Жизнь цирковых животных - Брэм Кристофер

– Не знаю, вправе ли я уже отвечать. Ведутся переговоры. – Он продолжал раздавать автографы, «не замечая» камер, изображая полное равнодушие к длинному мохнатому предмету, который совали ему прямо в рот, словно поросший шерстью фаллос.

– Вы оставите театр ради кино мистер Льюс?

– Разве обязательно от чего-то отказываться? Я бы хотел иметь и то, и другое. Как любой человек. – Прозвучало удачно, не слишком легкомысленно, не слишком занудно.

– Вас не смущает, что придется играть одного из ужаснейших негодяев, порожденных современными авторами?

– Напротив, я в восторге.

Да, голова кружилась от восторга. Это словно наркотик. Все вокруг улыбаются. Три миллиона долларов – пустяки по сравнению с всеобщим обожанием. Деньги не главное. Слава, конечно, эфемерна, но ее можно ощутить прямо сейчас, непосредственно, и это здорово.

– Спасибо. Большое всем спасибо, – восклицал Генри, отступая к машине. Слава Богу, лимузин не навороченный, без штучек – большой черный автомобиль, аристократично со вкусом.

Запрыгнув внутрь, Генри помахал напоследок толпе. Машина тронулась. Генри слегка запыхался, счастливо запыхался, как юноша, только что перепихнувшийся с кем-то наскоро.

– Непривычно как-то, – протянул он, – но я вроде справился?

– Еще как, – рассмеялась Джесси. – Похоже, вы были в своей стихии.

Их всех показывали по телевизору – Аллегру, Дуайта, Генри Льюса и Бетт Мидлер. Мыльная опера про семейство двойников, поселившееся в пригородном коттедже вместо настоящих хозяев. Дурацкий сюжет, как раз для канала «Дабл-Ю-Би».

Тоби смотрел передачу дома, вместе с родителями. Было обидно, что друзья добились успеха, а он – нет. Тут Тоби вспомнил, что и сам участвует в этой серии – у него эпизодическая роль.

– Боже, я опаздываю! – Он выскочил за дверь, даже не попрощавшись с мамой и папой.

Сериал снимали в Нью-Йорке, а родители Тоби жили в Милуоки. Однако во сне Милуоки перенесся в Нью-Джерси. Если скоро подойдет автобус, он еще успеет на передачу.

Подошел автобус. Дверь открылась, Тоби запрыгнул внутрь. «На студию «Дабл-Ю-Би», и побыстрей!» – скомандовал он, усаживаясь.

– Тоби? – Возле окна сидел Калеб. – Что ты тут делаешь? Где ты был? Я скучал по тебе.

Тоби страшно обрадовался встрече, но понимал, как опасно обнаруживать свои чувства.

– Карьеру делал. Сейчас снимаюсь в телесериале.

– Замечательно. Рад за тебя.

– Правда? Ты правда рад?

Калеб и в самом деле растрогался. Обнял Тоби, поцеловал, прямо в автобусе, губы теплые, глубокий поцелуй взасос – такой страстный, что одежда на любовниках испарилась, и весь автобус зааплодировал при виде двух обнаженных тел, слившихся в нежных объятиях.

И тут Тоби проснулся – один, в убогой комнатенке на Западной Сто Четвертой. Ни автобуса, ни Калеба, только член торчит из голубых фланелевых пижамных штанов, расшитых пингвинами.

Как печально пробуждение после волшебного сна! И в туалет приспичило.

Заправив свой жезл в трусы, Тоби поднялся с постели – бугристого матраса, расстеленного на полу. Побрел по коридору в туалет. Завтра, на этом самом месте, они играют перед публикой. Придет ли Генри? Жаль, что Калеба не будет. Странный эротический сон – как раз перед премьерой.

Эрекция спала, удалось пописать. Он старался направлять струю ближе к краю унитаза, чтобы никого не разбудить. И воду сливать не стал из тех же соображений, но сидение опустить не забыл, а то девочки обидятся.

Проходя по коридору, он услышал громкое перешептывание в комнате Аллегры и Боаза. Боаз на чем-то настаивал, Аллегра всхлипывала.

Тоби негромко постучался.

– У вас все в порядке? – шепнул он через дверь.

Молчание.

– Все в порядке, Тоби, – отозвалась, наконец, Аллегра. – Иди-ка ты спать. Тебе послышалось. Или вообще приснилось. Спокойной ночи.

– Хорошо, – прошептал он в ответ. – Извините. Спокойной ночи. До завтра.

Задребезжал будильник. Джесси проснулась.

Старый дорожный будильник с настойчивым, пульсирующим звонком. Шесть часов утра. Она спала на диване, укрывшись простыней. За огромным окном в соседней комнате виднелась белая полоса неба и оранжевый горизонт. Она проснулась в квартире Генри. И сразу вспомнила, почему она здесь.

Проворно вскочила, подошла к двери в спальню, постучала.

– Генри! Представление начинается!

– Спасибо! – прокричал он в ответ. Наверное, уже проснулся, лежал в постели, глядя в потолок.

В нижнем белье Джесси прошла на кухню и поставила на плиту кофейник. Впереди – напряженный, безумный день. Вот почему ей пришлось остаться здесь на ночь. К восьми утра они должны попасть на студию «ЭТ», потом, в полдесятого, их ждет «Рози». В полдень ланч с Адамом Раббом в «Роялтоне» – мужчины будут обедать наедине, но доставить туда Генри должна Джесси, а дальше работа с фотографом и интервью с Камероном Дитчли из «Пост». Дневной сон, потому что вечером Генри, как всегда, играет в «Томе и Джерри». Вечерний спектакль, а после спектакля – вечеринка у Калеба. Подумать только, Джесси не забыла, что ее брат празднует день рождения!

Плеск воды в ванной. Кофеварка булькает, как пловец-подводник. Джесси налила себе чашку. Распахнулась дверь ванной, вышел Генри во фланелевых брюках и льняной куртке – если это можно назвать курткой.

– Ванная в твоем распоряжении, – сообщил он, усаживаясь пить кофе.

Прямо престарелые супруги.

Джесси обошлась без душа – все равно никто и не глянет сегодня в ее сторону. Натянула колготки, голубой костюм – бесполая чиновница, – причесалась. Усевшись на унитаз, она воспользовалась тем, что руки свободны, и набрала на мобильнике номер Саши.

– Ты уже внизу? Молодец, Саша. Ты просто дар Божий. Дала отбой и слила воду.

Вот где ее призвание. Сегодня Джесси вся обратилась в действие, так и кипела энергией, многорукий и многоногий директор-распорядитель. Разумеется, и это всего-навсего роль, но роль всепоглощающая. Нет времени подумать, нет места сомнениям и колебаниям, ни к чему эмоции.

Они подошли к лифту. Джесси нажала кнопку.

– Такой странный сон мне приснился, – заговорил Генри. – Про экзамены. Не староват ли я для снов о школе? Я сидел в классе, вокруг одни юнцы, на доске – какая-то математическая формула. Поначалу она показалась несложной, «икс плюс игрек делить на икс-квадрат», что-то в этом роде, но чем дольше я смотрел, тем меньше понимал. Формула словно разрасталась на глазах. Лабиринт чисел. Даже прочесть невозможно, как будто все время сворачиваешь в очередной тупик. Я понимал, что это сон, но оказался в ловушке, боялся, что не смогу проснуться, пока не решу это чертово уравнение.