Битва за Берлин. В воспоминаниях очевидцев. 1944-1945 - Петер Гостони

И вот я, простой солдат, стоял здесь, в том месте, откуда раньше управляли судьбой германского народа и определяли ее. <…> Должен ли был я, чужак в этом кругу приближенных лиц, крикнуть: «Мой фюрер! Это же безумие! Такой большой город, как Берлин, невозможно защитить теми силами и теми незначительными запасами боеприпасов, которыми мы располагаем. Подумайте хорошенько, мой фюрер, о тех бесконечных страданиях, которые во время этой битвы придется вынести населению Берлина!»

Я был так взволнован, что с трудом сдерживался, чтобы не произнести эти слова вслух. Однако нужно было постараться найти другой путь. Мне показалось необходимым сначала убедить в безнадежности нашей борьбы генерала Кребса, а сделать это можно было только постепенно.

После меня с уточнениями относительно общего положения дел выступил генерал Кребс. В этот вечер все представлялось ему еще относительно оптимистичным. Большое впечатление на меня произвели три пункта из его речи…

1. 9-я армия (которая была окружена к юго-востоку от Берлина) не атаковала согласно приказу фюрера в северо-западном направлении, а пыталась прорваться на запад в направлении Луккенвальде. Уже из самого направления их атаки сведущий человек мог сделать вывод, что командование 9-й армией или было не в состоянии принять участие в обороне Берлина, или же вообще не собиралось этого делать. Лично я предполагаю, что 9-я армия со своими измотанными в тяжелых боях дивизиями хотела прежде всего установить связь с армией Венка.

2. Ширина и глубина прорыва русских в полосе обороны группы армий «Висла». Передовые отряды русского наступательного клина уже приближались к Пренцлау. Это русское наступление должно было очень скоро сказаться на ходе битвы за Берлин!

3. Армия Венка силами около трех с половиной дивизий вела наступление, которое все мы с таким нетерпением ждали, с целью прорвать блокаду Берлина. И вот это называлось «армией Венка», главным резервом рейха, о котором недавно говорил доктор Геббельс в своем выступлении по радио».

«Армия Венка» стала в эти дни символом освобождения Берлина. О подходе армии Венка сообщалось не только по радио, в листовках или в последней берлинской газете «Панцербер», но об этом в городе ходили и слухи. Один из офицеров, находившийся в то время в Берлине, рассказывает:

«Держаться, пока не подойдет армия Венка, – таков был приказ, а цель: разгромить в этой битве ударную армию Жукова. Под таким лозунгом мы начали битву за крепость Берлин. Действительно, этот девиз был достаточно оптимистичным, чтобы сделать все возможное для претворения его в жизнь, используя все средства, которые были в нашем распоряжении. Несмотря на успехи, достигнутые в пригородах столицы рейха, мы ничего не подарили Советам, им пришлось за все заплатить сполна. Их силы должны были тоже когда-нибудь иссякнуть. Уличный бой в каменном лабиринте огромного города выравнивал наши шансы, здесь храбрый боец и фаустпатрон значил столько же, сколько и Т-34. Правда, советские танкисты и здесь изобретали всякие сюрпризы – стальные сетки или пружины и закрепленные на броне стальные пластины, которые снижали эффективность фаустпатронов. Тем не менее нам удавалось наносить им большие потери, численное превосходство не было решающим в этой битве.

После подавляющего господства в воздухе советской авиации в первые дни битвы, когда мы понесли большие потери в ставшей такой бесценной тяжелой технике, неожиданно, как луч света в темном царстве, в небе, можно сказать в непредвиденном изобилии, появились наши истребители, которые показались нам манной небесной в пустыне.

