Снег на экваторе - Андрей Поляков

Причина крылась в недавней истории Занзибара. В 1964 году архипелаг объединился с материковой Танганьикой, образовав Объединенную Республику Танзания. Союзу предшествовала кровавая революция, вынудившая бежать в ссылку султана и прервавшая династию. Переворот пришелся кстати, потому что Танганьика избрала социалистическую ориентацию с китайским уклоном, и объединение с султанатом вряд ли было бы возможным. Национализировались предприятия и земля, создавались коллективные деревни уджамаа, была официально установлена однопартийная система. Преобразования сопровождались повсеместным дефицитом товаров и очередями.

Атмосферу того времени удачно передает популярный анекдот, сочиненный танзанийцами про основателя и лидера объединенной республики, президента Джулиуса Ньерере. Когда глава государства почил и вознесся на небеса, рай оказался переполнен и, пока не освободилось место, новому обитателю пришлось недельку помаяться в аду. Учитывая высокопоставленное положение, ему предложили выбор между геенной социалистической и капиталистической. Ньерере без колебаний выбрал социалистический вариант.

– А вы, я вижу, и впрямь романтик, – подивился апостол Петр несгибаемой идеологической твердости гостя.

– Да при чем тут, – отмахнулся президент. – Это вопрос выживания. В капиталистическом аду всегда в достатке дров и спичек, а персонал получает жалование в соответствии с объемом выполненной работы. Там не то что неделю, дня не продержишься. Спалят дотла. Ад социалистический – другое дело: то дров не завезут, то спички отсыреют. И потом, в любом случае кострового не доищешься – вечно он на партсобрании.

Настоящий Джулиус Ньерере был, к счастью, далеко не во всем похож на персонажа из анекдота. Не искавший личной выгоды, превыше всего ставивший единство государства и нации, умевший признавать ошибки, он в конце 1980-х по собственной воле покинул высшие государственные и партийные посты, ввел многопартийность, разрешил частную собственность. Но черты социалистического прошлого остались в стране до сих пор, причем не всегда отрицательные. В любом занзибарском селении среди домов сразу выделяются два самых просторных и хорошо отремонтированных строения. Это школа и больница. В капиталистической Кении, кичащейся перед бедным соседом своим превосходством, начальное образование и медицинское обслуживание организованы заметно хуже.

Но в туристическом бизнесе, без сомнения, социалистический курс долгое время мешал. Гостиницы не соответствовали минимальным международным стандартам, набор и качество услуг удручали, а административные и бюрократические барьеры не допускали до Занзибара даже тех, кто ради знакомства с уникальным островом готов был поступиться некоторыми удобствами.

В 1990-е годы положение стало меняться. Гостиницы, переданные в частные руки, отремонтировали, появились эффективные турфирмы, популярные виды отдыха и маршруты, упростились визовые формальности. Регулярно проводится кинофестиваль, переросший в форум культур стран бассейна Индийского океана. В результате к началу нового века каждый год архипелаг посещали до 100 000 туристов.

Казалось, вот оно, счастье. После продолжительного и неуклонного падения выручки от специй, главными поставщиками которых на мировой рынок стали азиатские страны, развитие туризма в качестве основного источника доходов было подобно явлению ангела-спасителя. Но это на первый взгляд. В кошельки многих занзибарцев приезд богатых иностранцев ничего не добавил. Скорее наоборот. Большинство занятых в турбизнесе составили пришельцы с материка, а то и вовсе европейцы или арабы. Местным жителям, как правило, удавалось устроиться лишь прислугой. Конечно, некоторые рыбаки и крестьяне, поставлявшие продукцию в гостиницы, выиграли, зато проиграли остальные. Цены подскочили, а когда средняя зарплата составляет пару-тройку десятков долларов, любое повышение – трагедия.

Не порадовали занзибарцев, привыкших к диктуемым исламом скромным нормам поведения, и нравы, которые приносили с собой западные туристы, не обремененные комплексами. Мини-юбки и мини-топики, обтягивающие майки и джинсы, солнечные ванны топлес воспринимались как пощечина общественному вкусу. А спиртные напитки, наркотики и проституция представлялись порождением темных чужеземных сил.

Не то чтобы на Занзибаре ничего такого раньше не практиковалось. Островное общество всегда славилось образцовой терпимостью к тем, кто не вписывался в общепринятые нормы. Но при одном условии: поведение, не одобряемое большинством, не следовало выставлять напоказ. С ростом туризма незыблемое правило кануло в лету.

В начале нового века международный резонанс получило одобрение парламентом Занзибара законопроекта о введении уголовных наказаний за гомосексуализм. Мужчинам, активно практиковавшим нетрадиционные отношения, пригрозили 25 годами тюрьмы, а женщинам – семью годами. Правозащитники подняли шум, но причиной принятия закона стали публичные однополые свадьбы, которые устраивали на острове иностранные туристы. Особенно большое возмущение вызвал случай, когда один из итальянских гостей вступил в брак с офицером местной полиции. В пышной церемонии бракосочетания участвовали десятки приглашенных, и это стало последней каплей. Дальше испытывать терпение глубоко религиозного общества автономное правительство Занзибара не решилось.

В мусульманском мире нищета на фоне бесцеремонного поведения некоторых западных туристов и хамоватой политики западных стран играют на руку исламским экстремистам. На домах «Каменного города» я не раз встречал грубо намалеванные лозунги в поддержку Фронта освобождения Занзибара, объявившего средством достижения независимости острова вооруженную борьбу. А после того, как полиция дубинками и слезоточивым газом разогнала демонстрацию приверженцев еще одного радикального движения, Общества за исламское сознание, Занзибар потрясла серия взрывов и актов саботажа. Обошлось без жертв, но объекты нападения наглядно показали, против кого бунтует молодежь. Бомбы сработали у домов министров, сгорела католическая церковь. А ведь до печально знаменитой «арабской весны» оставалось еще шесть лет.

Под знаменем ислама действует на острове и солидная оппозиция. Однажды Объединенный гражданский фронт едва не победил на выборах бессменно правящую в Танзании партию Чама Ча Мапиндузи, что в переводе с суахили означает «Революционная партия». В столкновениях, последовавших после голосования, поражение в котором оппозиционеры не признали, погибли больше трех десятков человек.

Как ни парадоксально, невзирая на волнения, Занзибар и поныне остается одним из самых безопасных в мире туристических мест. И в периоды затишья, и в ходе политических баталий там делается все возможное, чтобы никто из иностранных гостей не пострадал. За все время на острове не погиб ни один турист. По узким, кривым, неосвещенным улочкам «Каменного города» можно бродить в любое время суток. Старожилы лишь рекомендуют по возможности не заходить далеко в одиночку и следить за кошельками и сумочками. Это совсем не похоже на Кению, где для белого человека прогулка по городу в ночное время равносильна игре в «русскую рулетку».

Погулять по ночному Занзибару стоит. Когда заходит солнце, и на город падает тьма, на набережной открывается единственный в своем роде ресторан. Под яркими южными звездами горят десятки костров, на которых шипят и сочатся шашлыки из лангустов, рыбы, цыплят, мяса. Тут же на примитивных станках вручную давят освежающий напиток из сока сахарного тростника. Рядом, утопая по колено в низкой воде отлива, бродят ловцы лангустов. Попавшиеся ракообразные незамедлительно доставляются поварам на набережной.