Изумрудные зубки - Ольга Степнова

– Да в командировке он, в Зеленограде, – пробормотала Таня. Отступая, она зашла за барную стойку. Ей очень хотелось спросить: против каких «своих» пошла Инга, и что это за «все остальное» им нужно, но внутри вдруг поселился веселый азарт, преследующий очень некрасивую цель – не отдавать пятьдесят тысяч долларов. Это были самые большие деньги, которые ей когда-либо удавалось держать в руках, а вдохновляла ее упрямая уверенность, что эти деньги она заслужила. Сычева бы ее месте ни за что на свете не отдала доллары этой белобрысой барменше!

Похоже, она и правда сильно стряхнула «лампочку» сегодняшней ночью, раз в голову лезут такие мысли.

Словно со стороны Таня видела, как женщина в синем махровом халате схватила со стойки бутылку и метнула ее в хвостатую фурию, мчавшуюся на нее. Фурия с визгом увернулась от снаряда, выронив «розочку».

Господи, что я делаю?!

Было страшно и весело одновременно. Таня схватила другую бутылку, снова метнула, потом еще и еще. Бутылки с грохотом бились о пол, от запаха алкоголя ехала крыша и рождалась пьяная эйфория.

Видел бы ее... Флек!

Инга все же прорвалась сквозь бутылочный артобстрел, заскочила за стойку и попытала лягнуть Таню в живот. Таня увернулась, удивившись, как ловко у нее это получилось. С разворота, визгливо заорав «й-а-а!», словно всю жизнь занималась карате, Афанасьева ногой попыталась ударить Ингу. Тапка слетела с ее ноги и приземлилась на кофемашину. Инга ушла от удара, словно змея, и вдруг, вытянув невероятно длинную руку, схватила Таню за волосы. Хватка оказалась железной, шансов вырваться, не оставив у нее в руке скальп, не было никаких. Но веселая ярость не уступила места благоразумному страху. Таня и не подумала сдаться.

– Где Глеб?!

Инга с размаху стукнула Таню лбом о барную стойку. «Бум!» – живо отозвалась стойка.

– Где Глеб?! Где Глеб?!

«Бум, бум!» – вторила вопросам пластиковая поверхность.

В голове было звонко, гулко, пусто и по-прежнему весело.

Видели бы ее сейчас ученики девятого «б» и Кузнецов в частности!

– Где Глеб?! Где Глеб?! Где Глеб?!

«Бам, бам, бам!» – изменила вдруг стойка тональность.

– В Зеленограде! В Зеленограде! В Зеленограде! – повторила Таня с упрямством в котором себя не подозревала.

Правой рукой прижимая Танину голову к стойке, Инга левой полезла в карман халата за деньгами. Перед глазами у Афанасьевой расплывался, рябил незатейливый рисунок «под мрамор». Инга полезла в правый карман, а Таня сунула руку в левый. Достав пистолет, она ткнула его в атласно-черный бок Инги.

– Отпусти, – тихо приказала она. – Отпусти, а то пристрелю.

Хватка ослабла. Железная пятерня отпустила волосы. Афанасьева медленно разогнулась, выкрутила из рук замеревшей Инги деньги и сунула их обратно в карман. Потом накрутила длинный хвост Инги на руку и не сильно, но унизительно стукнула Ингу лбом о стойку.

«Бум, бум, бум», – ответила стойка, не балуя разнообразием.

Что она делает, черт побери?!.

– Квиты, барменша, – запыхавшись, сказала Таня. – А теперь тихонечко, на цыпочках, топай вон к тому столику, что у противоположной стены. Садись и отвечай на мои вопросы. Дернешься, пристрелю.

Она отпустила Ингу, и та под прицелом, стараясь не стучать каблуками, дошла до указанного места. Села, упрямо вздернув вверх подбородок. На лбу у нее красовалось алое большое пятно. Голубые глаза были злые и влажные. Не спуская с нее пистолет, Таня села напротив.

– Ты любовница Афанасьева?

– Всего лишь подруга детства.

– Знаем мы таких подруг, – усмехнулась Таня. – Почему ты сказала, что Глеб у тебя был вот здесь?! – Она показала Инге сжатый кулак.

– Можно выпить? – спросила Инга и потянулась к бутылке минералки, стоявшей на столе.

– Нет! Не шевелись и отвечай на вопросы.

– Я любила его. С самого детства. Только его и никого больше. Это была детская сумасшедшая любовь, которая переросла в серьезную, взрослую. Он обидел меня, мы расстались, долго не виделись. Я уехала из страны, думала, забуду его, но вернулась и поняла...

– Быстрее! – Таня напрягла на курке палец. – У меня нет времени слушать про твои чувства.

– Я следила за ним долгие годы. Знала каждый его шаг: с кем встречается, где работает, на ком женат.

– Дальше!

Только бы палец на курке не сорвался!

– Я выжидала подходящий момент, чтобы покрепче схватить Афанасьева за жабры. Под действием обстоятельств, которые в большей степени организовала я сама, он был бы у меня под колпаком, а я... отвела бы наконец душу, отомстила бы!

Таня вытянула руку вперед и приставила дуло прямо к красному пятну на Ингином лбу.

– Я связалась с парнями, которые занимались... – она замялась.

– Торговлей оружием?

– Ты знаешь?! Ты все знаешь?!

– Фамилии Зельманд и Лесков мне знакомы.

– Зельманд и Лесков по своим источникам узнали, что Афанасьев собирается опубликовать в средствах массовой информации статью, разоблачающую деятельность Фонда. Допустить это было никак нельзя. Лесков позвонил на мобильный Глеба и от имени нижнего соседа наорал на него за то, что тот якобы заливает его квартиру. Глеб испугался, поверил, вернулся домой. В подъезде уже поджидали ребята, которые оглушили его ударом по голове и под руки дотащили до машины. Они допустили оплошность – не заметили, что Афанасьев выронил мобильный телефон. Глеба привезли в дом Лескова, обыскали, нашли в кармане какой-то диск, но там была совсем другая статья. Ему вкололи лекарство, развязывающее язык и Афанасьев признался, что диск с изображением сердца пронзенного стрелой и...

– Изумруды?

– ... камни, которые ему передал Игнатьев находятся у него в рабочем столе, в редакции. Парни, вхожие в газету «Власть», проверили его стол, но ничего там не обнаружили.

– И?..

– Афанасьева решили немножко прижать – заперли в раскаленной сауне, но он продолжал твердить, что камни и диск у него в столе.

На улице, за наглухо тонированными стеклами павильона, неожиданно раздались надрывные звуки сирены. Они нарастали и приближались. Таня почувствовала, что спина покрывается колючими злыми мурашками. Наверное, это «Скорая» успокоила она себя. Или пожарные.

– Скоты, – пробормотала вдруг Инга и глянула на часы, висевшие на стене, – Они ехали восемь минут!! И за что я плачу им такие деньги?!

– Ты нажала тревожную кнопку?! – прошептала Таня, ощущая как к лицу приливает кровь, а руки становятся мокрыми.

– Разумеется, – усмехнулась Инга. – Нажала, когда ты долбила у меня головой о стойку. Ну что, рискнешь теперь пристрелить меня?! У тебя времени – пара минут, не больше. – Инга смотрела на Афанасьеву, не моргая. У нее были странные, будто сделанные из голубых стекляшек глаза.