Томас Квик. История серийного убийцы - Ханнес Ростам

Коппарторьет в Фалуне, и этот киоск просуществовал почти четыре года.

Спустя девять лет Стен-Уве открыто отрёкся от собственного брата. В своей книге «Мой брат Томас Квик» он задавался вопросом: а кто это, собственно, такой? Он размышлял о манипуляторе, которому столько лет удавалось скрывать свою тёмную сторону от всех членов семьи. Вывод оказался прост: в душе брата жило отвратительное чудовище, которое могли видеть только его жертвы.

И всё же Стен-Уве написал книгу в первую очередь, чтобы оправдать родителей: у него, как и у остальных братьев и сестёр, были исключительно светлые воспоминания о детстве, наполненном родительской любовью.

Все шестеро детей сходились в одном: их отец ни при каких обстоятельствах не мог изнасиловать Стуре на глазах их матери. И уж конечно, их любимая мама никогда не пыталась утопить Стуре в проруби.

«Не сомневаюсь, что все его рассказы могут лично ему казаться чистой правдой, — пояснил Стен-Уве журналисту “Экспрессен” Кристиану Хольмену. — Давно известно, что во время сеансов терапии людям помогают создавать ложные воспоминания».

Когда книга поступила в продажу, Томас Квик решил внести «некоторую ясность». На допросе 10 апреля 1995 года он вдруг заявил, что Стен-Уве принимал участие в убийстве Юхана Асплунда:

«Квик говорит, что Стен-Уве Бергваль уже по пути в Сундсвалль знал, что они едут искать мальчика, который станет их жертвой. Стен-Уве подзадоривал Квика, говоря что-то вроде: “Давай, докажи, что сможешь замочить пацана”».

На месте убийства Юхана Стен-Уве Бергваль демонстрирует собственное превосходство и подстрекает Квика. Он то и дело кричит ему: «Давай, убей его!»

На втором заседании комиссия по делу Квика решила, что необходимо допросить ближайшее окружение Стуре. Получив показания его знакомых, можно было понять, говорит ли он правду. Разумеется, в первую очередь собирались опросить братьев и сестёр: стоило задать им вопросы о жизни в их общем родительском доме.

Криминалисты Ян Ульссон и Туре Нессен подтверждают: весной 1995 года Анна Викстрём и Анн-Хелене Густафссон действительно допрашивали членов семьи Стуре во время расследования дела об убийстве на озере Аппояуре. Однако в материалах предварительного следствия об этом нет ни слова.

Мы с Йенни Кюттим запрашиваем соответствующие документы в областном суде Йелливаре — но и там нас ждёт неудача. Тот же ответ приходит и из полицейского управления Сундсвалля. Ван дер Кваст ссылается на Сеппо Пенттинена, а тот в свою очередь объясняет, что «он об этом ничего не знает и потому никак не может прокомментировать данное заявление». Или же говорит, что «данная документация отсутствует в имеющихся материалах». Одним словом, он даёт нам понять, что таких допросов не проводилось.

Но братья и сёстры Стуре Бергваля один за другим рассказывают о том, как к ним приходили Анна Викстрём и Анн-Хелене Густафссон. Так что же они рассказали?

Эрьян Бергваль с самого первого дня пытался избегать газет, теле- и радиопередач, в которых обсуждали его брата. И всё же он знал куда больше, чем хотел бы. На вопрос полицейских, каким Эрьян помнит своё детство, он неизменно отвечал, что всегда доверял родителям и чувствовал себя в безопасности.

В 1956‐м семья переехала в Корснэс неподалёку от Фалуна — Эрьян как раз должен был пойти в первый класс. Тогда в семье было семеро детей, которые вместе с родителями ютились в небольшой трёшке площадью девяносто квадратных метров. Папа Уве работал на фабрике по производству коробок, а мама Тира устроилась вахтёршей в школу.

По словам Эрьяна, Стуре был весьма самостоятельным, одарённым, креативным и предприимчивым ребёнком, хотя в его движениях прослеживались некоторые «проблемы с моторикой».

Папу все считали несколько авторитарным, возможно, иногда слишком строгим, но в то же время очень дружелюбным человеком с прекрасным чувством юмора. Мама была спокойной, уравновешенной женщиной, которая ко всем своим детям относилась с одинаковой любовью. В их доме никогда не было долгих ссор — Эрьян вообще не мог припомнить ничего неприятного. Детей никогда не били. Сексуальные домогательства? Нет, такого Эрьян не замечал и совершенно не понимал, как подобное вообще могло прийти кому-то в голову. Детей в доме было так много, что обязательно нашёлся бы хоть кто-то, кто обратил на это внимание.

Эрьян знал, что Стуре не безгрешен: например, в молодости он начал приставать к мальчику в Фалунской больнице — именно поэтому его и отправили на лечение. В 1970‐х Эрьян вместе с родителями приезжал навестить Стуре в Сэтерскую лечебницу и Сидшёнскую клинику. Вскоре Стуре поправился, и в начале 1980‐х его состояние уже можно было назвать вполне стабильным.

Их общение постепенно сошло на нет, а потом в 1990 году произошло ограбление банка в Грюксбу. Перед этим Стуре написал несколько писем, в которых не раз упоминал, как сильно тоскует по семье. Последний раз Эрьян разговаривал со Стуре, когда тот начал проходить лечение под наблюдением Челя Перссона. По словам Эрьяна, Стуре «увидел свет в конце тоннеля». Это звучало оптимистично и внушало надежду, что брат и дальше будет находить в своей жизни светлые стороны.

Мне Эрьян рассказывает, что никогда не забудет, как заехал на заправку и увидел, как с передовиц главных вечерних газет на него смотрит его собственный брат. Тогда-то и начался весь этот кошмар, которому, казалось, не будет конца. Правда, полицейским Эрьян об этом не сказал.

Вспомнил он и ещё кое-что: в конце допроса они затронули тему, которая могла бы представлять интерес для следствия: водительские права Стуре. Водить Стуре научился поздно — только в конце 1980‐х. До этого Эрьян лишь однажды ездил с ним на машине, чтобы брат немного попрактиковался. Водитель из него был никакой: Эрьяну показалось, что брат вообще никогда прежде не сидел за рулём.

Торвальда Бергваля инспекторы Анна Викстрём и Ян Карлссон застали в церкви Архангела Михаила, что находится в Вестеросе, — он был викарием. Полицейские рассказали, что занимаются прежде всего убийством на озере Аппояуре, хотя параллельно они пытались выяснить обстоятельства, связанные с гибелью Юхана Асплунда и Улле Хёгбума.

Слова Торвальда Бергваля немногим отличаются от того, что рассказал Эрьян: детские годы были счастливыми, в них не было и намёка на насилие. Всё, о чём писали газеты, представлялось откровенной ложью. Торвальд подозревал, что Стуре страдал каким-то психическим расстройством, но родители старались не говорить об этом, ведь в то время подобное считалось постыдным. Они заботились о Стуре и никогда не оставляли его одного. Когда в 1970‐х он оказался в Сэтерской лечебнице, они постоянно его навещали.

Торвальд был согласен с братом: у Стуре были определённые трудности с моторикой, он шепелявил и «коверкал