Маргаритки на ветру - Джил Грегори

Когда все кончилось, оба лежали в сладкой истоме, обессиленные, не выпуская друг друга из объятий. Пламя в очаге постепенно умирало, и вскоре хижина погрузилась в темноту.

– Милая, сладкая Ребекка, – прошептал Вольф, крепче прижимая ее к себе и целуя в грудь. – Никогда не бросай меня.

– Бросить тебя? – Неужели даже после их удивительной ночи любви, у него остались какие-то сомнения? Проклятая Кларисса, это она сделала его таким недоверчивым.

Ребекка высвободилась из объятий, приподнялась на локте и посмотрела в глаза любимому.

– Да я скорее сброшусь с обрыва в пропасть, чем расстанусь с тобой, – с чувством сказала она, поставив точку страстным поцелуем. В конце концов ей пришлось оторваться, чтобы глотнуть воздуха. – Вольф, никогда, слышишь, никогда не сомневайся в моей любви.

– Не буду. – На губах появилась многообещающая усмешка, которую Ребекка так любила. – Но при одном условии.

– Что за условие?

– Иди сюда и продемонстрируй мне свою любовь снова, с начала до конца.

Увидев ликующий блеск ее глаз, Вольф не дал ей времени для ответа, а просто заключил в объятия, и все началось сначала.

– У меня есть идея, – сказала Ребекка утром, сидя обнаженной на одеяле и сладко потягиваясь.

Вольф тут же уложил ее на себя.

– У меня тоже.

Ребекка счастливо засмеялась, было хорошо, она чувствовала блаженное умиротворение. За окном синело небо, день выдался ясным, выпавший накануне снег начал таять. Словом, жизнь казалась прекрасной.

– Я серьезно.

– Я тоже.

Рука, лежавшая на ее ягодицах, двинулась вверх, коснулась распущенных волос. Намотав блестящую прядку на палец, Вольф стал целовать Ребекку, слегка покусывая ее губы, и вскоре она начисто позабыла, что хотела сказать. Вольф перекатил ее на спину, лег сверху, его язык нашел сосок, который сразу затвердел и стал невероятно чувствительным.

– Должна признаться, мне нравятся твои идеи, – задыхаясь, прошептала Ребекка.

Теперь засмеялся Вольф, провел рукой по ее бедрам и многообещающе заверил:

– У меня еще много разных идей, дорогая.

Спустя довольно продолжительное время они выбежали из хижины, к небольшому ручейку, журчавшему среди гладких серых валунов, и быстро искупались в ледяной воде. Когда они натягивали одежду, их пальцы дрожали от холода. Они бросились обратно в хижину, где было тепло от пылающего очага и ждал завтрак, приготовленный на скорую руку из походных запасов Вольфа – сухарей и вяленого мяса.

– Итак, у тебя, кажется, была какая-то идея? – спросил Вольф, с восхищением отметив про себя, что зимнее солнце, проникающее через окошко, придает коже Ребекки удивительный оттенок.

Та всплеснула руками:

– Скажите на милость, он все-таки пожелал меня выслушать! – Затем она сказала: – Если я не смогу вспомнить, пеняй на себя.

– Но ты же помнишь?

– Конечно. – Ребекка налила еще по кружке кофе. – Я хотела сказать, что нам следует немедленно отправиться в Бьютт и встретиться с Кристал Маккой.

– Кто такая Кристал Маккой, черт возьми?

– Любовница моего отца. – Вольф поднял брови, и она поспешила объяснить: – До вчерашнего дня я не слышала этого имени, мне рассказали о ней Расс и Хоумер. По-моему, если кто-то и знает о бумагах на рудник, то это она. Похоже, кроме меня, она единственный человек, которого любил отец. – Ребекка вкратце рассказала Вольфу о поездках отца в Бьютт.

– Пожалуй, стоит попытаться. Может, нам удастся пролить немного света на всю эту историю. Я собираюсь раз и навсегда разобраться с рудником, даже если для этого мне придется гоняться за всеми бандитами, которые считают, что документы у тебя, и сажать их в тюрьму или убивать. Я больше не намерен сидеть и дожидаться, пока к тебе явится очередной любитель серебра. В следующий раз нам может повезти меньше.

«Он сказал "нам"», – радостно отметила Ребекка.

– Хорошо, Вольф, – кротко согласилась она.

В эту минуту она была слишком счастлива, поэтому ей даже в голову не пришло напоминать ему, что противозаконно убивать людей без суда и следствия. Тем более что Вольф все равно не станет никого убивать, разве только защищая свою или ее жизнь, но ей нравилось, когда он так говорил.

Остаток завтрака Вольф просидел в глубокой задумчивости, видимо, размышляя, как уберечь ее от очередной опасности, хотя ей пока ничто не угрожало. Ребекка же смотрела на него и удивлялась, как ей посчастливилось завоевать любовь этого необыкновенного человека.

Вскоре они двинулись в путь, ехали не торопясь, с частыми остановками, вокруг них сверкал всеми цветами радуги чистый снег. В небольшом городке Серинити они наскоро съели нечто малосъедобное в крошечном ресторане местной гостиницы, после чего продолжили путь и на закате прибыли в Бьютт. Небо окрасилось в яркие оттенки от красного до янтарного, когда они остановили лошадей возле салуна «Двойной баррель».

Вольф провел Ребекку через весь богато украшенный зал к бару полированного красного дерева. Она чувствовала на себе взгляды ковбоев, игроков, старателей и просто бродяг, стараясь попросту не обращать на них внимания, но когда один ковбой в серой широкополой шляпе и кожаном жилете с бахромой позволил себе испустить одобрительный вопль, Вольф стремительно повернулся и схватил его за ворот рубашки.

– А ну-ка, парень, потише! – Холодный блеск в его глазах не предвещал ничего хорошего.

– Мэм, я не хотел вас обидеть, – промямлил ковбой, бросая на Ребекку умоляющий взгляд.

– Ничего страшного, я не обиделась, – тихо сказала она, положив руку на локоть Вольфа. – Все в порядке, Вольф, отпусти его.

Воздух в зале был сизым от табачного дыма. В тускло освещенном углу стояло пианино, и лысоватый пианист с седой бородкой наигрывал что-то на пожелтевших клавишах. Стены заведения украшали картины в золоченых рамах, изображавшие полуобнаженных женщин. Почти за каждым столиком играли в карты, но кое-где посетители просто сидели по два-три человека, обсуждали свои дела или посматривали на разгуливавших между столиками девушек в черных шелковых чулках, высоких ботинках на шнуровке и ярких декольтированных бархатных платьях, обильно украшенных блестками, цветами и перьями. Ребекке в детстве приходилось бывать в подобных заведениях, она бы охотно задержалась тут, чтобы получше рассмотреть этот странный, таинственный и порочный мир, но их ждали более важные дела, и удовлетворять праздное любопытство было некогда.

У стойки Вольф спросил Кристал Маккой. Толстый бармен настороженно взглянул на них из-под кустистых бровей.

– Кто хочет ее видеть? – подозрительно осведомился он.

Ребекка положила руки на полированную стойку бара и просто сказала: