Конверт из Шанхая - Владимир Кузьмин

Мы с дедушкой, познакомившись с прислугой, чуть растерялись. Отвыкли от нашей квартиры, где не были более десяти месяцев. А уж от собственной прислуги мы отвыкали много дольше. Театральному суфлеру и его внучке прислуга не по карману.

Я никак не могла вспомнить, как же нужно себя вести в таких условиях. Но к хорошему привыкаешь быстро.

Уже на следующий день мы снова начали собираться в дорогу. Маменька должна была приехать в Лондон спустя две недели с небольшим, и нам очень хотелось ее опередить и встретить там. Дедушка был занят оформлением паспортов и улаживанием прочих формальностей. Я по большей части ходила по магазинам, читала книги и писала письма.

Собралась было описать события этого богатого на события года, но поняла, что это займет у меня не один месяц, и отложила на потом.

Каждое утро я ходила на наш стадион – так папенька называл наш гимнастический зал – и иногда проводила там по несколько часов. Даренный мне кинжал я повесила там же на стене и даже подумывала, не купить ли еще один, а то в одиночестве он смотрелся не слишком выразительно.

Но тут пришло письмо от Пети. Сколько времени он его писал, мне было неизвестно, но читала я его очень долго. А в самом конце оказался приятный сюрприз. Петя с отцом собрались в Лондон! В самые ближайшие дни. Александр Сергеевич еще при нас говорил, что летом они, скорее всего, поедут за границу. Но речь в тех разговорах шла о Баден-Бадене, а не о Лондоне. Но Пете как-то удалось изменить планы родителя. И я была этому ужасно рада.

В общем, за всей этой суетой я почти и не вспоминала о событиях в Транссибирском экспрессе. Даже когда смотрела на папин портрет, с которого сразу по приезде сняла траурную ленточку – ни к чему она на папином портрете.

Но тут однажды вечером объявился Иван Порфирьевич.

– Мне удалось кое-что узнать о продолжении происшествий, случившихся с нами по дороге сюда, – начал он с порога. – Но расскажу я вам, если вы меня накормите! А пока, Даша, держите вот это.

Я взяла из его рук длинный предмет, обернутый куском полотна, и развернула. Трость! Та самая, в которой оказался самурайский меч мистера Ю.

– Этот трофей разрешено вручить вам в качестве награды за проявленную доблесть, – довольно заулыбался господин Еренев.

– Я его вместе с моим кинжалом повешу, – тут же решила я.

Ужинали мы, разговаривая о пустяках да о ближайших планах. Делились новостями из Томска. Кофе пить мы перешли в дедушкин кабинет, и только там Иван Порфирьевич заговорил про дело, о котором обещал рассказать, едва у нас на пороге появившись.

– Вот ведь какое дело, – начал он. – Преступник – уж не знаю, как его и называть? Не мистером же Ю? – молчит. И молчать будет до самого своего конца. От рассказов его сообщников тоже толку мало. Но пакет! Пакет такого рассказал, что в самых верхах забегали.

– Вы уж нас не интригуйте, Иван Порфирьевич! – попросила я. – Мы и так в нетерпении.

– Да я не интригую, я с мыслями собираюсь. Про содержание того пакета мне лишь намекнули, да и то не про все. Далеко не про все! Но хуже всего, что стребовали с меня слово даже намеков о тех намеках не делать. Отдай мне приказ, так я его перед вами бы нарушил. Но нарушить данное слово…

– Ну что ж, – сказал дедушка. – Слово держать нужно. Может, и к лучшему, что мы много не узнаем.

– Слово я, Афанасий Николаевич, давал не передавать вам того, что слышал в разных кабинетах от разных важных чинов. Но рассуждать-то нам никто не запрещал и обещаний об этом не просил?

Дедушка пожал плечами, я промолчала, соглашаясь, что рассуждать мы имеем полное право.

– Встретил я пару-тройку дней назад нашего английского журналиста. Застал его на чемоданах, но застал. И вот что он мне передал.

Иван Порфирьевич вытащил из внутреннего кармана газету и протянул мне. Это была английская газета с ничего мне не говорящим названием. К тому же плохо напечатанная на желтоватой бумаге[42]. Но раз мне ее дали, следовательно, в ней написано что-то важное. Скорее всего, вот эта заметка, обведенная карандашом.

«Японские заказы, размещенные на наших военных верфях «Тэймз Айрон Уокс», «Армстронг и К°» и «Джон Браун» в Клайдбэнке и иных английских верфях, все вокруг склонны приветствовать, – писал неизвестный журналист. – Со стапелей уже сошли несколько броненосцев, еще пять строятся. Не стану оспаривать выгоду этих заказов. Они, несомненно, нам выгодны. И владельцам верфей, и простым судостроителям.

Не стану также касаться политических аспектов, то есть того, о чем порой говорят, – не стоит ли нам остеречься вооружать такого серьезного противника, как Япония? Тем более что, откажись мы от их заказов, они их тут же передадут на верфи Германии, Франции, Италии, Голландии и бог знает куда еще. К тому же японцы строят свой военный флот и у себя. И вот об одной странности японского судостроения мне и хотелось бы рассказать.

Мало кому известно, что изначальный заказ на броненосцы включал не три, а четыре корабля одного класса и примерно одного водоизмещения. Но от третьего правительство Японии отказалось в тот момент, когда проектирование судна было завершено, но закладка еще не состоялась. По условиям контракта никакого возмещения убытков в такой ситуации не производилось. И это при том, что проектирование, по стоимости затрат на него, вполне сопоставимо с затратами на строительство судна.

Этот факт предпочли не афишировать, о нем, по сути, нигде не было публично упомянуто.

Но и это еще не то, о чем мне хотелось бы сообщить нашим читателям, но мы как раз к этому и подобрались.

Недавно на одной из японских верфей был спущен на воду броненосец «Цукуба».

И что в этом факте удивительного, спросите вы? Да то, что по своим характеристикам он полностью повторяет тот самый крейсер, от постройки которого на наших верфях японцы отказались. Вплоть до технических мелочей вроде устройства кают-компании!

Всегда с уважением относился к своим читателям и уверен, что они и в этот раз сделают из сказанного очевидные и правильные выводы».

– Будь такое напечатано в «Таймс»[43], это обрело бы характер международного скандала, – сказал Иван Порфирьевич, когда я закончила чтение вслух. – Но никто бы такой публикации в «Таймс», равно в любой другой солидной газете, не допустил бы. Ну что, какие выводы вы сделали?

– Мне доводилось видеть чертежи парохода, – сказал дедушка и приподнял руку над столом на локоть, – вот такой толщины была папка и все шириной с этот стол.

– То есть ты хочешь сказать, что так просто ее украсть не получится? – спросила я.