Все, что мы когда-то любили - Мария Метлицкая

– Убила бы? – Журавлев испугался. – Неужели бы смогла?

– Запросто, – кивнула она. – И рука бы не дрогнула! Но повторяю – мне повезло! Все спали, одежду я давно припасла. Вылезла в окно – и вперед. Они даже калитку и ворота не заперли. А замки у них будь здоров!

– Ну ты даешь! – проговорил Журавлев и тут же вскрикнул: – Но тебя же будут искать! И вообще – куда ты собралась?

Лале пожала плечами:

– Куда дорога приведет. Вот вы куда едете?

– Я? – опешил он. – Я в Москву, домой. Отпуск кончился.

– Возьмете меня в Москву? – сдвинув брови, спросила она.

– В Москву? – растерянно переспросил он. – Не, не возьму, ты там пропадешь. С твоей красотой да с твоим воспитанием! О чем, девочка? Ты знаешь, что такое Москва? Нет, она прекрасна… Но для таких, как ты, она убийца. Растопчет тебя и сожрет. Ты мне поверь.

– Хуже не будет, – угрюмо буркнула девушка, – хуже, чем здесь.

– А что ты в Москве будешь делать? Да, и паспорт! Паспорт у тебя есть?

Радостно кивнув, она вытащила из кармана джинсов паспорт.

– Ну, – повторил он, – не слышу ответа! Что будешь делать, где жить, как зарабатывать? У тебя там вообще кто-то есть?

– Никого, – прошелестела она. – Но я пойду работать кем угодно, я все умею: уборщицей, нянечкой в сад. Санитаркой в больницу. Помощницей на кухню, официанткой. В Москве ж есть работа, я слышала! И даже полно!

– Полно, – вздохнул он. – Но какая… А жилье? Где будешь жить? На вокзале? Да и потом, сейчас, – он глянул на часы, – твои родственнички проснутся и объявят план-перехват. Менты-то везде свои! И сцапают нас за милую душу! Тебя, беглянку, вернут. А меня, дурака, в лучшем случае отделают под орех. Или посадят – подкинут наркотики и тю-тю! Как тебе такой вариант?

Она рассмеялась:

– Не поймают! Я написала записку, что еду к брату в Тихорецк. А первый автобус в пять сорок!

– Умница, – буркнул он. – А о брате подумала? Они же рванут к нему и станут трепать, как тузик грелку.

– Брата я предупредила, – сказала она, – он уехал. Далеко уехал, в Рустави, к родне. Они его не найдут.

– Наивная, – вздохнул Журавлев, – не найдут. Еще как найдут, не сомневайся! Это же у вас кровная обида, правильно? Позор семьи! Тем более для таких, как эти… Землю перевернут, а найдут. И брата, и тебя. Да, а про родителей ты подумала? Что сделают с ними? Отца теперь точно посадят.

– Мне наплевать, – зло сказала она. – Они со мной так, и я с ними так же! Да не посадят, не беспокойтесь! Охота им с ним возиться!

– Все рассчитала, – хмыкнул Журавлев. – А ты хитрюга! Слушай, а давай я тебя в Краснодар? Или в Геленджик, на море? Или куда-нибудь еще? Все не Москва, все полегче.

– Я жизнь свою спасаю, понимаете? – нахмурившись, сказала она. – А там найдут, – вздохнула она, – там точно найдут. Нет, мне только в Москву, там я затеряюсь! Вы не волнуйтесь, я устроюсь! Устраиваются же другие! Чем я хуже?

– Ты – лучше. Вот в чем проблема… – ответил он и посмотрел на нее. – Слушай, а может… вернешься? Нет, не к нему, к родителям. Бросишься в ноги, пригрозишь чем-нибудь. Скажешь, что написала в газету. Обещали разобраться, что за дикость в наше-то время! А это правда идея! На телевидение можно, там любят такие темы! Это разумно, поверь!

Лале заплакала.

– Нет, не вернусь. Не хотите связываться – высадите меня где-нибудь. Только подальше, пожалуйста! Я сама до Москвы доберусь!

«Доберешься ты, – подумал он, – как же! Изнасилуют на первом же километре! Или с собой заберут. А там продадут богатому дяде. Или в бордель. Короче, пропадешь по-любому».

– Кстати, – сказал он, – на этой дороге нас точно сцапают! Не сейчас, так через час. Или раньше. Ты об этом подумала?

Лале радостно закивала:

– А как же! Вы сами сказали – я хитрюга! Есть старая объездная дорога, через горы. Не очень, конечно… Но проехать можно.

– Проехать-то можно. Вопрос только – как, если старая и разбитая?

Опустив голову, Лале молчала. Молчал и он. Думал. «Хватит быть трусом, Журавлев, хорош. Всю жизнь ты чего-то остерегался: любви боялся, поступков. Ленился, оправдывался перед собой. Лишь бы поменьше хлопот, лишь бы не трогали. Лишь бы потихоньку, помедленнее. И без забот. И вот жизнь подбросила шанс – быть человеком. Мужиком. Хоть один раз в жизни. Принять на себя. Спасти невинную душу. А ты? Обделался, да? Снова в кусты? Поймают, побьют, подбросят! А с девчонкой что будет? Подумал? Сволочь ты, Журавлев. Трус и сволочь. Никому и никогда ничего хорошего. А ты мужик! Не Бэтмен, конечно, но все же мужик. Ну реши наконец. Сделай впервые доброе дело. Ты же еще вчера, еще этой ночью, думал о том, как спасти ее. А как до дела… так все. Не о себе сейчас, не о себе! У тебя квартира, какие-то связи. Ты должен, обязан помочь! Хотя бы раз в жизни, слышишь, придурок? Не о себе и о своем спокойствии, о другом человеке! И бескорыстно, слышишь? Совсем бескорыстно».

Пару минут он молчал. Потом громко проговорил:

– Косу спрячь. Под кепку, что ли? – И подмигнул: – Ну что, рванули?

И втопил по газам.

Что там впереди? Да кто же знает. Никто. И это здорово.

Он знал одно – впереди у них длинная дорога. Остановки и привалы. Перекусы – кстати, как там Тамарина еда? – сон где-то в лесу, посередине пути. Да, и еще – осторожность! Адреналин, мать его! Ну просто голливудское кино! Си-ту-а-ция! В такую он еще не попадал.

Ну что, как говорила Алка, когда-нибудь надо начинать!

Только бы проскочить этот край, а там, дальше… Там будет проще. Там, впереди, дожди и московская осень. Брррр…

Москва. Столица нашей родины. Добрая и злая. Щедрая и жадная. Вредная и благородная. Разная, кому как повезет. А он, Журавлев, сделает все, чтобы этой девочке повезло. А кем она ему станет – дочерью, которой он точно недодал, сестрой, которой у него не было и о которой он так мечтал, или… Всё, всё! Заткнись, Журавлев! Как говорится, бойся своих желаний и просто попробуй хоть раз быть человеком. Хорошим человеком, бескорыстным, великодушным и благородным. Разве это так сложно? Попробуй хотя бы из интереса. А вдруг понравится? Вдруг ты сам понравишься себе, Журавлев?

Он закурил.

Надвинув поглубже бейсболку, Лале спала. «Надо же, – подумал он. – Вот тебе и тихая, пугливая горная девушка. Вот ведь выкинула такое!»

И он понял, что попробует.

По крайней мере постарается.

Ну что, принцесса? Вперед?