо на угли запекаться. И только потом сел у костра раскладывать по полочкам информацию и пытаться сориентироваться в датах.

На Туре с момента его последнего ухода в Нижний мир прошло чуть меньше двух месяцев. Здесь же, – Тротт опять раздраженно подумал о странном невычисляемом соотношении времени в двух мирах, – после посещения Далин к концу подходил только третий месяц. Только – потому что обычно разница во времени была куда больше.

Почти полтора месяца из них его дар-тени шел лесами в сторону столицы империи, Лакшии, опасаясь погони – за убитых воинов, псов-нейров. Таился, стараясь не приближаться к трактам и крупным городам и по широким дугам обходя твердыни, родовые владения местных военных баронов – тха-норов. Пусть высокородные норы частенько враждовали между собой, но за убийство низкородным пса любого из них устраивали настоящую травлю.

Но на половине пути пришлось зайти в одно из селений за припасами – и там он услышал такое, что решился на крюк в сторону от столицы. И через пару недель ошарашенно взирал из густого папоротникового леса на равнину, заполненную бесчисленными загонами с тысячами тха-охонгов, вибрирующую от их рева – и на регулярно поднимающиеся в небо стаи гигантских оседланных стрекоз.