Русские навсегда - Виктор Косенков

– Вам помощь понадобится?

– Да, – Михалыч кивнул. – Хотя мне очень неудобно просить тебя об этом, но все остальные слишком… Слишком ожидаемые ходы. Тебя нет ни в каких схемах. Ты случайный человек. И потому наиболее безопасный.

– Ладно, – Оля улыбнулась. – Чего надо? А то развел, понимаешь, агитацию…

– Мне надо, чтобы Рома побыл у тебя.

– Хорошо, – она кивнула. – Что еще?

– Этого уже более чем достаточно.

– Э! – Рома вскинулся, но тут же с гримасой упал на подушку.

– Вот именно. – Михалыч положил ему руку на плечо. – Отлежишься тут, пока не понадобишься. А потом мы тебя пристегнем к делу. У меня есть для тебя персональное задание. Понял?

– Да грузишь ты мне! Что я, не понимаю, что ли? Я не буду в нагрузку… Елки… Вот полежу два дня и снова, как из упаковки.

– Полежишь столько, сколько надо. Тем более что у нас нет времени. Даже двух дней нет. Понимаешь, а тащить тебя в таком виде, это… я тебе честно скажу, только лишний раз рисковать.

Роман обиженно замолчал.

– Остальным я скажу так. – Михалыч пересел на стул. – Дела наши хреновые. И даже хуже. Вечером, когда мою квартиру разгромили, умер, а скорее всего, был убит мой хороший друг. Тот, на кого я надеялся и кому доверял. Причем на него вышли, явно охотясь на меня. А следовательно, и на вас. Серегу почти наверняка уже отследили. Потому ему никак нельзя домой. Да и вообще по лицам осторожней надо. Гришку… не знаю. В теории он нигде у нас не светился. Но все-таки… Гриша, тебе есть куда идти? Где залечь?

Гриша кисло посмотрел на Михалыча и покачал головой. Потом обвел всех собравшихся одним жестом, указал на себя и произвел плавательные движения руками.

– Понятно, – Михалыч кивнул. – Если выплывем, то вместе. Я, в общем, то же самое и подумал. Но смотри сам. Серегу я на свою ответственность беру полюбому, тем более что он, как я понимаю, не против и вариантов у него других нет.

– Нет вариантов, – словно эхо повторил Сергей.

– А остальные… Сами должны решать. Я предложу не самый простой вариант. Учтите.

– А по ситуации ты что можешь сказать? А то как-то… – спросил Рома.

– По ситуации… Наши диски ищут. Все. Что на дисках точно, я не знаю. Предполагать могу только. Но их ищут. И государство, и… и другое государство. Даже, возможно, не одно. И дрянь всякая тоже. Ураган представляете? Видели когда-нибудь снимки из космоса? Вот оно самое. Круговерть, страшная, жестокая круговерть. И моих способностей не хватает на то, чтобы разобраться в этих потоках. Я попробовал. Меня сегодня чуть не поймали…

– Даже так?

– Да. И запомните, сейчас против нас играет государство. Вся его сила, все его средства… Чье государство? Я пока не знаю. Будет время, разберемся. Но чтобы это время было, надо создать определенные условия. В городе таких условий не может быть. Москва – это мышеловка. И только вопрос времени, когда нас возьмут за жабры. Ребята, – Михалыч заговорил громче, – я действительно не желаю, чтобы меня брали за жабры! Я сам всю свою жизнь брал за разные части тела разных засранцев. Так что представление имею! И хочу играть на своем поле. Понимаете?

– А сдаться? – Сергей посмотрел на Михалыча.

– Уже не дадут. Я попробовал сегодня. Едва ушел. Это ураган, братцы. Можем в нужный поток выйти, а можем так налететь, что и костей не соберем.

– А связи твои… БТР где взяли?

– Понимаешь… Взять на часок БТР – это, конечно, производит впечатление, на какого-нибудь админа. Но, как правильно заметил Тимофей, уже бандитов это не удивит. А мы имеем дело с кем-то значительно более могущественным, чем простые уголовники. Многие, с кем я служил, погибли. Умерли. Исчезли. Организация, на которую я работал, вывела меня из актива, и слава богу. Я мастодонт. Таких, как я, осталось всего ничего. В разборках такого уровня моих связей в Москве будет слишком мало.

– Ладно. И что ты предлагаешь?

– Делать ноги.

– Куда? – Сергей усмехнулся. – Куда делать? Цивилизация – она всюду…

Михалыч широко улыбнулся.

– Значит, надо делать ноги туда, где ее нет.

– Это куда? В джунгли?

– Не… В Сибирь. У кого-нибудь есть знакомый, который может банковскую карточку перевести в наличные так, чтобы следов не осталось?…

Гриша хлопнул в ладоши и приложил ладонь к уху.

– Можешь с моего звякнуть, – предложил Рома, пододвигая к нему мобильник.

– Э нет! – Михалыч перехватил маленькую коробочку и быстро, по-варварски, вырвал из нее аккумулятор. – Теперь только с телефона-автомата. Олечка, тебя можно попросить об одолжении…

– Валяй, чего уж… – Оля улыбнулась. Сергей отметил, какой жалкой получилась улыбка. Давящее чувство поселилось в груди.

– У тебя внизу, около подъезда, есть телефонная будка. Ты не могла бы сделать звоночек? Гриша, номерок чиркни… Я бы не просил, Оленька! – Михалыч прижал руки к груди. – Но просто в телефон обычно вделана видеокамера…

– Да ты что?! – удивился Рома. – А я один раз…

Он смутился и промямлил:

– В общем, да… Не знал.

Гришин знакомый оказался обширным, постоянно сопящим дядечкой. Носом он ухитрялся выводить удивительные звуки, попискивая, шипя и хлюпая. Сергею сразу после рукопожатия захотелось руки вымыть.

– Ну чего звал-то, Гришок?…пссс… – поинтересовался мужичок, и Сережа окрестил его «Сопливый».

Они сидели в его машине, припаркованной неподалеку от Савеловского вокзала. В большом джипе одуряюще пахло какой-то дикой восточной парфюмерией.

Гриша молча кивнул на Сергея.

– Тут такое дело, – начал тот. – Нам надо карточки обналичить…

– Я не понял, Гришок,…сссурп… чего ты в молчуны заделался? – перебил Сергея мужичок.

Гриша молча потрогал щеку.

– У него челюсть сломана, – пояснил Сергей. – Потому говорить буду я.

– О блин!…фррр… Твою мать!…пссс… Гришок!…сссурп… – Мужик засмеялся. – Ты даешь…шш…

– Вот, – снова попытался взять инициативу в свои руки Сергей. – Нам надо обналичить карточки.

– Ворованные? – Сопливый насторожился.

– Нет! Свои.

– Ха! Так чего ж…хлюп… проще?! Пойди…хррр… к банкомату да наличь!

– Не хотелось бы.

– А чего?

– Есть причины.

– …пссс……хлюп……хррр… То есть ты хочешь мне продать карточки. – Ну, можно и так сказать.

– фррр……сссурп… – Сопливый подумал и, видимо, решив, что звуковая палитра не полная, смачно почавкал. – Пятьдесят процентов.