Вельяминовы. Время бури. Книга третья - Нелли Шульман

По настоянию Черчилля, речь монарха начали писать за несколько дней до первого сентября. Чемберлен, правда, скептически относился к возможности выступления короля. Все знали, что Георг плохо говорит на публике, но другого пути не существовало. Джон вспомнил:

– Радио передает его слова во все колонии… От Канады до Австралии. Господи, дай нам сил пережить войну, дай сил победить… Питер рассказывал, о Дахау, о других лагерях… – он опять вернулся к мыслям о встрече в Голландии:

– Надо бы у берлинской группы проверить, что за офицеры… Война началась, со связью будет плохо, даже через Голландию… Мы победим, – твердо сказал себе Джон, – правда на, нашей стороне… – радио молчало. Он услышал глухой, низкий голос:

– В мрачный час, может быть, самый важный в нашей истории, я обращаюсь с этими словами к каждой семье нашей страны… – король почти не заикался.

– Хорошо… – облегченно подумал Джон, – он хорошо говорит, как надо… – герцог нашел в себе силы дослушать до конца:

– Тогда, с помощью Всевышнего, мы победим… – он сжал руку сына, потрогал пальцы дочери: «Победим. Обязательно». Ресницы дрогнули, одеяло на груди приподнялось и упало. Голова свесилась набок, мертвые, прозрачные глаза смотрели вдаль. Юджиния вытерла щеки ладонью. Она подняла Тони с постели, позвав сына:

– Мне в Палату надо. Маленький Джон… то есть его светлость здесь остается. Последи за Тони… – Питер осторожно увел девушку. Герцог, склонив светловолосую голову, прижал руку отца к губам. Джон застыл, не двигаясь. Юджиния обняла его за плечи:

– Не надо, не надо, милый. Он не страдал. Он ушел счастливым, вы были рядом… – Юджиния смотрела в неожиданно спокойное, мертвое лицо. Голос диктора сказал:

– Расписание программ, в связи с началом войны, меняется… – в сквере звенели детские голоса. Герцог вздохнул:

– Спасибо, тетя Юджиния. Езжайте в Палату, я все сделаю… – леди Кроу и врач тихо вышли. Джон, зачем-то укутав отца одеялом, расплакался, уткнувшись лицом в его плечо: «Папа, папа…»

На Ганновер-сквер, в обоих особняках, трубку никто не поднимал. Майор Кроу стоял у черного, бакелитового телефона, висевшего на стене штаба авиационной базы. Он услышал о войне на последнем совещании перед вылетом эскадрильи, назначенным на полдень. Начальник базы включил радио, летчики затихли. Говорил Чемберлен, потом раздался голос короля. Стивен вспомнил:

– Я обращаюсь с этими словами к каждой семье нашей страны, ко всем людям, как будто бы я переступил порог, и увиделся с вами лично… – они не обсуждали речь, все было понятно. Вечером, с аэродрома под Реймсом, куда ушли бомбардировщики, поднялись в воздух эскадрильи, для первого налета на немецкие базы. Французы объявили полную мобилизацию. К октябрю на Западный фронт прибывали четыре английские пехотные дивизии. Услышав о мобилизации, Стивен подумал о парижских родственниках:

– Из Реймса позвоню Теодору. Он дома, в армию его не заберут. Ему почти сорок. Добровольцем он не пойдет, с американским гражданством. Он, наверное, билеты на трансатлантический лайнер покупает. Тем более, у него невеста, актриса… – Стивен видел фильмы с мадемуазель Аржан и всегда, невольно, ей любовался:

– Мишель будет воевать… – он вспомнил о тете Жанне:

– Теодору мать надо из Франции увозить. Сегодня вечером узнаю, как у них дела. Свяжусь с ним до вылета, – напомнил себе майор, – мало ли что случится… – Франция, совместно с Британией, атаковала немецкую границу на коротком участке от Рейна до Мозеля, длиной в семьдесят миль. Действия в других местах нарушили бы нейтралитет Бельгии и Голландии. Стивен успокоил себя:

