По зову сердца - Виктория Холт

Вдруг совершенно неожиданно он повернулся ко мне, обнял меня и впился своими губами в мои. Никогда прежде меня так не целовали. Я попыталась его оттолкнуть и тут же почувствовала его неимоверную силу. Я задохнулась, пришла в ярость и все же испытала какой-то сумасшедший восторг.

Наконец он отпустил меня.

– Ну вот, – сказал он. – Жаль, что мы сейчас не одни.

– Неужели вы не можете понять, что в этом мире есть люди, готовые воспротивиться вашим, как вы считаете, неотразимым чарам?

– Не могу. Для меня это слишком сложно, – согласился он.

И я вдруг рассмеялась вместе с ним. Но должна-то была рассердиться, я знала это, поэтому попыталась изобразить сердитость.

Говоря по правде, мне это все доставляло немалое удовольствие. Разумеется, мне льстило, что он на меня обратил внимание. Чутье подсказывало мне, что у него было множество романов и до меня, и я не могла или не должна была обманывать себя и думать, будто в его глазах я чем-то отличаюсь от его предыдущих побед. То, как он сейчас себя вел, несомненно, являлось хорошо отработанным, многократно проверенным методом.

Однако, хоть я и не верила в его искренность, меня влекло к нему, влекло так, как не влекло еще ни к кому. Это было что-то исключительно физическое, или телесное, чего я никогда не испытывала к Реймонду, хотя не сомневалась, что как человек Реймонд достойнее.

Я сказала:

– Надеюсь, вы не станете повторять этого.

– Вы меня плохо знаете, если надеетесь, что я могу… Но, конечно же, вы на это не надеетесь. А возможно, даже надеетесь на обратное.

– Мистер Харрингтон, я вынуждена просить вас прекратить нести это вздор.

– Вы говорите так строго.

– Я и хочу говорить строго.

– Должен заметить, это у вас получается очень даже очаровательно. Когда вы наконец признаетесь себе в своих истинных чувствах, я услышу от вас другое. Вы скажете: «Я люблю вас, мистер Харрингтон».

– Этого вы не услышите никогда.

– Использовать слово «никогда» не очень разумно. Иногда людям приходится брать свои слова назад, что будет и с вами.

– Вы большой оптимист, если так думаете.

– Все-таки вы очень резки со мной. Но мне это нравится.

– У вас довольно странные вкусы, мистер Харрингтон.

– У меня лучшие вкусы в мире. Я выбрал королеву среди женщин. Она пока холодна, но лед ее я растоплю и подо льдом этим найду прекрасную страстную женщину. Единственную во всем мире, достойную стать моей супругой.

Меня снова разобрал смех.

– Похоже, вы действительно находите меня забавным, – сказал он. – Что ж, хоть какое-то начало.

– Если бы вы не были забавны, я бы сочла ваше поведение в высшей степени бестактным.

– Нет, любовь моя. Вам оно очень даже по вкусу.

Я увидела Фелисити, которая шла к нам через палубу.

Он сказал:

– Мгновения волшебства подошли к концу. Но не расстраивайтесь, будут еще.

Все изменилось. Я думала о нем постоянно. Поведение его было, конечно же, возмутительным. Мудрая женщина не поверила бы ни единому его слову. Все знают, что за «дорожными романами» ничего не стоит.

Неужели он принимал меня за такую женщину, которая может завести на несколько недель страстный роман, с тем чтобы по прибытии в порт сказать «до свидания»?

Но он говорил о браке. И я не могла заставить себя перестать думать о свадьбе и о поездке на его плантацию. Мы бы раз в год возвращались в Лондон. Мы бы регулярно наведывались в Сидней. Но не это было важно. Я думала о нем… об этом большом человеке с незабываемой внешностью… о его манере говорить, о том, как он околдовал мисс Картрайт. Другого слова невозможно было подобрать. Она смиренно позволила отправить себя обратно домой и оставила племянницу в руках незнакомого человека… его.

Только колдовством можно было заставить ее так поступить. И все же он сделал это.

А теперь я порой начинала думать, что он принялся опутывать чарами меня. Бывало, я лежала в своей койке, притворяясь спящей, чтобы Фелисити не вторглась в мои мечты… Потому что они в основном были о нем. Его поцелуй, то, как он прижал меня к себе, – вот что заставляло меня думать о том, каково это – познать страсть такого мужчины.

Я пыталась думать о Реймонде, таком спокойном, таком нежном, таком сдержанном. Он был полной противоположностью Мильтона Харрингтона. Мне казалось, что я предавала его, думая о другом, но ничего не могла с собой поделать. Он постоянно вторгался в мои мысли.

Скоро мы окажемся в Сиднее. Нужно ли мне там расстаться с ним навсегда? Эта встреча на корабле останется в моей памяти мимолетным увлечением. Лишь потому, что мы находились на корабле и остальной мир казался таким отдаленным, это смогло произойти. Само понятие нормальности казалось далеким и призрачным. Вот в чем причина. Он был властной натурой, он излучал силу и с самого начала выделил меня, что льстило. Что поделать, в конце концов я ведь живой человек из плоти и крови. Мне нравилось внимание, нравилось думать, что я привлекаю внимание. Все это было вполне понятно. Значит… я должна прекратить думать о нем и сосредоточиться на цели своего путешествия, которое милый Реймонд помог устроить.

Реймонд! Я должна почаще думать о Реймонде. Должна заниматься тем, ради чего покинула дом. Должна сделать все возможное и невозможное, чтобы выяснить, что произошло с Филиппом. Выяснив это, я вернусь к Реймонду.

Мы стремительно приближались к завершению путешествия. Еще два дня, и мы будем в Сиднее.

Фелисити от волнения не находила себе места.

Она попросила:

– Пообещайте, что останетесь со мной хоть ненадолго.

Мне захотелось напомнить ей, что целью моего путешествия был пропавший брат, но могла ли я? В минуту слабости, охваченная чувством жалости, я пообещала, что останусь на какое-то время.

И все же я напомнила ей, что собиралась в Сиднее, если это возможно, найти ботаника, в экспедиции которого участвовал Филипп. Он мог рассказать что-нибудь о том, чем занимался брат, и, если бы наметился какой-нибудь след, я должна была пойти по нему. Но я все равно останусь с ней на время. После свадьбы я поживу в ее новом доме… недельку или около того. Ее это, похоже, удовлетворило.

Наше путешествие близилось к концу. Всем не терпелось сойти на берег. Тягучие дни наполнились суматохой сборов и нетерпеливым ожиданием.

В предпоследний день я встретилась с Мильтоном Харрингтоном наедине. Была теплая бархатная ночь, безветренная и звездная. На темноте полуночного неба отчетливо выделялся Южный Крест.

– Осталось совсем недолго, – сказал он.

– Всем уже хочется побыстрее сойти на берег.

– Только не мне, – возразил он. – Я бы хотел плавать с вами вечно.