Восточно-западная улица. Происхождение терминов ГЕНОЦИД и ПРЕСТУПЛЕНИЕ ПРОТИВ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА - Филипп Сэндс

Замена имени в такого рода документах случается крайне редко, пояснила фрау Хладек. В своей работе она лишь несколько раз с таким сталкивалась. Как она это понимает? Он был евреем, но не афишировал этот факт.

Фрау Хладек сочла Эмиля «тайным евреем».

Посмертный протокол снабдил фрау Хладек и другими сведениями, и она сочла нужным заглянуть также в наследственное дело Линденфельда. Это в самом деле оказалось полезным.

– Его мать – Сара Линденфельд – закончила жизнь в Лондоне, – отчиталась мне фрау Хладек. Вероятно, этим объясняется упоминание Лондона на снимках 1951 и 1954 года: Линденфельд приезжал повидаться с матерью. И еще одно: в начале войны Эмиль Линденфельд был женат на Лидии Штурм, еврейке. У них была единственная дочь Алиса. В какой-то момент в 1939 году жена Линденфельда Лидия вместе с дочкой уехала из Вены в Лондон. Явная параллель с участью Риты: к концу 1939 года и Эмиль, и Рита оказались в Вене одни, их супруги и дети выбрались, а им пришлось как-то выживать – посреди войны, под властью нацистов, в одиночестве.

По словам фрау Хладек, к моменту смерти Эмиля Линденфельда его дочь Алиса жила во Флашинге, штат Нью-Йорк. Она вышла замуж за Альфреда Зейлера, у них было двое детей, Сандра и Говард, оба родились в 1950-х годах, Еще одно совпадение: упоминание «деда» в надписи на фотографии 1954 года можно объяснить рождением Сандры в 1952 году. Для полной уверенности не хватало фотографии, но к делу фотографии не прикладывались. Однако теперь, зная имена внуков, я мог перенести поиски в Нью-Йорк.

Алису Зейлер в городе Флашинг, штат Нью-Йорк, я не отыскал; также не было информации и о Сандре и Говарде Зейлер, то есть внуках, – ни во Флашинге, ни во всем регионе.

Тут на помощь пришел фейсбук: среди сотен миллионов пользователей обнаружился Говард Зейлер во Флориде. В профиле он указывал, что школу закончил во Флашинге. На фотографии – мужчина пятидесяти с небольшим лет, это соответствовало дате рождения, которую установила фрау Хладек. В числе его френдов значилась Сандра, теперь под фамилией Гарфинкель.

Я написал Говарду сообщение, но ответа не получил. Тогда я стал искать Сандру Зейлер Гарфинкель и нашел адрес: Массапекуа, Лонг-Айленд, не так уж далеко от Флашинга. Номера телефона в публичном доступе не было, но его можно было получить за небольшую сумму. Теплым летним вечером, сидя в Лондоне, я набрал этот номер – не без внутренней дрожи.

Ответила женщина с сильным нью-йоркским акцентом. Я сказал, что разыскиваю Сандру Зейлер, внучку Эмиля Линденфельда, жившего в Вене. Последовало долгое молчание, и наконец:

– Это я.

Снова пауза, и затем:

– Это довольно странно. Что вам нужно?

Я рассказал ей свою историю, максимально сократив: дескать, возможно, моя бабушка была знакома с ее дедом в Вене до или во время войны.

– Ну да, моего деда звали Эмиль Линденфельд, и он жил в Вене, – сказала Сандра.

Она была настроена скептически, но не враждебно, предвзято или недружелюбно. Вкратце рассказала историю своей семьи:

– Эмиль был женат на Лидии, моей бабушке. После того как в марте 1938 года Австрию заняли нацисты, но до начала войны, Лидия уехала из Вены вместе с моей матерью Алисой. Они уехали в Лондон, там моя бабушка работала служанкой. После войны Алиса и Лидия эмигрировали в Америку, но Эмиль остался в Вене. Нам говорили, что его бы не пустили в Америку, потому что у него был туберкулез. В 1958 году бабушка Лидия умерла, и тогда Эмиль приехал в Америку. Мне было шесть лет. Он прожил у нас полтора месяца, учил меня немецкому, а потом уехал. Больше я никогда его не видела.

