Северная роза - Елена Арсеньева

– И… и сколько ты хочешь? – прошелестела Троянда, ожидая услышать какую-нибудь несусветную цифру, и не обманулась в своих ожиданиях:

– Сто тысяч дукатов!

– Сто тысяч?! – выкрикнула Троянда, внезапно обретая голос. – Но ведь ты же всегда брала у Пьетро по пятьдесят?!

– Вот именно – брала у Пьетро! – фыркнула Джилья. – У него больше зараз и не возьмешь. Ну и на сколько мне хватает этих денег?!

– Да уж, – не могла не посочувствовать Троянда. – Если раньше ты держалась год или два, то в последний раз умудрилась спустить за какую-то неделю.

– Черта с два! – так и рявкнула Джилья. – Я решила быть экономной и потратила не более десяти тысяч. Но этот подлый Луиджи… Послушайся моего совета: никогда не имей дела с содомитами, особенно с теми, кто работает под бабу. Луиджи быстро понял, что ему со мной в постели делать нечего, и решил вернуться к своему ненаглядному Пьетро. И он так хотел купить его прощение, что не только согласился париться в огромном тюрбане, крашеной бороде и с привязанной к животу подушкой, чтобы больше походить на толстяка Хайреддина, но и опустошил мой кошелек и явился сюда со всеми оставшимися сорока тысячами!

– Так вот почему ты так быстро вернулась! – протянула Троянда. – А я-то думала…

– Мне нет дела до твоих дум, однако, похоже, я снова оказалась вовремя в нужном месте, чтобы спасти чью-то жизнь? – весьма проницательно поглядела Джилья, и Троянда не смогла не усмехнуться:

– Похоже на то! Однако, скажи на милость, где я возьму для тебя столько денег?

– Попроси у юного Прокопио. Он обожает брата и не станет скупиться. И он-то окажется способен оценить мое благородство: я ведь не требую у них всех пятисот тысяч, которые хочет Аретино, прошу даже меньше трети. Я даже согласна прийти за расчетом уже после того, как красавчик Грегорио окажется в безопасности, хотя, говорят, русские – ненадежные партнеры и не упустят случая получить товар, не заплатив.

– Хорошо. Предположим, я уговорю Прокопия. И что ты сделаешь за эти деньги? – настороженно спросила Троянда.

– Как что? Покажу тебе, где ход в темницу и научу, как вывести оттуда Грегорио.

– Мне? – растерялась Троянда.

– Разумеется, а кому же еще? – удивилась Джилья. – Конечно, я могу все это проделать сама, если ты предпочитаешь, чтобы пылкая благодарность Грегорио обрушилась на меня. Сказать по правде, светловолосые мужчины с холодными голубыми глазами не вполне в моем вкусе, я предпочитаю крепких, горячих брюнетов, однако один разик потерплю – хотя бы для того, чтобы пополнить свою коллекцию. Ну хорошо, считай, что ты меня убедила! – С этими словами Джилья направилась к двери. – Советую тебе поскорее уговорить Прокопия, а то мне так уж загорелось – просто сил нет.

– Погоди! – Троянда схватила ее за руку, рванула к себе. – Постой!

Умом-то она понимала, что Джилья беззастенчиво дразнит ее, однако ревность лишала последних доводов рассудка.

– Я пойду сама, а ты не смей туда соваться, ясно?

– Ох, ох! – передернула плечами Джилья. – Не больно-то и хотелось! Забирай себе своего полумертвого русского, но запомни: если я не получу своих денег, он снова окажется в тюрьме – и не здесь, а в «Piombi» или в «Prignioni». А то и прямиком попадет на плаху! Вместе с тобою, святоша! – Она сделала паузу и удовлетворенно улыбнулась, убедившись, что Троянда совершенно раздавлена ужасом: – И когда же ты отправишься к этому Прокопио?

