Греховная связь - Джулиана Маклейн

Сегер снова пожал плечами:

— Соседи отличные люди, я просто… — Он выпрямился, провел рукой по волосам, — Думаю, если я не скажу тебе это сейчас, ты узнаешь об этом от кого-то другого, потому что в деревне любят сплетни, лучше уж я сам расскажу тебе. Я не был дома восемь лет, Клара, потому что… потому что я не хотел воспоминаний о Дафне.

Клара в угрюмом молчании смотрела на мужа. «Вот оно… наконец и раскрылось». Сегер погладил ее по щеке.

— Ты выглядишь обиженной, Клара.

— Нет-нет, — сказала она, но голос у нее дрожал.

— Уверяю тебя, мои чувства к Дафне — старая история. Поверь мне, эта девушка давно забыта.

«Но покаты не женился на мне, она была единственной женщиной, которую ты любил».

— Ложись, — сказал Сегер, взбивая подушки. — Сегодня было слишком много разговоров о других женщинах, а я хочу думать только о тебе.

Клара заставила себя улыбнуться и придвинулась поближе к мужу.

— А ты права, дорогая, — добавил он. — Мы с тобой молодожены. Нам надо провести какое-то время наедине. Я завтра с утра пошлю известие в Родон-Холл, чтобы нас ждали послезавтра. Пора нам начинать нашу новую жизнь.

Клара прижалась щекой к теплому плечу мужа, улыбнулась, когда он поцеловал ее в лоб, и пожалела, что ее новая жизнь, в которую она вступила, нравится ей меньше, чем бы ей хотелось.

Джиллиан стояла у окна своей спальни и даже не пыталась остановить слезы, потоками льющиеся из ее глаз.

Положив руку на холодное стекло окна, она смотрела, как удаляется по дороге карета Сегера. Джиллиан проклинала эту подлую американскую корову. Клара соблазнила его. Как могла она, Джиллиан, соперничать с ней?

Впрочем, она ни с кем не могла соперничать, когда дело касалось Сегера. Было бы глупо обманывать себя, думая, что Сегер может влюбиться в нее. Она и понятия не имела, как очаровать мужчину. Как быть кокетливой. Все, что Джиллиан говорила Кларе о том, что ее отец хотел, чтобы она вышла замуж за Сегера, было ложью. Отцу даже в голову не приходила такая мысль. Он всегда считал Джиллиан обузой.

И зачем только она позволила Куинтине манипулировать собой! Она должна была отказаться от всякой надежды еще в день свадьбы. Куинтина заблуждаюсь, предполагая, что все можно изменить. Она внушила Джиллиан напрасные надежды.

Куинтина вошла в комнату, увидела у окна рыдающую племянницу и поспешила обнять ее.

— Ну-ну, дорогая. Плачь, выплачешь все, и будет легче. Вот так-то лучше. Все у нас получится, вот увидишь.

Но Джиллиан не хотела видеть. Она оттолкнула тетку и вытерла слезы.

— Нет! Я очень старалась, но она не сломалась! Я больше не могу этого делать. Она ведет себя не так, как вы предсказывали. Вы говорили, что ее можно довести до слез, но плачу-то теперь я.

— Держи себя в руках, дорогая. Война еще не окончена.

— Это не война, тетушка! Это брак, и я тут лишняя. Здесь мне не место. Мне следует уехать домой к моему дяде и забыть о Сегере. Мне надо самой приготовиться к своему сезону и найти кого-то другого.

Куинтина снова придвинулась к ней и обняла ее.

— Ты расстроена, потому что они только что уехали, но они вернутся, у меня есть еще одна задумка. Пожалуйста, не сдавайся. Я хочу, чтобы Сюзанна, упокой, Господи, ее душу, знала, что я осуществила все твои мечты, и, я буду с тобой откровенна, мне невыносимо тяжело думать, что мои будущие внуки будут наполовину американцами. Подожди, мы используем все возможности.

— Я начинаю подозревать, что все это делается больше для вас, а не для меня! Ваша ненависть объясняется тем, что ваши родители потеряли свой дом из-за американца, у которого карманы были набиты деньгами, и вы не можете смириться, что это может случиться опять. Но, тетушка, Клара теперь хозяйка этого дома, и мы здесь ничего не можем поделать.

— Можем! — с отчаянием заявила Куинтина.

— Я не хочу больше ждать. Это слишком жестоко! Слишком унизительно! Я не могу оставаться в этом доме, где он каждую ночь ложится в ее постель!

— Джиллиан, успокойся. Сядь и выслушай меня. Скоро произойдет нечто очень значительное. Я держу связь с человеком, о котором тебе говорила, он из Америки. У него есть обличающие сведения о Кларе, и одно его присутствие сбросит ее с сияющего пьедестала. Я попросила его приехать в Лондон, и, уверяю тебя, ситуация возникнет не из приятных. Он уже в пути, как говорится.

Джиллиан села и попыталась больше не плакать, слушая словно сквозь туман доносящиеся до нее слова тетки о том, что произойдет дальше.

«Адель, я люблю Сегера сильнее всего на свете, и я хочу, чтобы он был счастлив, но нас, все еще многое разделяет. Несмотря на то что я справилась с проблемой по имени Джиллиан, я все еще неспокойна. Я должна и дальше жить с мыслью, что первая любовь Сегера оставила в его сердце глубокую рану. Я думала, что моя любовь залечит эту рану, но ошиблась. Я только что узнала, что он ни разу не приезжал в свое имение, которое покинул вскоре после ее смерти…

И очень хочу, чтобы наша поездка туда сблизила нас и помогла наконец Сегеру открыть для меня свое сердце.

Клара».

Приближаясь к Родон-Холлу, карета объехала круглый фонтан перед домом, и тогда Сегер понял, что воспоминания не всегда доставляют удовольствие. Память о Дафне все еще жила в его сердце.

Он всегда умел управлять своими чувствами — восемь лет научили его, как оставаться душевно невосприимчивым, но в эту минуту он не мог избавиться от мыслей о ней. Она была главной любовью его юности, и воспоминаниями о ней был полон этот дом, поэтому он никогда сюда не возвращался.

Сегер смотрел из окна кареты на сад и вспоминал свою юность. Он был счастлив здесь! Он вспомнил радостное возбуждение от беготни по этому саду, куда прятался вечерами перед обедом, чтобы тайно встретиться с Дафной у озера.

Он помнил, как ноги сами несли его через лужайки или через лес, как билось его сердце в предвкушении встречи с ней. Четыре года она была его лучшим другом, его наперсницей. Она была — и навсегда останется — его первой любовью. Его первой любовницей.

Когда карета остановилась, у Сегера сжалось сердце. Он вспомнил, как он был здесь в последний раз, как уезжал, опустошенный и потрясенный, с душой, поглощенной безутешным горем после смерти Дафны. Он тогда даже не оглянулся. Еще не остыл его гнев к отцу, отославшему Дафну и ставшему виновником ее гибели.

Почему она села на тот пароход? Почему она не пришла к нему? Если бы она пришла, они убежали бы вдвоем.

Этот вопрос преследовал Сегера долгие годы. Он задумывался, в чем он допустил ошибку. В конце концов он остановился на мысли, что она покинула его ради его же блага. Ее всегда беспокоило неодобрение его родителей. Она не хотела, чтобы из-за нее Сегер лишился наследства и титула.