Утопленница - Кейтлин Ребекка Кирнан

овец и коз, а она оставила свежие, хорошо заметные отпечатки своих лап на только что выпавшем снегу, чтобы они могли без проблем её выследить. Это заставляет меня задуматься, не хотелось ли ей быть найденной и умереть, пускай даже впоследствии она дорого продала свою жизнь этим мстительным людям Божьим. Собаки забежали в каменную глотку, ведущую в её убежище, и выползли оттуда, скуля и поджав хвосты у тощих ног; мне кажется, что это позорная практика – посылать собак на столь кровавую работу, натравливая их на собственных предков.

Ева Кэннинг, это ты тем ноябрьским вечером, потерянная, голодная и потерявшая надежду, скорчилась в темноте, прогнав гончих к своим раздосадованным хозяевам. Они уже успели лишить жизни так много твоих детей. И вот эти мужчины долгую зимнюю ночь вынуждены сидеть у входа в твоё логово в скалах, томясь от ожидания. Вокруг них вздымаются скользкие от снега и льда скалы, и ждёт своего часа ещё не пролитая кровь в отместку за порванный скот. Патнэм сделал факел из бересты и велел опустить его в расщелину на верёвке, поскольку, как говорится, если хочешь сделать что-то хорошо, сделай это сам. Не оставляй это собакам, которые когда-то сами были волками, поэтому легко можно подозревать наличие тайного сговора среди собачьих сообщников. Давайте допустим, что бесчисленные семена горчицы, как нам кажется, означают верную и неизбежную гибель. Добрый и праведный сквайр Патнэм, святой покровитель овец и коз, козлят и ягнят, а также бараньих отбивных, опустил голову в зловонную пасть непроницаемой тьмы, чтобы изгнать дьявола Помфрета, который, как известно, ещё совсем недавно бродил по окрестным морозным полям. Вот он, человек, выбравший Дорогу иголок ради добрых христианских фермеров Новой Англии. Волки, бесчинствующие из-за одолевающего их голода в самом разгаре зимы. Фары моей машины освещают просёлочные дороги, я еду куда-то безо всякой цели, ничего не зная о смехотворном подвиге Израэля Патнэма и призраке, которого он выпустил на свободу той давней ночью; все проведённые мною изыскания показали, что в Святой Библии есть тринадцать упоминаний о волках. Вот он, этот список. Посмотрите Деяния 10:29. Ладно, это пропустим. Напомните мне позже.

«Ад», Песня 1, в которой Данте Алигьери описал, сам не предполагая того, случай с Израэлем Патнэмом, истребителем волков из Помфрета, который заблудился в первобытном лесу и столкнулся там с тремя дикими зверями. Среди них была одна волчица. Страстная пятница, 1300 г. н. э.: Ed una lupa, che di tutte brame/и с ним волчица, чьё худое тело[72]; sembiava carca ne la sua magrezza/казалось, все алчбы в себе несёт; e molte genti fé già viver grame/немало душ из-за неё скорбело. Сколько же довелось испытать этим бедным, несчастным тварям, словно в Эдеме натворила дел сучья волчица, а не старый, добрый змей.

(Тут вы можете услышать вой, исполненный отчаяния.)

Сначала она меня не заметила. Не могу точно сказать, когда она обратила на меня внимание, но не раньше, чем я остановилась, мистер Патнэм. Не то чтобы она преследовала меня той ночью, чтобы причинить какой-то вред посреди леса, ощетинившегося голыми ветвями, с землёй, скованной снежным настом, скрывавшим от моего взгляда миллиарды мёртвых, опавших листьев. Непохоже, чтобы той ночью она охотилась. Я случайно наткнулась на неё, Абалин. Это я тогда охотилась, а не она.

Я назову эту часть «Волк, который кричал: «Девочка!»[73]

Но, сгорбившись здесь, на своём привычном месте у окна на Уиллоу-стрит, я не позволю Израэлю Патнэму сорваться с крючка, вернувшись мыслями назад к дороге с Евой Кэннинг (это было Второе пришествие того жестокого, сутулящегося зверя, а не первое).

(Который, как и она, преследовал меня, ступая след в след.)

Из того, что мне удалось прочитать, становится ясно, что глубина ямы, где обитала волчица из Помфрета, была пятнадцать футов. Затем шёл горизонтальный лаз десяти футов длиной и почти ярд шириной, с потолком настолько низким, что Святому Волкоборцу пришлось ползти на животе. Эта история приобретает всё более невероятный оттенок, точно так же как Марго нельзя назвать умным псевдонимом, а ребёнку дать имя Индийский Бес[74], как вы сами прекрасно понимаете. Блин. Блин. Горчичные зёрна всё время возвращаются, и даже без них я, наверное, постоянно сбиваюсь с пути, теряю свою тропу, но семена горчицы ни на йоту не помогают. Мистер Патнэм рассказывал, что у волка были огненные глаза. Он мог бы так сказать. Конечно, он преувеличивал, как это свойственно делать охотникам и рыбакам. Глаза моей Евы тоже вспыхнули красными бликами. То есть я хочу сказать, что это выдумка. Итак, Израэль Патнэм зарядил свой мушкет чёрным порохом с девятью смертоносными картечинами, убил рычащую волчицу с огненными глазами и вытащил её к ликующей толпе, собравшейся наверху. Её, мёртвую, протащили за милю от её святилища, прибив труп железными гвоздями к двери амбара или к какому-то похожему строению. Её мёртвое тело представляло собой доказательство превосходства человека и вины Патнэма, но я не вижу и не слышу никаких подтверждений (да, я буквально слышу эти строчки), кроме косвенных, что она совершала какие-либо преступления. Напомните мне об этом позже.

Так что дорога называлась Вулф-Ден-роуд, но на самом деле я ехала по Валентайн-роуд, когда повстречала волчицу Еву, и просто приукрашиваю свой рассказ. Хотя она вполне могла рыскать по Вулф-Ден. Я думаю, она должна была там бродить.

Он убил волка в десять часов вечера, и считается, что это был последний волк в Коннектикуте. Генерал Израэль Патнэм в будущем станет военным героем, сражаясь за американскую революцию, за французскую и индийскую. Но я всё равно буду называть его убийцей, выпустившим на волю призрачную сущность, которую я повстречала той морозной ночью на обледенелой грунтовой дороге, голую, потерянную и испуганную. Должно быть, она потом преследовала его, как эксетерский призрак-вампир Мерси Браун[75], навещавший её сестёр и братьев. Она, должно быть, досаждала ему после смерти, и именно из-за чувства вины он сражался в этих войнах, надеясь, вопреки всему, смягчить душевные терзания из-за своего поступка, совершённого зимой 1742/43 года.

Это ужасная тяжесть, пускай даже вы благочестивый святой, вооружённый свинцовой картечью, чудовищное бремя – осознание того, что ты стал причиной вымирания волков во всём Коннектикуте. Уверена, он мог хвастаться этим деянием как почётным знаком, однако я полагаю, что это было всего лишь уловкой, чтобы другие не разглядели терзавшего его чувства вины.

Ева произнесла: «Ты нашла меня». Но вышло больше похоже на рычание, чем на привычный английский. Хотя она этого, конечно же, не