Время – река - Мэри Элис Монро

– Но это не имеет смысла. К чему ей заказывать серебро с инициалами, одна буква из которых обозначает ее девичью фамилию?

Мадди наморщила губы, а потом произнесла:

– Потому что она знала, что никогда не выйдет замуж?

Мия взяла серебряную вилку и медленно повернула ее в руке. Вилка нуждалась в полировке, но серебро высшей пробы по‑прежнему превосходно сверкало. Это была по‑настоящему красивая вещь. Ровные линии рисунка оказались неподвластны времени.

– И где располагалась мастерская Стоуна? На юге?

– О нет, где‑то на северо‑востоке. Массачусетс, Род‑Айленд, Нью‑Гэмпшир. Не знаю точно.

Грустно улыбнувшись, Мия покачала головой:

– Могу поспорить, это был подарок.

– От любовника?

– Разумеется. Деланси принадлежал к сливкам нью‑йоркского общества. Человек, который мог позволить себе разъезжать в личном железнодорожном вагоне, должен был знать серебряных дел мастера с такой репутацией, как у Стоуна. – Она пошла к шкафу, и Мадди последовала за ней. Мия показала платье из голубой тафты.

– Ее платье, белый шарф, фарфор, серебро… Приезжая на рыбалку, Деланси арендовал эту хижину.

Сестры переглянулись и обменялись понимающими улыбками.

– Должно быть, здесь устраивались романтические вечеринки, – фантазируя, предположила Мия. – Вероятно, он привозил в своем вагоне шампанское и икру.

– Только подумать! – взволнованно откликнулась Мадди. – Они не могли появляться вместе на публике. Это вызвало бы грязные сплетни.

– Значит, они создали здесь свой собственный мирок, где он мог наслаждаться вместе с ней дорогими винами и изысканными блюдами, к чему он был привычен.

Мия вздохнула и опустила серебряную вилку на стол. Она знала, что так оно и было. В своем воображении она живо видела эту сцену.

– Должно быть, он очень любил ее.

– И она его, если была готова рискнуть всем – надеждой на удачный брак, своей репутацией, – все ради того, чтобы не порывать с ним связи. Я могла бы понять, если бы она была бедной, а он предложил бы ей ту жизнь, о которой она могла только мечтать. Но женщина ее положения? С ее независимостью? Зачем ей идти на это?

– Почему бы и нет? – спросила Мия. – Она никогда не считалась с чужим мнением. Правда, в конце эта связь принесла ей несчастье, но в начале их отношений главным для нее было то, что они с Деланси были влюблены друг в друга. Так опрометчиво, может быть, даже слишком вызывающе.

Она подошла к шкафу и вытащила платье Кейт. Встряхнув его, чтобы расправилась ткань, она приложила его к себе, рисуя в своем воображении носившую его женщину.

Мадди подошла ближе и пригладила на ней платье, придерживая его за плечи и выравнивая талию. Подол платья ниспадал ниже колен.

– Оно тебе в самый раз, – сказала она, одергивая юбку.

Мия прижала платье к телу. Теперь она понимала, как трудно жилось реальной женщине из крови и плоти, а не воображаемой, не похожей на нее героине.

– Не думаю, что она вообще хотела выйти замуж. Она была самодостаточной и состоятельной женщиной. Она была страстно увлеченной, жила полной жизнью, ее безумно любил отец. Многие мужчины восхищались ею. Зачем ей было отказываться от всего этого ради того, чтобы ублажать одного?

– Ты говоришь, как женщина, собирающаяся разводиться.

Они переглянулись и рассмеялись.

– Что же, это тайна, – сказала Мадди, возвращаясь к столу и заворачивая серебро в лоскут фетра.

– Точно. Именно эту тайну мне хотелось разгадать. Ты помнишь, какие чувства испытываешь, когда видишь горку фрагментов пазла, лежащих перед тобой на столе? Вопреки своей воле, ты пытаешься потихоньку сложить их, просто для того, чтобы увидеть, что с чем стыкуется. – Подойдя с платьем к шкафу, она повесила его обратно. Она вспомнила, как удивилась, обнаружив его тогда, в свой первый день в хижине.

– Сначала, когда я нашла здесь все эти наряды, мне показалось, что я имею дело с элементами головоломки. Но у меня было много свободного времени. Поэтому мало‑помалу я начала складывать их вместе.

– И теперь ты хочешь закончить…

– Да, теперь я вижу всю картину, осталось подобрать только несколько ключевых элементов.

– Что же, ты можешь позвонить Белле, поскольку именно эти детали головоломки принесут ей кругленькую сумму, – сказала Мадди, держа в руках фетровый сверток. – Здесь не часто найдешь стоуновское серебро. Большинство этих вещей находятся в церквях или частных коллекциях. И, – добавила она, развязывая второй из многочисленных свертков, – по‑моему, здесь полный комплект.

– Хочу попросить тебя об услуге. Не хочешь ли взять с собой в Чарльстон образцы серебра и фарфора? Я сказала Белле, что ты знаешь торговцев на Кинг‑стрит и сможешь оценить их. Она и мебель хочет продать. Я подумала, если бы ты сделала фотографии и показала их оценщику, он смог бы определить, стоит ли везти в город весь этот скарб.

– Конечно, я поговорю. Это будет чудесно. Но могу сказать тебе прямо сейчас, что мебель стоит того, чтобы показать ее продавцам. А серебро? Несомненно. Фарфор превосходный, но это такая капризная вещь, что он либо ничего не стоит, либо неожиданно повышается в цене.

– Будем надеяться, что оценщик все нам об этом расскажет, – улыбнулась Мия. – И я надеюсь на повышение цены .

– Белла хочет продать все? Несмотря на то, что это принадлежало ее семье?

– Именно потому, что это принадлежало ее семье.

Мадди открыла рот, собираясь что‑то сказать, но передумала.

– Поговорим об этом потом. – Она схватилась за свой чемодан. – Итак, где я буду спать?

– Наверху, иди за мной. – Взяв покупки и вазу с цветами, Мия повела сестру по узкой лестнице на чердак. Ее сердце стучало от волнения и надежды на то, что сестре понравится комната, которую она с таким усердием приготовила для нее.

Войдя в узкую комнату с высоким покатым потолком и длинным рядом окон, она улыбнулась от удовольствия. Некогда сумрачное и тесное пространство превратилось в уютную гостевую комнату. В Эшвилле было много умельцев, и она нашла на распродаже красивую полированную деревянную кровать, которая, по ее мнению, идеально подходила для этой комнаты. Пройдя в другой конец комнаты, она поставила цветы на комодик с ручной росписью, найденный ею на барахолке. Она не могла устоять перед столь выгодной покупкой. Положив на кровать лоскутное одеяло, она расстелила его на матрасе. Яркие розоватые тона лоскутного одеяла словно заплясали под лучами солнца, складываясь в затейливый узор.

– Вот твоя комната, – сказала она, глядя на сестру. – Здесь для тебя все готово.

– Мне даже не хочется уходить отсюда, – тихо произнесла Мадди, сев на кровать. Она задумчиво поглаживала рукой мягкое лоскутное одеяло.