Есть ли у нее фотографии Эмиля?

– Да, конечно.

Возможно, и в интернете есть, добавила она. Ее мать умерла в 1986-м, но отец скончался совсем недавно.

– Он написал книгу о своем участии в войне, она есть в Сети, и там фотографии.

Сандра дала мне ссылку, и прямо под разговор я поискал в интернете книгу ее отца. Вот и она. Веселенькое название: «От гитлеровских лагерей смерти до сталинского ГУЛАГа»{388}. Читатель приглашался «заглянуть внутрь», и, продолжая беседу, я заглянул. Книга была короткая, менее 200 страниц; я быстро пролистывал их, высматривая фотографии. Со страницы 125 на меня глянуло знакомое лицо человека в темном костюме, с платком в нагрудном кармане, в темном галстуке. Под фотографией имя: Эмиль. На следующей странице была фотография Лидии, жены Эмиля, с внуками, Сандрой и Говардом.

Я извинился перед Сандрой за то, что вдруг замолчал и перестал поддерживать разговор. Три фотографии Эмиля десятилетиями лежали в бумагах моего деда, и сам я уже несколько лет пытался выяснить, кто же это был. Сандра отнеслась с пониманием, она была великодушна. Могу ли я прочитать надпись рядом с этой фотографией, спросила она. Сандра все еще не собралась с духом и не прочла книгу, опубликованную после смерти отца.

Я прочел этот текст вслух. Эмиль Линденфельд-Зоммерштейн с детства дружил с отцом Альфреда. Эмиль женился на Лидии Штурм, дочери человека, владевшего фабрикой басонных изделий в Егерндорфе (ныне Крнов), в Судетах; на фабрике производились «украшенные позументом скатерти, покрывала и тому подобное». Единственный рожденный в этом браке ребенок, дочь Алиса, в 1939 году была отправлена в Англию в рамках спасательной операции «Киндертранспорт». Вскоре за ней последовала мать, получившая разрешение на работу в качестве домашней прислуги. Одна фраза содержала намек на характер жизни Эмиля в Вене после отъезда жены и дочери: «Эмиль сумел продержаться в Вене во время нацистской оккупации, он залег на дно, держался в кругу нееврейских родственников и друзей. После войны родители Алисы не воссоединились, ее отец до конца жизни оставался в Вене»{389}.

Значит, Эмиль Линденфельд оставался в Вене один, как Рита, а потом прятался у «нееврейских родственников». Напрашивался вывод, что он либо не был стопроцентным евреем, либо притворялся неевреем. После войны Эмиль и Лидия расстались навсегда, в отличие от Леона и Риты, которые продолжили супружескую жизнь в Париже.

Читая эту краткую историю, написанную зятем Эмиля, я припомнил рассказ мамы о том, как некий мужчина (теперь я знал, что это был Эмиль Линденфельд) наведался в Париже к Рите и Леону. После его ухода родители мамы поссорились. Очевидный вывод (хотя возможны и другие гипотезы): Эмиль был любовником Риты, он приехал в Париж после войны, желая найти ее, увезти обратно в Вену. Я не сказал об этом Сандре в тот первый разговор, но потом, когда познакомились ближе, мы обсудили и эту тему. Я поблагодарил Сандру за то, что она ответила на звонок. Она попросила прислать ей на электронную почту фотографию деда, ту, которая была прикноплена к стене над моим столом. Через несколько дней Сандра написала мне. Наш разговор побудил ее разобрать бумаги Эмиля, которые были пересланы в Нью-Йорк из Вены после его смерти. У нее хранились теперь альбомы, в том числе с фотографиями довоенной поры. Если у моей бабушки оказались фотографии Эмиля, не найдутся ли в его коллекции фотографии Леона и Риты?