Электричка в Буслаевку. Книга 2 - Владимир Анатольевич Тимофеев

любой власти. Сегодня подвиг, завтра злодейство. Правильно только то, что ведёт на вершину. А зло и добро — это всего лишь слова, философские категории, которые можно принять, а можно отринуть, в зависимости от целей властителя и выгоды государства. Жестоко? Да. Но ведь и Бэз не был ни праведником, ни святым. Знал, что случится, и просто запрограммировал ситуацию. Ошибся в одном. Фрол совершил свой подвиг раньше, чем нужно. Поэтому его заменил Гиляй.

Аура мудреца уже не светилась. Последние сполохи втянулись в браслет, смешавшись с такими же, но полученными от Кузьмы. Теперь артефакт выглядел как «моя прелесссть» из толкиеновской трилогии, только пошире и без каких-либо надписей на ободке. И надевать его требовалось не на палец, а на запястье.

— Умер, — негромко проговорил Чекан, опускаясь на одно колено рядом с Ларисой. — Он был… моим другом…

Воин неожиданно замолчал, потом отвернулся и начал тереть пальцем глаз… Типа, соринка попала…

Лейке стесняться было некого. Закрыв руками лицо, она тихо рыдала над умершим. Её плечи тряслись. Голова опускалась всё ниже и ниже.

Что ей сказать? Что сделать? Воскрешать мёртвых не умели даже драконы. Даже великие волшебники древности…

Мелькнувшая в голове мысль казалась бредовой, но я не мог не попробовать.

Подошёл к лежащему телу, вытащил из кармана «слюдяную» монетку и аккуратно положил её на грудь Сан Саныча. Я теперь точно знал, кому предназначалась вторая такая же, как знал и помнил, что говорила Лариса о своей матери и тех ведьмах, которые останавливали магическую лихорадку, а потом уходили в небытие. Не умирали, нет, а именно уходили, как Рина, Ула, Ния и Рита, мать Лейки, оставаясь «в каждой травинке, каждой песчинке, капле дождя, дуновении ветра, принимая в себя весь мир и растворяясь в нем без остатка».

Секунд пять ничего не происходило, я даже начал думать, что зря надеялся, но, к счастью, ошибся. Видимый только в магическом зрении, астральный отпечаток монетки вдруг засверкал, а затем к нему отовсюду, от стен, от мозаики на полу, от каменного потолка, светильников, ниш, приборов, потянулись разноцветные «ниточки силы». Зелёные, оранжевые, красные, синие, фиолетовые. Они сплетались и расплетались, сворачивались в колечки и распрямлялись струной, вспыхивали ярким огнем и становились едва заметными. В какой-то момент мне вдруг почудилось, что около магоскопа нити рассыпались искрами и сложились в раскинувшую руки фигуру женщины. Точь-в-точь, как Лариса в ночь перед переправой через Чаргай… Увы, стоило мне только моргнуть, видение сразу исчезло. Видно, и вправду… почудилось…

Миг, когда Сан Саныч открыл глаза, я пропустил. Следил, в основном, за аурой, как она формируется и растёт, переливаясь всеми цветами радуги… Странно. Раньше она была чуть другой, хотя и очень похожей. Такую, какая сейчас, я видел только у… магов?..

— Ах! — вздрогнула Лейка.

— У-ё! — вырвалось у Чекана.

Гиляй кашлянул, потёр грудь и недоуменно уставился на попавшую под пальцы монетку.

«Что это было?» — прозвучало в моей голове.

Я мысленно улыбнулся.

«Привыкай, Саныч. Ты теперь не просто мудрец. Ты мудрец с амулетом. И, кстати, учись закрываться, не ровен час, какой-нибудь злыдень услышит».

Бывший доцент машинально кивнул и, сжав в кулаке «слюдяной» медальон, с трудом перевёл себя в положение «сидя». После чего с некоторым удивлением посмотрел на буквально впавших в прострацию Ларису и Хэма:

— Вы это чего?

Лейка очнулась первой. Коротко взвизгнув, она бросилась на шею отцу и затряслась в счастливых, теперь уже счастливых, рыданиях.

— Ну, ты, Сан Саныч, и дал, — только и смог выдавить Хэм, пришедший в себя на пару секунд позже девушки. — Дал, так дал. Не видел бы, ни за что не поверил.

Мудрец, не пытаясь высвободиться из дочериных объятий, лишь жалобно взглянул на меня и виновато развел руками. Мол, я ни при чем, само собой получилось.

Я, собственно, его и не упрекал. Тем более что, если не считать потерю Ларисой магии, всё остальное прошло просто великолепно. Проклятия больше нет, браслет у меня в руках, предатель нейтрализован, выход… Да вон он, в той выемке, где недавно томилась заложница…

— Ой! — снова дернулась Лейка. Она уже отпустила Гиляя и теперь во все глаза смотрела на пол в центре комнаты.

Там, прямо из камня рос тоненький стебелёк. Через секунду-другую на его кончике распустился цветочный бутон, а ещё через миг на месте цветка вдруг появилась женщина, довольно красивая и внешне похожая на Ларису. Она просто стояла и с улыбкой глядела на Лейку.

— Мама? — девушка медленно поднялась, сделала несколько коротких шажков и несмело протянула руку к стоящей напротив. Однако, едва Ларины пальцы коснулись её, силуэт незнакомки внезапно поплыл, подернулся сиреневой дымкой, стал прозрачным, а затем и вовсе растаял, словно его и не было.

Лейка развернулась к отцу.

— Мастер иллюзий, — в голосе бывшей колдуньи не чувствовалось ни горечи, ни обиды, только констатация факта. — Это мамино волшебство. Но у тебя получилось не хуже.

— Я старался, — грустно вздохнул мудрец.

На какое-то время в комнате воцарилось молчание. Видимо, никто не знал, что ещё можно сказать и что делать дальше.

— Ну что, пошли что ли? — прервал я, наконец, подзатянувшуюся паузу и махнул рукой в сторону выхода.

— Да… конечно… пошли, — отозвались остальные.

Я подошёл к мерцающей рамке «двери».

Что ждёт нас снаружи? Закончились после добычи браслета наши нынешние приключения или ещё продолжаются? А, может, это начало новых?

— Спасибо, Вась, — прошептала остановившаяся рядом Лариса.

— За что?

— За всё. За отца, за меня, за отмену проклятия.

— Откуда ты знаешь о проклятии? — скосил я глаза на девушку.

Та пожала плечами.

— Моя магия ушла в ключ. Ключ был с тобой. Всё, что он видел и слышал, видела и слышала я… Ну, пока ещё была там, — Лейка кивнула на выемку.

После её слов «дверь» засветилась сильнее, не то подтверждая сказанное, не то предлагая поторопиться.

— Пора!

Я в последний раз обернулся, проверил, все ли готовы, после чего взял девушку за руку и, решительно выдохнув, шагнул в открытый «портал».

Из Дома дракона мы вышли не там, где входили.

У подножия пирамиды раскинулась огромная площадь с фонтаном посередине, хорошо освещённая и, несмотря на позднее время, почти до отказа заполненная народом.

От толпы нас отделяла шеренга нукеров. Ещё одна группа ханских воинов расположилась справа, возле помпезного, похожего на дворец здания. Слева, на небольшой террасе, отдельным отрядом стояли вохровцы. Прямо по центру держали строй уже знакомые нам гвардейцы с сержантом Гатлингом во главе. Увидев нас, сержант сделал два шага вперёд и молодцевато салютовал мне мечом.

— Сир!