– Считай, что я уже там, – пробормотала Троянда, стрелой вылетев из комнаты, а вслед ей несся насмешливый голос Джильи:

– Ох, и глупа же ты, подружка! Ведь и не знаешь куда бежать! Запомни: корабль называется «Святой Георгий» и стоит на рейде Лидо. Поняла? Ну, счастливого пути! Да смотри не перепутай: не пятьдесят, а сто тысяч! Сто! Не забудь!

Как будто Троянда могла забыть об этом.

Джилья была права: отыскать ход в темницу Григория оказалось куда проще, чем уговорить Прокопия поверить Троянде. Он был до того одержим своей хитростью и расчетливостью, до того убежден, что за каждым словом кроется подвох, что едва сам себя не перехитрил: вдруг стал предлагать ей пятьдесят тысяч не за спасение Григория, а за то, чтобы она уговорила его прислать своеручную запись о согласии на выкуп.

Троянда уставилась на него как на безумного… да сразу поняла, что бедный парень и впрямь не в себе. Ну сколько ему там было годков – пятнадцать, шестнадцать? И столько обрушилось бед! Путешествие с отцом – само по себе опасное путешествие, да еще и закончившееся пленом. Путь обратно, предательство, страх за отца, смерть все время рядом. Потом срочная продажа почти всего имущества: ведь сумму Барбарусса затребовал чудовищную. Обратный путь, снова страх утратить эти последние деньги – и неотвязное беспокойство за судьбу отца, и бесшабашность старшего брата, и врожденное свойство видеть коварство даже там, где его нет, самому навлекать на себя неприятности… И вдруг, когда цель уже была близка и Прокопий чаял вздохнуть свободно, все рухнуло: отец умер, брат в заточении, на грани гибели, а состояние вот-вот уплывет из рук… И что тогда?

Право, Прокопия можно было только пожалеть… но именно слезы жалости, навернувшиеся на глаза Троянды, отрезвили Прокопия. Все-таки он был, хотя и юный, и усталый, и потерявшийся в житейских напастях, а все-таки мужчина, и жалость бабья была ему хуже острого ножа. Поэтому он исхитрился принять прежний высокомерный вид и, для надежности застращав Троянду всеми карами земными и небесными, ежели она возьмет на душу грех предательства, дал-таки слово без промедления расчесться с Джильей, едва Григорий окажется на борту. Заставив его на всякий случай побожиться – она уже знала, сколь богобоязненны эти русские! – Троянда ринулась во дворец Аретино и сообщила Джилье, что дело слажено.

Зеленые глаза при сем известии прищурились столь сладострастно, что Джилья сделалась похожа на тощую кошку, объевшуюся в кои-то веки сметаны. Троянде смерть хотелось спросить, а что будет делать Джилья, когда деньги иссякнут: ведь все рано или поздно кончается! Неужто снова воротится к Аретино?! Но не осмелилась задать такого каверзного вопроса: а вдруг Джилья спохватится и запросит прибавки?..

Как ни была коварна эта Пьерина Риччья, какие-то остатки порядочности в ней еще жили, а может быть, это алчность побуждала ее покончить с делом поскорее, но этой же ночью она встретилась с Трояндою в условленном месте и повела ее в один из кабинетов Аретино. Кошачьи глаза Джильи видели в темноте так же хорошо, как при свете. Она шла, не боясь быть пойманной, скользящим шагом призрака. Ну а Троянда, которая двигалась ощупью, изо всех сил стараясь не отстать от Джильи, очень скоро сбилась с пути и никак не могла сообразить, где они находятся. И вдруг тяжелые портьеры преградили ей дорогу. Троянда раздвинула их – что-то неуловимо знакомое показалось ей в этом прикосновении! – и принялась вглядываться в темноту.

Джилья тем временем подошла к тяжелому шкафу, чьи очертания едва можно было рассмотреть, и принялась в нем шарить. Раздалось дребезжанье, очертания шкафа заколебались, как бы сдвинулись; Джилья удовлетворенно хмыкнула – ну а Троянда едва сдержалась, чтобы не надавать самой себе тумаков.