Цвет крови - черный - Владимир Брайт

Все это уже было. Причем неоднократно.

– Я устала от твоих бесконечных историй о накренившемся мире. Неужели нельзя придумать что-нибудь более интересное?

– Никто ничего не придумывает.

– Ладно.

Ита поняла: ненормального художника не переубедить.

– А кроме лодки, имелась другая причина?

– Гибель мира для тебя недостаточный повод чтобы…

– Достаточный, только слабо верится, что простой человек способен на свершение, недоступное даже богам.

– Боги существуют благодаря вере обычных людей. С утратой веры они погибнут.

– Вот так просто?

– Скорее уж сложно.

– Ладно. Не будем углубляться в темные дебри твоей непонятной философии, лучше объясни, как этот ублюдок может раскачать лодку?

– Во все времена существовали герои и антигерои. Первые совершали подвиги, вторые творили ужасные злодеяния, одно упоминание о которых приводило в ужас. И те и другие вписывались в четкую картину мироздания, не нарушая закона всемирного равновесия. Но рано или поздно должен был появиться, так сказать, нейтрал – тот, кто не будет героем или антигероем.

– Ты хочешь сказать, что жалкий трус и предатель и есть этот самый «нейтрал»? Не слишком ли много чести для обычного ничтожества?

– В древнем пророчестве сказано: «Когда боги, устав от вечной жизни, начнут войну, пожирая друг друга, появится человек, способный уничтожить мир. Он не будет ни добрым, ни злым, ни плохим, ни хорошим. Ни героем, ни демоном. Он будет нейтральным. Серый цвет сочетает в себе белый и черный. Этот человек будет серым».

Одно из двух – либо Толинель окончательно спятил и все это придумал, либо и вправду являлся посланником Сарга, и тогда… Не исключено, что в его словах имеется некий смысл.

Проблема заключалась в том, что у Иты не было явных доказательств. Да, художник обладал магическими способностями. Да, он помог ей перебраться на остров и договорился с лесом. Но все остальное вполне могло быть не более чем плодом его нездорового воображения.

– Предположим, я верю в истории про богов, героев, нейтралов и прочее. Тогда ответь на главный вопрос: почему ты сам не убьешь Хрустального Принца? К чему возиться со мной и стрелами, если сам можешь прикончить кого угодно.

– Я не убийца.

– Ах да! Ты же великий художник, чей талант…

– Я не могу никого убить. Тот, кто должен изобразить истинную сущность Смерти, не имеет права убивать сам. Таковы условия, изменить которые мне не под силу.

– Даже если речь идет о твоей собственной жизни?

– Ей ничто не угрожает.

– Прости, я забыла – ты ведь бессмертный. А убиваешь исключительно чужими руками. Попросить лес сбросить в пропасть нескольких смертных – не значит убить их.

– Я скорее выполняю волю Сарга, чем…

– Конечно, сам ты ни при чем. Чистый невинный мальчик с незапятнанными кровью руками. Знаешь, больше всего на свете я ненавижу таких, как ты. Говорящих о морали, о долге чести, о достоинстве, гневно изобличающих зло и несправедливость.

– Ты ненавидишь не кого-то или что-то. Ты ненавидишь исключительно ради самой ненависти.

– Не важно, что или кого ненавижу я, сейчас разговор о тебе.

– Ошибаешься. Мы говорим о тебе. А точнее, я начал рассказывать, почему Сарг отдал тебе стрелы судьбы.

– И к чему мы пришли?

– К тому же, с чего начали. Друид полагал, ты можешь убить человека. И вначале так и было. Но после того, как сломались стрелы, все изменилось.

– Разве я стала меньше ненавидеть предателя?

– Наоборот. Еще больше. Просто отныне ты уже не можешь жить без него. А последняя стрела…

– Я уже слышала эту историю, можешь не повторяться. Как только рассчитаюсь с подонком, отдаем ее тебе.

– Сомневаюсь.

– В моем слове?

– В том, что у тебя хватит сил убить свою ненависть.

– Напрасно.

– Нет. Детские обиды и глупые шалости переросли в нечто большее. «Нейтрал» мог убить тебя и не сделал этого. Интересно почему?

– Ты же у нас самый умный и знаешь ответы на все вопросы.

– Я знаю только то, что сейчас здесь происходит нечто странное. Человек не может идти по воздуху, не используя магию. И ты должна была умереть дважды. Первый раз – от руки предводителя отряда, на чью жизнь покушалась, а второй – когда ранила себя отравленным ножом.

– Скажи честно, ты сам не устал от глупых историй? Все эти сказки про крылья смерти на поверку не стоят ломаного гроша.

Толинель тяжело вздохнул. На редкость трудно разговаривать с тем, кто не хочет тебя понять.

– Если я от чего и устал, то лишь от своей миссии. Нас с Саргом многое связывает, поэтому я не смог отказать ему в пустяковом одолжении. Которое на поверку оказалось большим, трудным, запутанным делом.

– Знаешь, я тоже начала от тебя уставать. Если бы я могла без твоей помощи покинуть этот «чудесный» остров, уже давно отдала бы стрелу и забыла о нашей встрече.

– Но без меня ты отсюда не можешь уйти.

– Не могу.

– И потому нам придется дождаться развязки.

– Выходит, так. Кстати, а что ты имел в виду, когда говорил о воздухе и магии?

– Только то, что Принц идет по воздуху, не используя магию.

Предвидя новый вопрос, Толинель пояснил:

– С магией он бы летел по воздуху, а не шел. Улавливаешь разницу?

– Нет.

У Иты создавалось впечатление, что они говорят на разных языках.

– Это Мефисто – остров, куда невозможно долететь. Сюда можно переместиться так, как это сделал я, либо использовать портал. И то и другое обычному человеку не под силу.

– А как же я?

– Во-первых, ты не обычная, а во-вторых, я тебе помог.

– То, что подонок, предавший голос крови, не может быть нормальным человеком, я знала давно, а вот как он идет по воздуху, остается загадкой.

– Для меня тоже.

– Даже так? – Ита была искренне удивлена. – А мне казалось…

– Можно прожить в десять раз больше, чем я, и все равно не будешь знать ответы на все вопросы. Это в принципе невозможно.

– Раз ты смог вызвать Мефисто, то должен знать все, что с ним связано.

– Мне известно многое про летающий остров, но я впервые сталкиваюсь с тем, что к нему кто-то идет по воздуху.

– В таком случае это может быть поворотным пунктом в истории этого клочка суши.