Понять пророка - Василий Горъ

– Рассказывай…

Слушая его рассказ, я чувствовала себя полной дурой – именно я была виновата в том, что локкры смогли подобраться так близко! Именно я могла, но не почувствовала их присутствие! Именно я заболтала Вовку и Угги своими дурацкими шутками…

– Когда из кустов начали стрелять, ты и Угги сбили с ног Риши и Машу, а меня так просто уронили на землю вместе с носилками, и, как мне кажется, если бы не ваша скорость, нас бы распылило на атомы… А так нас достали только из огнемета… Или как там эта хрень у них называется… Хорошо еще, что с нами была их навигатор, и они побоялись ее зацепить – иначе бы саданули чем-нибудь тяжелым или гранату кинули какую…

– А Дед при чем?

– Да ему в Аниоре приснился сон. Он рванул к Эолу и убедил его, что нужен тут… За то время, пока мы колбасились на Глазе Ночи, он успел побывать в Скальной Гряде, найти там выжившего в бою с нормами Мэнира, добраться до Черной Скалы и успеть к моменту начала атаки локкров… Короче, одного из них он зарубил сразу, а вот со вторым вышла заминка – локкра, которая не горела, в отличие от всех нас, к тому времени уже убила Риши и душила Машу… Ему пришлось сначала завалить ее… А во второго локкра вцепился какой-то приблудившийся к нему парнишка… И по его поводу я сейчас закачу тебе сцену ревности!

– Это почему? – не поняла я и, на всякий случай приложив ко лбу мужа ладонь, попыталась понять, нет ли у него температуры.

– Мерион сказал, что парнишка пробрался на остров, чтобы взять тебя в жены… Что, по мнению этого юного героя, после спасения тебя из лап злобных агрессоров ты должна была с радостью выйти за него замуж, дав мне, своему законному мужу, от ворот поворот!

– А что, молоденький мальчик, практически безгрешный, без твоих дурацких привычек и склочного характера… Ну-ка, тащите ко мне спасителя! – хмыкнула я и несколько раз щелкнула пальцами, словно подзывая официанта.

Однако моего веселья Вовка не поддержал. Грустно посмотрев куда-то в сторону, он глухо произнес:

– Мальчик не выжил. Из всего оружия у него был только маленький нож. Нам еще повезло, что локкр был ранен и пацан смог дотянуться ножом до культи этого скотского солдата. И начать ее терзать… своим перочинным ножичком, пока Наставник разбирался с навигаторшей, мать ее за ногу и наперекосяк… В общем, локкр его убил. Но к этому времени освободился Дед и воздал ему по заслугам. Потом прибежал Ольгерд. И они с Дедом кое-как сбили с нас пламя и смогли вовремя доволочь до Академии. Хорошо, что мед-блок не пострадал.

– А как тут все остальные?

– Плохо… – мрачно буркнул Вовка. – Локкры, падлы, воевать умеют…

– Кто? – хрипло спросила я, изо всех сил сжав кулаки.

– Лейды нет… Ворона не смогли откачать… Его принесли последним… Парнишку этого – тоже: локкр сломал ему грудину и несколько ребер. Одно пробило сердце… Проще сказать, кто еще жив…

– А как Самир?

– С ним, слава богу, все нормально… Мотт жива и здорова. Эрик и Оливия тоже… Кстати, они очень неплохо себя показали… А, есть еще новость… Хмурый нашелся…

– Где нашелся? – Я вдруг представила себе пса, добирающегося до острова Черной Скалы своим ходом, и недоверчиво посмотрела на мужа, пытаясь понять, не шутит ли он…

– Мерион привел. А вот Боно и его жены больше нет…

– А где остальные? – сглотнув подступивший к горлу комок, с трудом выдавила я и, оглянувшись по сторонам, начала искать свои вещи.

– Надень комбез. Твое шмотье сгорело… Ребята у Машки. Ей здорово досталось… Дебора сказала, что восстановление займет еще часа четыре… Черт, если бы ты знала, как я рад, что ты жива и здорова…

Задержав руку, тянущуюся к упаковке с новеньким комбезом, я вдруг почувствовала, что по моим щекам потекли слезинки, и, всхлипнув, сползла с кровати на пол, встала перед Вовкой на колени и уткнулась носом в его шею…

Здорово тянуло поясницу. Покосившись в сторону окна, за полуоткрытой створкой которого горели огни ночного города, Григорий Михайлович поймал себя на мысли, что думает о сквозняке, и грустно улыбнулся дурацкой мысли. Город за окном был всего лишь изображением. Как, собственно, и само окно – здесь, на глубине пары десятков этажей, в подземном бункере такие излишества, как окна, и тем более открытые, не были предусмотрены изначально. Как и сквозняки. Абсолютно стерильный, охраняемый, как зеница ока, бункер где-то в Подмосковье создавал идеальные условия для работы. Но не давал главного – свободы. Здоровья. И еще уверенности в завтрашнем дне. Впрочем, с того момента, как за его спиной захлопнулась тяжелая дверь подземного гаража, Григорий Михайлович вообще старался не думать о том, что осталось там, за этими массивными стенами с вездесущими огоньками камер слежения, – не хотелось расстраиваться и впадать в депрессию. Благо способы, которыми из нее выводили, ему что-то не очень нравились. Гораздо приятнее было надеяться на то, что Большой Босс все-таки сдержит слово и по окончании работы, до которого осталось совсем немного, все-таки даст ему возможность провести остаток жизни на свободе. Пусть в маленьком, охраняемом поселке в Забайкалье, но на поверхности, вдвоем и с любимой дочерью, которую он не видел уже почти год…

Встав с кресла, профессор потянулся, помассировал затекшую поясницу, поморщился и попробовал заставить себя поприседать. Увы, ноги, отвыкшие от физических нагрузок, категорически не соглашались поднимать его порядком обрюзгшее от постоянного сидения тело. На втором повторении заболели колени. На пятом – сбилось дыхание. С отжиманиями оказалось еще хуже – трясущиеся с непривычки руки оторвали его тушу от пола всего раз. И то – с помощью коленей, упершихся в ковер. Упав лицом в мягкий длинный ворс, Григорий Михайлович грустно вздохнул и подумал, что эдак лет двадцать назад был твердо уверен в том, что отжаться раз двадцать сможет в любое время дня и ночи… И в любом возрасте… Увы, как он ошибался…

– Решили поспать, проф? – Ехидный голос начальника охраны лаборатории, как обычно, возникшего в комнате абсолютно бесшумно и в самый неподходящий момент, заставил профессора вздрогнуть. – Не рановато?

– Представьте себе, юноша, в самый раз… – Огрызнувшись, Григорий Михайлович попытался придать лицу независимый вид и, собравшись с силами, встал на колени, а потом, вцепившись в стол руками, и на ноги. – В моем возрасте…

– В вашем возрасте надо думать о вечном, а никак не о приседаниях! – перебил его офицер и гнусно усмехнулся. – Небось на кладбище уже прогулы ставят? Ладно, шутки в сторону! К вам гость… Советую не выпендриваться, как в прошлый раз, а быть умненьким и благоразумненьким… Я надеюсь, мы друг друга поняли?

Потерев правое подреберье, в котором все еще иногда просыпалась острая боль, профессор нервно мотнул головой, демонстрируя полнейшее согласие и понимание.

– Вот и замечательно… Я тут постою за дверью… Если что – за мной не заржавеет… Адью… – Ухмыляясь во все тридцать два зуба, Крокодил, как про себя обзывал зубастого деспота Григорий Михайлович, вышел из комнаты, в первый раз за год оставив дверь открытой.