Тем самым они позволили нам на земле перевести дух и прийти в себя. Теперь мы имели дело только с тем, что передвигалось по земле, и у наших орудий снова была крыша над головой. Появились шансы выиграть битву. Никогда прежде не испытанный душевный подъем, неописуемая твердость, уверенность в победе и готовность отдать свою жизнь вдохновляли нас в этой борьбе. Твердая убежденность Гитлера в победе еще раз с необыкновенной силой увлекла всех защитников города-крепости. Мы выстоим, мы продержимся гораздо дольше того срока, который указывался в ежедневных приказах, если только там за пределами Берлина наши товарищи будут так же сражаться с Советами, как это происходит здесь у нас. Упоение ярости, неописуемое чувство превосходства и абсолютная уверенность в победе охватили защитников крепости. Воинские части, которые вчера еще дрогнули под напором врага и от безнадежности отступили к столице рейха, неожиданно здесь снова воспрянули духом. В ожидании врага город затаился словно снайпер, испуская на всех защитников флюиды холодного спокойствия. Если 12-я армия [Венка] справится, если Штайнер [армейская группа Штайнера] и Шёрнер [группа армий «Центр» под командованием фельдмаршала Шёрнера с 23 апреля пыталась атаковать во фланг соединения 1-го Украинского фронта Конева] справятся, тогда, видит бог, ни один большевик не выйдет отсюда живым, и тогда руины, в которых мы лежим, станут могилой для Красной армии. Берлин останется немецким! <…>

Сообщения о положении дел на фронтах: на севере, на рубеже Ораниенбург – Бернау тяжелые бои. На юге: Шёрнер наступает, тесня противника в зоне прорыва [1-го Украинского фронта]. На западе: 12-я армия развернулась и ускоренным маршем приближается к Берлину. Даже если сам Жуков попытается своими собственными руками удержать город, это дорого ему обойдется, пусть нам придется защищать его только с пистолетами в руке».

Начиная с 25 апреля сопротивление защитников Берлина возросло. Русским пришлось нести тяжелые потери в боях за каждый дом, за каждую улицу. Чуйков:

«Городской бой – это огневой, ближний бой, где на короткие расстояния ведут огонь не только автоматы, но и артиллерийские мощные системы и танковые пушки – они стреляют на считаные десятки метров. Противник укрыт в подвалах и зданиях. Только покажись – раздадутся выстрелы и разрывы ручных гранат. <…>

В первый день штурма [25 апреля] войска армии продвинулись к центру города на три, а на отдельных участках на четыре километра. Части, действовавшие на правом фланге, вышли к каналу Брицер-Цвейг, что около Трептов-парка впадает в Шпре. Левый фланг и части, действующие на направлении главного удара, заняли городские районы Бриц, Мариендорф и продолжали движение вдоль канала Тельтов. Почти на всех направлениях схватки носили исключительно ожесточенный характер. Стало совершенно ясно, что противник долго и обстоятельно готовил город к обороне. Каждый квартал был до предела насыщен огневыми точками и гнездами фаустников, которые приспособили балконы и окна верхних этажей для ударов сверху по танкам и скоплениям людей.

В Берлине много железных дорог, они пересекают город в разных направлениях и являются очень удобными оборонительными позициями. Подступы к вокзалам, мостам, переезды были превращены в мощные опорные пункты. Каналы стали рубежами, на которых противник старался сорвать наше наступление».

Воспоминания маршала Конева дополняют картину. 26 апреля он записал в свой дневник:

«День и ночь не утихает битва за Берлин. <…> Нацисты подготовили город для длительной обороны, которая опиралась на хорошо оборудованные оборонительные узлы. Чем глубже наши войска проникали в город, тем ожесточеннее становилась борьба. Каменные строения с массивными стенами отлично подходили для организации обороны: окна в стенах многих зданий были замурованы, немцы оставили в них только узкие бойницы. Несколько таких укрепленных зданий представляли собой оборонительные узлы, стороны которых прикрывались баррикадами. <…> Вся система обороны была организована очень основательно. У противника имелось огромное количество фаустпатронов, которые в условиях уличного боя превратились в грозное оружие в борьбе с танками. (На вооружении немецких войск на берлинском направлении к 16 апреля имелось более 3 млн фаустпатронов, значительная их часть использовалась при обороне Берлина. – Ред.)