Все, кого мы убили. Книга 2 - Олег Алифанов

– Посему некими приближенными таинниками царю вся затея подаётся как благое дело раздачи милостыни восточным церквам, или получения грамот о законности венчания на царство…

– Или о приобретении десяти золотников андрагрыза, – в порыве перебил его я, – это не главное, Алексей Фёдорович.

– Итак, посольство отправлено, потрудилось и вернулось. Манускрипт добыт, а милостыня роздана.

– Исполнитель первого получает награду, и навеки замолкает. То есть обязан замолчать, но…

– Но тогда какое-то время спустя к нему решительно заявляется некто и требует ответа.

– Далеко не всегда. Скорее даже, изредка. Обыкновенно же мы вовсе ничего не узнаем ни о каких хождениях, если, конечно, это купцы или духовные.

– Почему же изредка?

– Простое рассуждение. Иной раз мы имеем несколько путешествий почти подряд – с разницей лишь в годы. Посему проще предположить, что тайный орден не оставлял своей деятельности надолго, а большие промежутки в хронологии мы замечаем лишь от того, что отчёты о множестве походов никогда не составлялись или по сию пору не найдены в архивах, ибо тщательно скрывались. Орден нанимает и шлёт посланцев на Восток постоянно, а их соперники лазутчиками кружат рядом и выслеживают вернувшихся гонцов. Тогда мы имеем несколько хождений подряд. В какой-то год слишком ретивому шпиону сворачивают-таки шею под китайгородской стеной, и у нас возникает пустой промежуток, когда паломники ходили без лишнего надзора. Вообще, возьму на себя смелость предположить, что грядущее откроет нам при известном усердии ещё немало тёмных сокровищ.

– Но когда всё-таки казус имеет место, и загадочный истец приходит за отчётом… Кстати, а чего хочет тот визитёр?

– Тут-то и начинается для нас самое интересное… а для меня ещё и поучительное. Полагаю, что посетитель требует сведений о найденном манускрипте, ибо его соперничающий орден ищет того же. Далее я с вами согласен: обезумев от ужаса наш купец или дьяк бежит к своим покровителям и просит защиты, и те не только угрожают ему расправой со своей стороны, но и милостиво диктуют сочинение, которое мы спустя века в трижды искажённом виде извлекаем из хронографов под видом благочестивого поклонения или дипломатического поручения. Пишется всё это, конечно, на основе действительных событий, ибо скрыть их совсем невозможно, но делается наспех, посему изобилует повторами из более ранних документов, русских, равно и греческих. Современники же вдруг узнают, что отыскался как бы не десять лет назад писанный отчёт, все это время пролежавший в пыли посольского приказа. Враги нашего тайного общества (враги его, напомню, вовсе не наши друзья) читают его и должны думать, что поход хотя и имел тайную цель, но совсем иную, например, учреждение патриаршества или золотник андрагрыза, то бишь, мужского корня. А вот весьма кстати и доказательство – избранный предстоятель… или родившийся вскоре наследник престола. Надо полагать, что если бы такого доказательства не нашлось в недалёком прошлом, тайная цель миссии оказалась бы совсем иной, например, не допустить учреждения патриаршества.

– Остановитесь, прошу вас, иначе, вы договоритесь до Бог знает чего, – замахал Орлов, явно довольный, казалось, для того только, чтобы нам вместе угоститься прохладным шардоне. – Впрочем, продолжайте.

– Другой поклонник, и вновь купец, по имени Василий Гагара, находился в Иерусалиме… не поверите, аж целых три дня, после чего поспешно отправился в Египет, это связывают с его обетом покаяться в грехах всем восточным патриархам, но он почему-то не стал дожидаться предстоятеля Иерусалимской церкви Феофана. Вообще, похоже, он выдумал сложную причину обета уже по возвращении, чтобы оправдать своё загадочное влечение к африканскому берегу. Там он, кстати, почему-то прямиком отправился в Каир, а вовсе не к александрийскому патриарху Герасиму, хотя именно благословением у него он и оправдывал скорый отъезд из Святого Града. Тут нескладно всё. Где вы видели странника, с неслыханными трудностями добравшегося до Иерусалима и тотчас бежавшего из центра мира? Стоит полагать, что цель визитёр имел иную, куда и двинулся. Но вот рассказ его о Египте почти целиком пропал, или – изъят. Сохранились восторги по поводу печей для вывода цыплят без наседки, но к удивлению нашему не осталось ни малейшего намёка на встречу с патриархом Герасимом, к которому наш купец якобы так спешил. Повесть же его о дальнейших после Египта странствиях опять ведётся подробно и обстоятельно. Однако он достоверно посетил патриарха, поскольку сохранилась до нашего времени грамота сего Герасима, помеченная тысяча шестьсот тридцать шестым годом к царю Михаилу Фёдоровичу и описывавшая нашего паломника как человека богобоязненного и благочестивого. Грамота, однако, противоречит основательно путешествию купца, взятому из собственных его записок, вконец запутывая с некоей целью хронологию его хождения. И, похоже, испрошена она не столько для царя, сколько для оправдания перед другими, опасными и неведомыми созерцателями его таинственного похода в места, куда не следовало бы совать носа. Словно желали показать кому-то, мол, ходил купец грехи свои торговые замаливать у трёх патриархов, и ничего более, да вот и документ имеется о том, что благочестив и не любопытен. Известно лишь, что к себе в Казань он не вернулся, остался на Москве, да после и пропал.

– А не могли его убить?

– Это навряд ли, скорее наградили или посадили куда-то на кормление.

– Почему бы тайному ордену попросту не избавиться от своего посланца? Как говорится, и концы в воду. Так можно разорвать нить, тянущуюся к заказчику.

– Дело сие хлопотно и вызовет толки, особенно же заинтересуются соперники. Подозреваю, что главные действующие лица и без того хорошо знают друг друга во все века. Кроме того, толковые исполнители на дороге не валяются. Мы не знаем, сколько их ездило, но успеха добивались единицы. Некоторых ведь использовали не единожды, и я готов это доказать. Как говорится, выгоды от их бытия превышали невыгоды, как и в случае с Турцией сегодня… А знаете что, – я от волнения встал, – это сравнение пришло мне в голову только что. Любое подозрительное хождение – это тайнопись. Шифрованное письмо все норовят разгадать, а посланца пытать, дабы выведать ключ. А чем стеганограмма отличается от шифрованного послания? Тайное сообщение выглядит как обыкновенное – никто не догадается, что оно скрывает, даже гонец. Точь в точь, как наши посланники. Во всех их, обыкновенных с виду, путешествиях, нам требуется как сквозь решётку Кардано выявить несколько искомых знаков. Их потому и не убивали, дабы не добавлять к обыкновенной истории хождения необыкновенного конца.

Орлов что-то быстро записал в крохотной книжке, которую после спрятал в карман.

– Мне показалось, что едва ли не все подозрительные путешествия совершены купцами.

– Это до известной степени имеет причиной то, что купцу легче передвигаться, имея средства и не обременённому одной лишь церковной или государственной обузой. Отношение к купеческому званию в землях инородцев терпимее – плати пошлину и ступай с миром. Купцу легче дать поручение найти манускрипт: они люди хваткие, грамотные, и могут купить, выменять или украсть. С ними легче рассчитаться в конце дела и даже купить молчание. Купец издавна поставлял не только товар, но и знания. Впрочем, тут мы переходим к другой персоне, в своё время умнейшей и образованнейшей – Арсению Суханову. А он купцом не был, хотя, без сомнения, обладал всеми талантами этого звания.