Поздравляю со смертью - Маргарита Малинина

пса: он тут же бросился на нас одним гигантским прыжком, однако цепь его сдержала, и он смог только клацнуть зубами в полуметре от наших тел.

Итак, в нашем распоряжении имелась площадка несколько метров в длину и всего полтора метра в ширину. Все остальное ограничивалось либо заборами соседей, которые никак не преодолеть, либо кровожадным черным существом, которое к нам вышло, явно не чтобы его погладили.

После броска добермана Дарья отскочила от меня и вжалась в забор. Я же упала на землю, но пес и меня не достал, и вскоре я отползла поближе к врагу и подальше от собаки.

— Где же, твою мать, хозяин?!

— Чай допивает, — снова применила я сарказм. — Как допьет, так придет!

— Слушай, ты достала меня, мразь!

— Это еще кто из нас мразь! Я вот людей не отравляю редкими ядами, как ты!

— Одна из вас это заслужила!

— Только в твоем воспаленном воображении. Мне сказал приятель, из каких ты мест. Может, у тебя и сына никакого никогда не было! Противоречишь сама себе через слово! То «не боюсь я собак», «тебя на тот свет прихвачу», — передразнила я, все еще сидя возле забора, прислонившись спиной к прохладному железному листу, — однако, стоило песику прыгнуть, тут же бросилась наутек. Что же ты струсила, а?

— А я себе не враг! Я еще поживу!

— Видишь, снова противоречишь, — вздохнула я и уставилась на небо. Погодка была чудесная, солнечная. Облаков мало, но они кучковались в интересные, причудливые формы, поражающие воображение. В одном из них виделась, к сожалению, собака, что тут же уничтожило мой романтический лад. Надеюсь, тетя Альбина уже очнулась и вызвала полицию. Не хочется тут долго сидеть. Я обернулась к вражине, которая стояла молча и смотрела прямо в пасть доберману. Тот все еще рычал. — Слушай, в конце каждого фильма или книги всегда звучит изобличающий монолог преступника. Это обязательный элемент данного жанра. Раз уж мы оказались в таких условиях, давай общаться.

— Общаться? — хмыкнула полоумная, переводя на меня безумный взгляд маленьких злых глазок. — О чем с тобой можно общаться, убийца?!

— Очень хочется узнать, — проигнорировала я слово «убийца», которое явно было обращено не по адресу, — за что ты убила моих подруг. Изольду и Аллу. Как именно ты это сделала, я уже примерно знаю — при помощи добытого в Африке яда. Почему людей со справкой выпускают за границу, это уже отдельная история. А вот за что?

— Хорошие у тебя подруженьки. Тебе под стать! — Я промолчала. Она так и будет отвечать невпопад, если дать ей повод. Психологи говорят, что преступник хочет, чтобы его поймали. Чтобы было кому рассказать свою историю. Если его не ловят, он рассказывают эту историю случайному попутчику в поезде. Вот как сильно им это надо. Тактика возымела свое действие, и через минуту Дарья заговорила: — Я не знаю, кто из вас виноват. Не знаю, которая убила моего Ванюшу!

— И поэтому решила убить нас всех. Отлично! То есть минимум две невинные жертвы. Подумаешь, ерунда какая!

— Слушай, ты мне поговоришь сейчас! Не думай, что эта собачка надолго меня остановит. Я пока придумываю, как избавиться от нее, а потом за тебя возьмусь. Пользуйся передышкой. И невиновных в этой истории нет. Скажи мне, кто твой друг, как говорится.

— В чем же мы трое провинились, кроме как неудачно въехали в твой бампер?

Она вздохнула и тоже опустилась на землю.

— Ну хорошо. Я расскажу тебе свою историю. Это гуманно — ты должна знать, за что именно ты умрешь. Радуйся, у твоих так называемых «подружек» такой привилегии не было. — Со стороны мы, наверно, казались как раз «подружками», которые попали в нелепую ситуацию — прыгнули через забор с разбега и наткнулись на привязанную на цепь собаку, которая не позволяла нам отойти подальше и разогнаться настолько, чтобы снова перемахнуть через забор. Поэтому мы просто сидели и общались, ожидая помощи. На самом деле, я не была уверена, что Дарья позволит мне обратно перелезть. Я только начну карабкаться, как она вцепится в меня со спины и скинет вниз. Мое лицо при этом, вполне возможно, угодит доберману в пасть. Поэтому я не рыпалась, просто слушала ее. — Муж мой был тираном. Я выходила замуж за сильного обеспеченного человека в стандартном желании создать семью, родить детей и как сыр в масле кататься. Все этого хотят, — зыркнула она на меня недовольно, пресекая возможные контраргументы с моей стороны. — Ничего в этом зазорного нет! Возможно, не было какой-то сильной любви, о которой мечтают разные дурочки, но он был мне приятен, и я уж точно не ожидала, каким уродом он окажется! Избиения, моральные унижения, тотальное рабство. Каждый день! При нем нужно вести себя так, при его друзьях вот так, при партнерах по бизнесу вот этак, а при маме вот так. И любой шаг, любое слово «в сторону» каралось жуткими способами, как только посторонние люди уходили из дома. Как я всегда боялась этого! Когда гость встает и идет к двери… А я стою в прихожей, и улыбаюсь как дура, и пытаюсь вспомнить, не ляпнула ли что-то и не сделала ли что-то, за что буду наказана. А муж обнимает меня в прихожей, прощаясь с гостями, тоже улыбается, но я знаю, что это ничего не значит.

— Надо было сказать кому-то, — не выдержала я. Мы не застрахованы от того, чтобы не попадаться в лапы моральным и физическим садистам, но нужно иметь силу воли вовремя удрать, пока обошлось без серьезных последствий и ущерба для здоровья. Если силы воли нет, нужно обращаться за помощью.

— Я одна, никого у меня нет. Но со свекровью я ладила, как ни странно, она мне почти маму заменила. Моя мать всю жизнь бухала, я вообще не припомню ее без синяков под глазами и заплетающегося языка. Ни разу не удалось с ней нормально поговорить. Но никто меня не учил, что даже самые адекватные люди всегда становятся на сторону своих детей, пускай даже те не правы. Я поняла эту всеобъемлющую любовь, только когда сама стала матерью. — Дарья мечтательно улыбнулась, окунувшись в воспоминания — по всей видимости, единственные добрые за всю ее жизнь. Или когда она впервые взяла на руки рожденного сына, или какие-то еще, но непременно связанные с ним. Она даже стала походить на нормального человека. Впрочем, и то, как она строила предложения, ее лексикон, интонации — все сейчас показывало в ней умную, дееспособную личность. На миг я решила, что