– Мон-Сен-Мартен и Амстердам не тронут. Гитлер не собирается на них нападать. Мы скоро разобьем немцев, даже если Польша не устоит… – начальник генерального штаба Айронсайд и главный маршал авиации Ньюэлл рано утром улетели во Францию, для организации наступления. Флот, как и на прошлой войне, базировался в гавани Скапа-Флоу, на Оркнейских островах, подальше от немецких подводных лодок и бомбардировщиков. Однако было ясно, что скоро начнутся налеты немцев на Лондон. Больше, чем двести машин, на континент они отправить не могли, нельзя было оголять оборону страны. Они получили разрешение атаковать немецкие военные корабли и авиационные соединения, буде такие встретятся на пути в Реймс.

Приехав домой, Стивен загнал машину в гараж деревенского коттеджа. Майор, быстро побрившись, даже не стал раскладывать вещевой мешок. Кроме формы, авиационного комбинезона, кортика, и кольца на пальце, больше у Стивена ничего не было. Он, все-таки, взял с полки книгу французского летчика, Экзюпери.

Майор вспомнил покойного Янсона:

– За него я тоже отомщу, – пообещал Стивен. Он погладил потрепанную обложку:

– Экзюпери будет воевать, как все мы… – рядом с томиком Стивен устроил маленький, семейный альбом, с единственной фотографией сестры. Констанцу, при жизни, почти не снимали, из соображений безопасности. Фото сделали на первом курсе в Кембридже. Констанце исполнилось четырнадцать. Он смотрел на коротко стриженые, рыжие волосы, на упрямый, острый подбородок. На хрупкой шее виднелась цепочка медальона:

– Он тоже погиб… – Стивен, осторожно, коснулся лица сестры:

– Прости, что я тебя не защитил… – он запер дверь коттеджа, оставив ключи у дежурного по части. В случае смерти майора их должны были передать в Лондон, тете Юджинии.

Он уехал из Блетчли-парка рано утром, не дожидаясь завтрака. Здесь было всего сорок миль до базы Бриз-Нортон. Оказавшись на развилке дорог, Стивен посмотрел на часы. Майор остановился у первой попавшейся закусочной. Ему пожарили сосиски, с беконом и яйцами, сварили кашу, и подогрели тосты. За чашкой крепкого чая, покуривая сигарету, Стивен убеждал себя, что надо, с базы, позвонить ей:

– То есть Лауре. Надо позвонить, сказать правду. Иначе бесчестно. Но как по телефону подобное говорить… – они выскользнули из тира, кое-как приведя себя в порядок. Охранники, у ворот, добродушно позвали: «Мисс ди Амальфи! Майор Кроу вас провожает?». Стивен видел, что ее смуглая щека зарделась. Лаура сглотнула:

– Да, майор скоро вернется… – он вернулся только через два часа. В Элмерс идти было невозможно, и оставаться в Блетчли-парке, тоже. Обе усадьбы переполняли люди. За воротами Лаура шепнула:

– Я знаю место. Пойдем, пойдем… – девушка потянула его за руку. Высокая трава пахла свежей росой, в кронах деревьев перекликались ночные птицы. Она была близкая, горячая, распущенные, темные волосы упали на спину. Стивен прижал ее спиной к стволу дерева. Она бросила жакет на землю, рванув ворот блузки:

– Еще, еще. Не уходи, останься… – добравшись до комнаты, Стивен зажег лампу. На шее остался след от ее поцелуя. Он потер руками лицо. Девушка обнимала его, шепча что-то неразборчивое, прижимаясь головой к груди:

– Я знаю, что ты улетаешь. Больше ничего не случится. Просто, чтобы стало легче, нам обоим… – Стивен понимал, что она хочет услышать от него другое, но не мог ничего сказать. Он простился с Лаурой у входа в усадьбу Элмерс. Стивен помнил жадный, долгий поцелуй: