Зов Атлантиды - Йон Колфер

Дворецки мгновенно подскочил к Артемису и проверил пульс.

— Сердце в порядке? — спросила Джульетта, склонившись над Мульчем.

— Бьется, — ответил брат. — Больше ничего не могу сказать. Нужно переправить его в плавучий госпиталь. И Мульча тоже.

Гном закашлялся и пробормотал что-то о пиве и ватрушках.

— Что? Ватрушки под пиво? Или пивные ватрушки? — Джульетта бросила взгляд на брата. — По-моему, Мульч бредит, не разберу толком.

Дворецки снял с ремня у Бобба Лохби пистолет, потом бесцеремонно взвалил гнома на широкую спину Жеребкинса.

— Значит, так. Поступим следующим образом. Переправим Артемиса и Мульча на борт «Ностремиуса», а потом, если понадобится, я спасу Элфи.

Джульетта откинула назад голову.

— Но Жеребкинс может…

— Шевелись, — прогремел Дворецки. — Уходим немедленно. Это не обсуждается.

— Ладно. Но если ты не вернешься к нам через пять минут, я приду за тобой.

— Буду весьма признателен, — отозвался Дворецки, закидывая на спину Жеребкинсу Мульча, а следом — бесчувственного Артемиса. — А если приведешь с собой попавшиеся на пути войска, так вообще здорово.

— Войска на борту плавучего госпиталя? — переспросил Жеребкинс, стараясь не принюхиваться к тому, чем его навьючили. — Это должно очень сильно повезти.

У Мульча вывалился изо рта язык и коснулся шеи кентавра.

— Ммм… — пробормотал гном. — Лошадь… Ням-ням…

— Уходим, — с тревогой в голосе произнес Жеребкинс. — Уходим немедленно.

Санитарный транспорт выглядел крошечным по сравнению с нависшим над ним подводным кораблем. Транспорт имел всего две палубы: внизу помещались лазарет и карцер, где держали пленников, наверх уходил винтовой трап к мостику и небольшой каюте капитана — и больше ничего, кроме пары ниш, используемых под кладовки и для переработки отходов. К счастью для Дворецки и остальных, гибкий переход, соединяющий судно с «Ностремиусом», подвели к нижней палубе.

Кол Чугга наблюдал за коридором, ожидая возвращения Элфи с демоном-колдуном.

— Пожалуйста, — прошептала Джульетта, указав взглядом на гоблина. — Можно, я?

Дворецки придерживал Артемиса и Мульча на спине у Жеребкинса. Бобб Лохби его мало беспокоил.

— Развлекись, вернее, доставь этому парню удовольствие.

Джульетта, как настоящая артистка, не могла просто подскочить к Колу Чугге и вырубить его — все должно быть сделано красиво.

И она побежала по коридору, истерически крича:

— Помоги мне, мистер Гоблин! Спаси меня!

Кол убрал пальцы от шрамов на черепе, плохо залеченных и потому непрерывно зудевших.

— Гм… спасти от чего?

Джульетта всхлипнула.

— Какой-то огромный безобразный гоблин пытается помешать нам покинуть судно.

Чугга потянулся за оружием.

— Кто пытается помешать?

— Огромный гнусный парень с воспаленными дырками в черепе.

Кол облизнул глазные яблоки.

— Воспаленными дырками? Эй, погоди-ка…

— Наконец-то, — сказала Джульетта и, сделав достойный фигуристки пируэт, нанесла удар своим фирменным нефритовым кольцом. Кол упал на пол гибкого коридора и сполз в нижнюю точку. Джульетта успела поймать его оружие на лету.

— Еще один готов, — сказала она.

— Могла просто треснуть его по башке, — проворчал Дворецки, проводя мимо нее Жеребкинса. — А то: «Помогите-спасите». Что за балаган… Разве современная женщина так себя ведет?

— Ведет, если не дура, — отрезала Джульетта. — Он даже выстрелить не успел.

Это не произвело на Дворецки ни малейшего впечатления.

— Он не должен был успеть даже вспомнить про оружие. В следующий раз просто бей гоблина. Хорошо еще, он не поразил тебя шаровой молнией.

— О нет, — вмешался Жеребкинс, заглядывая в переход сквозь веревочную занавеску, судя по всему пропитанную дезинфицирующим средством. — Никакого открытого огня рядом с переходом. В него накачана гелиевокислородная смесь с высоким содержанием кислорода для поддержания давления. Одна искра — и мы взорвемся, а потом труба лопнет, и нас раздавит толща океанской воды.

Они гуськом вошли в гибкий подводный коридор. Конструкция поражала воображение. Труба представляла собой оболочку с двойными стенками из сверхпрочного пластика, усиленную восьмигранными ячейками проволочной арматуры. По всей длине тихо гудели воздушные насосы, и осветительные лампы привлекали к переходу внимание морских существ, включая любимого Артемисом гигантского кальмара. Тот обвил трубу щупальцами и пытался перекусить проволочный каркас клювом. Его усеянные хитиновыми зубами присоски скользили по поверхности пластика, оставляя глубокие следы.

— Не волнуйтесь, — уверенно произнес Жеребкинс. — Эта тварь не сможет проникнуть сюда. Мы произвели тысячи стендовых испытаний.

— С настоящим гигантским кальмаром? — поинтересовалась Джульетта, почувствовав вполне оправданное беспокойство.

— Нет, — признался кентавр.

— Значит, только компьютерные имитации?

— Конечно нет, — возразил оскорбленный Жеребкинс. — Мы использовали маленького кальмара и уменьшенную модель подводного тоннеля. Все шло нормально, пока одному из моих лаборантов-гномов не приспичило полакомиться головоногим.

Джульетта поежилась.

— Просто мне не сильно нравятся гигантские кальмары.

— А кому нравятся? — фыркнул Жеребкинс и процокал копытами мимо нее в коридор.

Переход представлял собой пятидесятиметровую трубу с небольшим уклоном на обоих концах. Пол под ногами покрывало липкое вещество, призванное предотвратить случайное возникновение искр, и по всей длине тоннеля через равные интервалы располагались противопожарные бомбы с большой площадью действия, автоматически заполнявшие тоннель порошком в случае возгорания.

Жеребкинс показал на одну такую бомбу.

— Честно говоря, простая показуха. Если здесь возникнет хоть одна искра, даже гигантскому кальмару несдобровать.

Они шли по тоннелю, чувствуя холодное присутствие океана, вдыхая насыщенный кислородом воздух. Четырехпалубный подводный лайнер «Ностремиус» угрожающе нависал над ними, его выпуклые борта пестрели тысячами светящихся иллюминаторов, а сам он удерживался на месте дюжинами якорей размером с автобус. Гибкие подводные переходы тянулись от множества шлюзов, и в них виднелись призрачные фигуры, снующие от других судов к «Ностремиусу» и обратно. Вся картина выглядела мрачной и сюрреалистичной.

Первым шел Жеребкинс. Он нес на спине Артемиса, Мульча и храпевшего Бобба Лохби и на каждом шагу жаловался:

— Пассажиры! Кентавры не возят пассажиров. То, что у нас есть лошадиные спины, еще не значит, что мы должны делать лошадиную работу. Просто унизительно!