Как дети добиваются успеха - Пол Таф

Из 129 учащихся, включая Кевону, которые начали программу OneGoal в десятом классе в десяти чикагских старших школах осенью 2009 года, 94 поступили на четырехлетнюю программу обучения в колледжи по данным на май 2012 года. Еще 14 человек поступили на двухлетнюю программу обучения, что в целом составило 84 процента выпускников. В результате остался только 21 учащийся, который свернул с дороги, ведущей к диплому колледжа: 12 из них ушли из программы OneGoal до окончания старшей школы, двое вступили в армию, еще двое окончили старшую школу, но не стали поступать в колледж, и пятеро поступили в колледж, но бросили учебу на первом курсе.

Менее «звездные», но все же впечатляющие результаты дал выпуск пилотной программы OneGoal – учащиеся, которые посещали внеурочные занятия раз в неделю. Три года спустя после окончания средней школы 66 процентов этих ребят, которые были заняты в программе, все еще учатся в колледже.

Эти цифры становятся еще более значимыми, если вспомнить, что учителя OneGoal нарочно выбирали себе неуспевающих учеников, для которых вероятность поступления в колледж была особенно невелика.

Джефф Нельсон был бы первым, кто готов признать, что его детище весьма далеко от идеального решения для широко распространенной проблемы человеческого капитала Соединенных Штатов. В идеале нам следовало бы иметь систему образования и социальной поддержки, которая выпускала бы в Саутсайде подростков, не отстающих на два, три или даже четыре года от среднестатистического уровня. Однако пока OneGoal и теории, которые лежат в основе этой системы, кажутся наиболее ценным видом вмешательства, программой, которая при расходах примерно в 1 400 долларов на ученика в год регулярно превращает неуспевающих, недомотивированных, неимущих подростков в успешных студентов колледжей.

Осенью 1985 года, когда я был первокурсником Колумбийского университета в том же опасном возрасте, что и Кевона Лерма осенью 2011, я сделал то самое, чего Кевона была полна решимости никогда не делать: я ушел из колледжа.

В то время это казалось мне весомым и судьбоносным решением – и кажется таковым до сих пор. На самом деле, об этом решении я не раз вспоминал за последние 25 лет, и часто – с сожалением. И уж безусловно я много думал об нем, составляя эту книгу.

Когда я сидел в классе 104-й школы ACE Tech Charter High School с Кевоной и остальными членами группы Мишель Стефл, честно говоря, мне временами становилось немного стыдно: окончание колледжа было такой всепоглощающей целью для этих ребят, и мне нередко хотелось, чтобы я сам, будучи в их возрасте, думал так же упорно и ответственно, как они, о том, что я хотел от своей жизни в колледже.

От моего внимания не ускользнуло, что многие исследователи, о которых я пишу в этой книге – от Джеймса Хекмана до Анжелы Дакворт, от Мелиссы Родерик до авторов книги «Пересекая финишную черту» – идентифицировали уход из средней школы или колледжа как симптом некогнитивных способностей «ниже среднего»: низкая выдержка, низкая настойчивость, плохие навыки планирования. И я думаю, что это правда – то, что мне недоставало некоторых из этих важных навыков, когда я принял решение уйти из колледжа.

Но сбор информации для этой книги также обеспечил мне более великодушный способ интерпретации моего выбора. Он возник в моих разговорах с Домиником Рэндольфом, главой школы Riverdale, который весьма убедительно говорил, что неудача – или, по крайней мере реальный риск неудачи, – часто может явиться важнейшим шагом на пути к успеху.

Как вы помните, Рэндольфа беспокоило то, что его в основном богатых учащихся, захваченных американской меритократической машиной частных школ, частных репетиторов, колледжей Лиги Плюща и безопасной карьеры, ограничивают их семьи, их школа, и даже их культура, не предоставляя им истинных возможностей преодолевать невзгоды и таким образом развивать свой характер.

– Идея наращивания выдержки и построения самоконтроля состоит в том, что вы обретаете их через неудачи, – говорил мне Рэндольф. – А в большинстве элитных академических заведений Соединенных Штатов никто ни в чем не терпит неудачи.

Я написал статью о KIPP и Riverdale, а также о характере, опираясь на репортерскую работу, которую проделал для этой книги, и эта статья была опубликована в журнале New York Times Magazine в сентябре 2011 года. Она вызвала неожиданную волну откликов читателей, и многие из них писали, что им близки идеи Рэндольфа о поражении и успехе.

Некоторые читатели оставляли комментарии на веб-сайте Times о своем собственном жизненном опыте. Так, некий Дэйв писал, что он был одним из тех детей, о которых говорил Рэндольф, тех самых, которые получают высокие баллы за тесты и множество похвал, но так и не развивают в себе выдержку, которая появляется в результате столкновения с истинными испытаниями. «Теперь, когда мне перевалило за 30, – писал Дэйв, – я часто задумываюсь о том, насколько большего я мог бы достичь, если бы не боялся поражения, как огня, если бы не уклонялся от трудных задач, в которых мой успех не был гарантирован».

Прошло не так много времени после публикации этой статьи – и вот, когда я был полностью погружен в исследования роли настойчивости при учебе в колледже, я обнаружил, что заново пересматриваю свое решение уйти из колледжа. Почему я его принял? Я принялся рыться в коробке старых документов того времени, ища намеки, которые помогли бы мне это понять, и обнаружил письмо, о котором почти забыл, – пространное истолкование моего решения уйти из колледжа, которое я написал в спальне своего кампуса в Колумбии во время уик-энда Дня благодарения. Оно было длиною в восемь страниц и написано от руки.

Я вытащил это письмо – на нем обнаружилась пара кофейных пятен, но его все еще можно было читать, – уселся в своем кабинете, сделал глубокий вдох и перечитал его. Оно было, как вы можете себе представить, весьма сумбурным. Нет на свете души более взбаламученной, чем душа восемнадцатилетнего человека, который пытается принять решение, влияющее на всю его жизнь. Но я был рад, что отыскал это письмо, и несмотря на некоторые моменты подростковой несносности, ощутил здоровое сочувствие к моему измученному конфликтами более молодому «я».

В школе я был успевающим учеником, получал хорошие отметки и хорошие результаты стандартизированных тестов. Я прибыл в колледж взволнованный и растерянный – и сразу же потерялся в кампусе и в городе, в которых не знал ни единой души.

Да, мне было приятно оказаться в Нью-Йорке, но далеко не так приятно было сидеть в лекционных залах. Еще в старшей школе, где я был таким ответственным учащимся, я ощущал серьезные сомнения по поводу моих взаимоотношений с формальным образованием. Во мне была бунтарская жилка – в своем подростковом возрасте я уже читал Керуака, – и, как и миллионы школьников-бунтарей до меня, был убежден: то, чему меня учат в классе, на самом деле не имеет никакого значения.

И в тот ноябрьский день в Колумбии я решил, наконец, что с меня хватит. «Я получаю образование в течение пятнадцати лет и трех месяцев, что составляет 84 процента моей жизни, – писал я с характерной дотошностью (для справки: я считал с первого дня детского сада). – Школьные занятия – вот все, что я знаю. Образование – это игра, и давайте взглянем правде в лицо: я не слишком хорош в этой игре. Я знаю правила; я знаю, как выполнять все необходимые задачи. Я даже знаю, как в ней выиграть. Но меня тошнит от этой игры. Мне нужны наличные в карманах».