Входящая во Мглу - Кэт Ричардсон

Я рванула к двери, запнулась, чуть не упала, в отчаянии пытаясь оказаться как можно дальше.

— Не забывай меня! — крикнул Виган, призрак голоса, скользящий по несуществующему ветерку.

Всю дорогу я слышала за собой его смех.

Я кое-как добралась до «ровера» и приникла к нему, прижалась лицом к холодной твердыне старого авто. Меня трясло, я хватала ртом обычный сиэтлский воздух, чтобы не завыть в голос. Ныла грудь, там, где прикасался Виган, черную боль дополнял разрывающий на части ужас, который буйствовал в голове. Я ненавидела себя за эту дрожь и слабость, а еще больше за то, что случилось. Вползла на заднее сиденье и свернулась болезненным клубочком, мысли вопили и неистовствовали.

Что ты такое? Изнасилованная, разорванная, перерожденная. Что ты такое теперь? Глупая невежда. Они вампиры — чудовищно извращенные люди, психи по нашим стандартам, чужаки, отторгнутые человечеством. Их ведет не то, что ведет тебя. И никогда не будет. Никогда больше. Они не люди.

Они не люди! И ты тоже. Больше нет. Насекомое. Почти монстр. Что ты такое теперь?

Я потеряла счет времени в истерике, в тугом коконе страдания, дрожа от отчаяния и отвращения к себе. Чуть погодя я заметила, что одеревенела от холода и воняю потом, — я тут же разжалась ровно настолько, чтобы успеть стошнить. Пока я болталась вниз головой, трясясь и плача, остатки здравого смысла возобладали. Ближайший вампир в здании рядом не прекращал смеяться, а я сидела как привязанный козел отпущения.

Пришлось ехать аккуратно, несмотря на желание газануть. Я плохо видела из-под опухших век, а улицы мерцали Мглой, покрытые туманом и серебром, очерченные полосами яркого неонового света. Я несколько раз останавливалась, дышала медленно и вдумчиво, ожидая, что это прекратится. Не сработало. Путь домой был очень долог.

Я подпрыгнула от звука, просыпаясь, и спрятала голову под одеяло. Биканье не унималось, задрожала кровать — Уилл нащупывал свой пейджер на ночном столике.

Я зарылась лицом в подушку и застонала:

— Убери его.

Уилл шлепнулся обратно с пейджером на груди.

— Это всего лишь Микки, дает мне знать, что он на работе.

— Он работает по воскресеньям?

— Обычно работаю я. Микки вызвался помочь с бумагами, чтобы я смог выспаться.

Уилл перекатился на бок и улыбнулся мне.

— Еще хочешь спать?

Я откинула подушку.

— Нет.

Его улыбка стала шире, когда он почувствовал, как пальцы моих ног скользнули по его лодыжке.

— Тебе лучше?

— Гораздо, — ответила я.

Если сосредоточиться на Уилле, не надо думать о том, что произошло ночью, не надо смотреть на то, что мерцает по краям.

Я забыла о записке, которую оставила Майклу, и в страхе отшатнулась при виде страшной фигуры в темном коридоре моего дома. Когда Уилл вышел на свет, облегчение вылилось морем идиотских слез и дрожи. Уилл был очень мил, даже когда сказал, что от меня воняет, и потащил в душ. Я все время съезжала на дно ванны и плакала, пока Уилл не отбросил свои джентльменские замашки и не влез ко мне. Я вцепилась в него, и дальше пошло гораздо лучше, пусть даже я отказалась рассказывать ему, что случилось.

Теперь я испытывала к себе отвращение за то, что рыдала и лила слезы, будто бесхребетная плакса. Уилл заметил, что я хмурюсь, и выхватил у меня подушку.

— Эй. Хочешь снова принять душ? — спросил он, проказливо улыбаясь.

До меня не сразу дошло.

— А что, надо?

— С точки зрения гигиены — нет. Но, кажется, в твоей ванной происходят интересные вещи, и я подумал, что неплохо бы начать оттуда.

Я грубо фыркнула, отобрала назад подушку и шлепнула ею Уилла. Он нырнул под одеяло и начал меня щекотать.

Уилл отсекал ужасы субботней ночи, так что я не вспоминала о них большую часть воскресенья. Пролодырничав полдня, он даже согласился в понедельник взглянуть со мной на орган и ни разу не задумался над тем, что мы делаем, лишь бы вместе.

Когда Уилл ушел, вновь накатили депрессия и неуверенность. Набирая свои заметки, я зашлась в приступах рыданий и дрожи. Подумала о том, чтобы все бросить. Мне не выдержать еще одну такую ночь, но вряд ли я успела достаточно, чтобы выбить землю из-под ног Эдварда. А если я не сдвину его в нужном мне направлении, ни Камерон, ни я не встретим новую весну. Что я могла предложить Эдварду более соблазнительное, чем удовольствие снять мою голову с плеч? Вампирам нельзя доверять. Я даже не была уверена, что сумею сдержать крик или не спущу курок при виде Камерона — хоть и толку от этого никакого.

Я закрыла глаза, пытаясь думать, но лишь заскользила на грани. Мгла омывала меня, прохладная и тошнотворная. Мне казалось, я стою на палубе — на мире, который плавает поверх другого мира, вздымаясь на гребнях неизвестных волн. Сбивающие с толку электрические разряды пробегали по нервам — я не открывала глаза навстречу сплетающимся нитям пламени. Я не хотела иметь ничего общего ни с ними, ни с реальностью Вигана, ни с какими-то вампирами, духами и им подобными. Я чувствовала, как вздрагивает призрачная земля, и думала о том, чтобы шагнуть с палубы…

Цоканье маленьких коготков по деревянному полу отдернуло меня от проклятого края. Я подхватила сурка и прижала к лицу, вдыхая теплый запах кукурузы и картошки, идущий от шерсти. В виде исключения Хаос не стала вырываться.

Зарывшись в это мягкое тепло, я расслабилась, задышала глубоко и свободно. Мгла, казалось, текла шелковой нитью, мерцала полосами энергии, но я чувствовала каждое свое движение в ней. Я надавила и свернула ее, образуя твердую отражающую кривую вокруг себя. Теперь даже холод был не такой сильный. Я попыталась избавиться от нее совсем, однако Мгла не уходила дальше постоянного яркого налета, покрывающего все вокруг. Паутина энергии блестела на пороге света, превращаясь в яркое пламя при взгляде искоса. Мне не хотелось ступать внутрь и смотреть, как выглядит оттуда нормальный мир.

Постоянное присутствие Мглы действовало как кислота на нервы. Я не желала иметь с ней ничего общего. Я даже не хотела разговаривать с Дэнзигерами, потому что тогда бы мне пришлось думать о Мгле. Я задвинула ее подальше. Вздрогнула и обнаружила, что лью слезы в шерсть Хаос. Поежившись, выпустила хорька, юркнула обратно под одеяло и спряталась от безобразного мира.

В понедельник утром Уилл встретил меня недалеко от "Мэдисон Форрест хаус" в кафе, где мы договорились позавтракать. После совсем недружеского поцелуя мы сели за столик снаружи. Я уверяла себя, что тонкая золотая аура Уилла — всего лишь игра света от лучей холодного весеннего солнца.

Я улыбнулась восхитительному трепету, который возбуждал во мне Уилл.

— Когда тебе на работу? — спросила я.

— В понедельник я выходной, — ответил он, обнимая меня за плечи. — А теперь, может, и во все другие дни недели, спасибо Брэндону, который не отвечает на звонки и, похоже, бегает от каких-то ребят зловещего вида в черных костюмах и темных очках.