Шопоголик спешит на помощь - Софи Кинселла

В другой раз?

Мы с Люком в ужасе переглядываемся. Нет. Только не это!

Вот ведь изворотливый гаденыш. Мы его прижали. А он взял – и выскользнул из ловушки.

Синди – его самое слабое место. Она заставила бы его заключить сделку. В этом и был наш план. Но теперь она пленилась суперщедрым пожертвованием в фонд Тарки и о Бренте просто-напросто забыла. Кори выкрутился и теперь никогда не подпишет документы.

До чего же омерзительный тип! Нет, вы представляете: готов отдать целых полмиллиона в первый попавшийся фонд, лишь бы не исправлять давнюю ошибку. И все – из-за женщины. Ужасно. Трагично. И подло.

К счастью…

Не хочу хвастаться, однако…

Я это предвидела. Ха-ха!

Ну ладно, не совсем так. Не то чтобы предвидела. Но на случай внезапных обстоятельств составила запасной план. И, похоже, пора приводить его в действие.

Я бочком пробираюсь к дальней стене в зале Джерри, где есть еще одна дверь, ведущая в третью комнату (ее я назвала «Хаген-Даз»[4]). Потому что в нашей команде есть одиннадцатый член. И сейчас он терпеливо ждет своего выхода.

Медленно, стараясь не шуметь, я открываю дверь и подаю знак.

На то, чтобы убедить Ребекку, ушел целый вечер. Она терпеть не может Брента, и ей безразлично, что с ним станет. И папу она не любит (скорее всего, он когда-то разбил ей сердце. Хотя, конечно, родителям я свои соображения не высказываю). Однако Кори она ненавидит еще сильнее – и это перевесило чашу весов. Иногда приходится взывать к худшим инстинктам. Печально, конечно, но по-другому никак.

Ребекка подходит к дверям, разделяющим «Хаген-Даз» и «Джерри», и все дружно приступают к плану Б. Мы тщательно его отрепетировали. Сьюз возвращается на исходную позицию, Дэнни и Улла занимают места рядом с ней. Они знают свои инструкции. Строго говоря, инструкция у них только одна: ни в коем случае не допустить, чтобы Синди обернулась. Она не должна видеть Ребекку.

– Так что, Синди? – громко восклицает Сьюз. – Сколько, вы говорили, у вас детей?

– Может, вам взять мои эскизы домой? – добавляет Улла, поднимая свой альбом. – Посмотрите внимательнее, выберите самые лучшие.

– О, только взгляните, – выдыхает Дэнни. – Вот здесь вы в моей куртке. Божественно!

– Какая прелесть! – восторгается Синди. – Можно ведь, да? Ой, до чего же я элегантная! У меня одна дочка, – добавляет она для Сьюз. – А у вас? У вас есть дети?

Ребекка стоит на пороге. Не машет, ничего не говорит. Просто стоит и ждет, когда ее заметят.

Я впиваюсь взглядом в Кори. Вот он слушает Таркина… смотрит на потолок… хмурится… А затем опускает глаза – и медленно белеет от ужаса.

Да. Он ее увидел!

В этот раз реакция Кори меня не разочаровала. У него отвисает челюсть, с лица отливают краски, будто он встретился со своим худшим кошмаром. Мне даже его жаль. Этот человек всячески старался избавиться от прошлого. Сделал пластическую операцию. Лгал насчет возраста. Бросил старых друзей. В общем, сделал все, чтобы прошлое начисто стерлось из его жизни. И вот оно здесь – стоит перед ним в длинном сиреневом платье, щуря кошачьи глаза.

Несколько секунд Ребекка буравит его хитрым насмешливым взглядом. А затем молча достает картонные таблички, которые мы для нее сделали, крупными буквами написав нужные фразы.

(Конечно, в «Одиннадцати друзьях Оушена» такого не было. Эту идею я позаимствовала в «Реальной любви». Сьюз предлагала дать этому плану условное название «Реальная Бекки», но я отказалась.)

На первой табличке написано просто:

«Здравствуй, Кори».

Ребекка держит ее пару секунд, а потом меняет на следующую.

«Давно не виделись».

Ее взгляд при этом становится другим – теперь она смотрит на Кори с неожиданной злобой. Затем Ребекка показывает третью табличку:

«Я хотела бы познакомиться с твоей женой».

Она многозначительно косится на Синди, и Кори против воли следит за ее взглядом. На шее у него начинает биться нервная жилка. Однако сказать он ничего не может, иначе Синди заметит. Его загнали в угол. Опять.

«Мы поболтали бы о прошлом. Или ты против?»

У Кори такой вид, будто его пытают. Хотя так оно и есть. И Ребекка наслаждается каждой секундой этой пытки.

– А у вас есть детские сады? Или как они здесь называются? – доносится до меня голос Сьюз. – В Великобритании так трудно устроить ребенка…

– А расскажите подробнее о ваших школах! – восклицает Синди, не обращая внимания на разворачивающуюся вокруг драму. – Знаете, Пейтон – очень талантливая девочка, я думаю, может…

«Так что насчет сделки?» – помахивает Ребекка табличкой, затем достает следующую:

«Ты ему должен, Кори. ДОЛЖЕН!!!»

А потом она демонстрирует табличку, которую мы не писали. Она поднимает ее, яростно сверкая глазами:

«Я могу превратить твою жизнь в ад. Я ХОЧУ превратить твою жизнь в ад».

Вот это да! Хотя… вполне заслуженно.

На лбу у Кори выступают вены. Он сжимает кулаки. Еще чуть-чуть, и он кинется на нее.

«Просто подпиши, и я исчезну из твоей жизни».

Ребекка смотрит на него долгим, тяжелым взглядом и начинает листать таблички быстро-быстро, словно колоду карт.

«Просто подпиши», «Подпиши документы, Кори». «Давай», «Подпиши, подпиши, подпиши».

Кори шумно дышит, словно готов взорваться.

«Подпиши документы», «Живо, Кори», «Подпиши», «Подпиши, подпиши, подпиши».

– Хорошо, – ревет он, словно рассвирепевший бык. – Я заключу эту чертову сделку. Дайте ручку.

Господи… Неужели?..

Я перехватываю взгляд Ребекки, и горло сжимает от наплыва чувств. Неужели получилось?..

Кажется, мы победили!

Ребекка бесшумно закрывает за собой двери, будто ее никогда и не было.

– Вот и славно, – непринужденно говорит Люк. – Очень любезно с вашей стороны. Давайте не будем затягивать оформление бумаг.

– Все хорошо, малыш? – спрашивает Синди, отвлекаясь на секунду. – У тебя такой странный вид. Что-то случилось?

– Все в порядке, – выдавливает он улыбку. – Просто хочу поскорее закончить с делами.

– Отличная идея, – чуть насмешливо соглашается папа. – Давайте пройдем к моим коллегам.

Кори покорно шагает к выходу. Я перехватываю папин взгляд – и ноги отчего-то враз слабеют. Не пойму, что это… Облегчение? Запоздалая истерика? Сомнение в успехе?