Встретимся в Силуране! - Ольга Голотвина

– Да как тут прыгнешь? Далеко же!..

Он не успел сообразить – а как женщина попала на соседний утес?

Эрвар, который и в драконьем обличье думал быстро, проревел:

– Прыгай, сопляк, не то в море сброшу! Гляди, что творится!..

Керумик выругался, увидев, что ящерицы в панике отступают к ущелью, а утес со всех сторон оплели щупальца неведомых морских гигантов.

Разбежавшись, Охотник прыгнул, вложив всю силу в толчок. Почти долетел до утеса, руки ударили по камню, заскользили вниз…

Арлина, упав на живот, вцепилась в руку Керумика, потащила его так, как вытаскивала бы из пропасти мужа – не щадя себя, не думая, что сама может сорваться в море. Вскарабкавшись с ее помощью на верхушку утеса, Охотник вскочил и обернулся туда, где стряхивал с себя последних ящериц дракон.

– Эрвар! Давай к нам! Эрва-ар!

Неуклюже волоча за собой левое крыло, дракон заковылял к обрыву и без раздумий бросился вниз. Потрепанные в бою крылья не сразу поддержали его, черная туша скользнула к самой воде. Из волн метнулось щупальце, оплело лапы дракона. Но грозная голова на гибкой шее качнулась навстречу противнику, страшные клыки с маху вонзились в покрытую чешуей плоть. Рывок – и в пасти крылатого хищника заизвивалось оторванное тугое щупальце, а искалеченная тварь молча ушла на глубину.

Не выпуская своей добычи, дракон взмыл вверх и плюхнулся на верхушку утеса. Керумик и Арлина, подбежав к нему, осмотрели раны Эрвара, обнаружили под левым крыло вцепившуюся ящерицу, оторвали ее и выбросили в море. Дракон тем временем разорвал щупальце на куски и жадно проглотил.

– Ну, – спросил он, подкрепившись, – чего мы ждем?

– Складка проходит прямо над обрывом, – объяснил Керумик. – Страшно как-то… со скалы в море…

Не тратя лишних слов, дракон поднял свой сильный хвост и дал напарнику такого тумака, что тот кубарем полетел с утеса – и, не долетев до воды, исчез. Следом храбро прыгнула Арлина – и исчезла в полете. Дракон последовал за друзьями.

С поросшего мелкими кустиками склона трое друзей глядели на высящуюся на горизонте темную гору. Ее окутывал слой тумана, словно гора накинула легкий белый шарф.

– Вход в пещеру там, только отсюда не видно, – деловито сказал дракон. – Волчице придется идти туда в одиночку. Госпожа не боится?

Ответом было молчание. Встревоженный Эрвар повернул голову.

Арлина, разрумянившаяся, с блестящими глазами, всматривалась в окружающий унылый пейзаж так, словно не могла наглядеться досыта.

– Как здесь чудесно! – дрогнувшим голосом сказала она. – И в этой складке, и везде… Знаете, друзья, я уже привыкла к этому небу… и к солнцу… А что на каждом шагу приходится драться – так в этом главная красота и есть! Ты ведь это имел в виду – да, Керумик? Я только теперь начинаю понимать…

– Так! – серьезно сказал Эрвар. – Этого следовало ожидать…

Керумик отвернулся, пряча торжествующую ухмылку.

От бодрого настроения, с которым пестрая компания отправилась в путь, к вечеру не осталось и следа. Веселье из них вытянул лес – хмурый, неприветливый. Он не прятал людей под своими кронами от зарядившего с полудня мелкого дождя – позволял каждой струйке просочиться сквозь ржавую листву и стечь на бредущих меж стволов людей. И каждая ветка норовила вцепиться в одежду, и каждый корень выползал из земли, чтобы сунуться путникам под ноги. И даже сама земля – вязкая, тяжелая, перемешанная с умирающей травой и бурыми листьями – была самой коварной из ловушек: липла к сапогам, превращая простую ходьбу в тяжелую работу.

Хуже всего пришлось Фаури. Хрупкая Дочь Клана не ныла, старалась высоко держать голову и даже время от времени улыбалась вымученной улыбкой (хорошо, что барышня при этом не могла видеть себя со стороны). Впрочем, выдохлась не только рысь. Даже Ингила, бродяжившая всю жизнь, давно перестала развлекать спутников задорными шутками и песенками.

Немного легче стало, когда выбрели к отрогу горного хребта. Невысокая гряда мрачно растолкала деревья и вытянулась к западу от реки, как отдыхающий от полета дракон. Почва стала каменистой, не так жадно обнимала сапоги. Пожалуй, тут смог бы проехать даже верховой.

– Здесь и заночуем, – скомандовал Ваастан. – Найдем пещеру или щель какую… Этот отрог ведет к Безнадежным горам.

– Каким? – удивилась Фаури. – Я читала «Землеописания» Алзура… он много пишет о силуранских горах, но нигде не упоминает про Безнадежные.

– На картах и в описаниях, ясная госпожа, хребет иначе называется: Бездонный Сундук. Там несколько каменоломен, одна другой прибыльней. Редкой красоты камень добывают – для облицовки дворцов, для статуй, самые ценные сорта на поделки разные идут. На кораблях камень целыми глыбами в чужие страны везут. Доходное дело! А почему хребет Безнадежным прозвали – про то легко догадаться.

Все угрюмо помолчали: догадаться и впрямь было несложно.

– Ночевал я в деревне по ту сторону хребта, – вновь заговорил Ваастан. – Хозяева рассказали: как ветер оттуда, так в деревне дышать нечем. Дымом тянет, да не простым дымом… Столько трупов каждый день на погребальном костре сгорает…

– Ой, а мы тут не напоремся?.. – испугалась Ингила.

– Нет, все каменоломни выходят на другую сторону хребта, туда и возчики за камнем подъезжают… Говорят, горы источены ходами и переходами. Рабов так под землей и держат.

– А ведь те мерзавцы… вчерашние… нас с Ингилой как раз туда сбыть и собирались, а? – полувопросительно сказал призадумавшийся Орешек.

– Не меня! – задрала нос циркачка. – Я – ценный товар! Меня хотели в Наррабан отвезти! Я, может, к весне бы уже для Светоча во дворце плясала!

– Что ж ты в Джангаше для Нуртора не пляшешь? – ехидно поинтересовался Рифмоплет. – Чем тебе здешний дворец нехорош?

– А заморское всегда краше своего! Здесь-то меня не ценят, а уж там бы…

Орешек хотел предложить нахальной девчонке, пока не поздно, вернуться и поискать Красавчика с Недомерком. Но внезапно посерьезневшая циркачка взмахнула рукой, призывая всех к молчанию.

Путники разом смолкли. Тихий гул ветра в вечерних кронах… Отрывистые сонные голоса устраивающихся в гнездах птиц… Ленивое журчание оставшейся позади безымянной речушки…

И странный звук – то ли всхлип, то ли короткий стон. Словно кто-то чуть не заплакал навзрыд – но зажал себе рот, чтобы его не услышали.

– Нежить… – испуганно шепнула Фаури. – Морочит…

Она обернулась к Ингиле и вцепилась в руку циркачки, словно ища поддержки. Но девчонка и сама порядком перетрусила.

– Не надо бояться, светлая госпожа, – успокоил Пилигрим барышню. – Взгляни, сколько нас! На такую толпу даже разбойники не посмеют напасть. А нежить – что ее бояться? Пусть она нас боится!