Рыцарь пяти королей. История Уильяма Маршала, прославленного героя Средневековья - Томас Эсбридж

Королю Иоанну не повезло прийти к власти, когда его соперник – Филипп-Август – пребывал на вершине могущества. Он был на троне уже двадцать лет, он приобрел немалый опыт. В возрасте тридцати четырех лет он был лишь номинально старше Иоанна, однако на деле был одним из самых могущественных монархов Западной Европы. Уважаемый английский прелат Гуго, епископ Линкольна, заявил: как бык съедает всю траву до корней, так и Филипп Французский уничтожит этих людей! Благодаря Филиппу королевство Капетингов существенно увеличилось в размерах, и богатство французской короны наконец могло сравниться или даже затмить богатство анжуйцев. В начале XIII века Филипп сумел собрать на ведение войны более 850 тысяч марок. Иными словами, он обладал ресурсами, достаточными для найма большого числа наемников и развития самого передового осадного вооружения. Ричард I считал Филиппа упорным и сильным врагом, но сам Львиное Сердце был ему равным или даже превосходил в искусстве войны и дипломатии. Иоанн не шел с ним ни в какое сравнение, к тому же он пришел к власти не имея нужного опыта. Поэтому в последующие годы Филипп обыгрывал его буквально на каждом шагу. В «Истории» сказано, что Капетинг «перевернул Иоанна вверх тормашками». Теперь у Маршала был король, которому был не по зубам его соперник.

ВЕЛИЧАЙШИЙ РЫЦАРЬ

Первый важный шаг был сделан 22 мая 1200 года в Ле-Гуле, где Иоанн и Филипп подписали мирный договор. На первый взгляд это двухлетнее перемирие было выгодно анжуйцам. Иоанн признавался законным преемником Ричарда I, и Артур должен был принести ему ленную присягу за Бретань. Таким образом, вопрос о престолонаследии мог считаться урегулированным. Но французский король еще в 1194 году узнал, что Иоанн склонен делать недальновидные уступки, и теперь намеревался использовать эту слабость. Прежде всего – и это было самое важное – Филипп утвердил свои феодальные права над Анжуйской империей, когда Иоанн согласился принести ему ленную присягу за все континентальные анжуйские владения. Собственно говоря, Генрих II и Ричард I сделали то же самое, но их подчинение всегда было символическим. Филипп ловко сделал подчиненность Иоанна реальностью, потребовав уплату 20 тысяч марок за наследование этих земель. Подобное требование было бы немыслимым в прошлом, но Иоанн согласился, признав, что французский король действительно является его господином. И раз уж Иоанн обязан своим положением Капетингу, как следовало из договора, заключенного в Ле-Гуле, любое «плохое поведение» с его стороны на французской земле могло быть законно наказано.

Помимо этого Филипп добился включения трех дополнительных положений, которые подрывали позиции Иоанна. Территория в Нормандском Вексене и регион вокруг Эврё были уступлены, из-за чего Нормандия оказалась уязвимой перед возможной агрессией. Иоанн также согласился разорвать союз с Фландрией, который Уильям Маршал помог заключить в 1197 году (а позднее король таким же образом порвал с Булонью), в результате чего баланс сил в Северной Франции сместился в пользу Филиппа. Финальным положением договора было заключение нового брачного союза между сыном и будущим наследником французского короля, Людовиком, которому тогда было двенадцать лет, и одиннадцатилетней племянницей Иоанна (дочерью его сестры Элеоноры, которая вышла замуж за представителя Кастильской династии тридцать лет назад). Этот союз был призван укрепить претензии Капетинга на анжуйские территории и имел большое значение в дальнейшей карьере Уильяма Маршала.

Таким образом, король Филипп обошел противника, подготовив почву для открытой и решающей конфронтации. Представляется, что Иоанн не обращал внимания на потенциальные опасности, однако все же договор, подписанный в Ле-Гуле, являлся важным поворотным моментом. Позднее хронисты признали его значение и начали именовать Иоанна унизительным новым прозвищем. Еще молодым человеком его называли Безземельным, поскольку у него не было своей территории. Теперь, в противоположность старшему брату, его прозвали Иоанн Мягкий Меч.

После договора в Ле-Гуле установился тревожный мир, но все же были предприняты некоторые шаги, чтобы подготовить Нормандию к войне. Нормандские владения Уильяма Маршала в Лонгвиле располагались на крайнем северо-востоке графства, и в начале XIII века он взял на себя более широкую ответственность за этот регион Верхней Нормандии. Эта территория, расположенная к западу от Дьепа и долины реки Бетюн, по сути, составляла вторую линию обороны герцогства, которая находилась в двадцати милях от границы по реке Э. Маршал занимал два небольших замка в Лонгвиле и Мелере, но главная каменная крепость, защищавшая долину Бетюна, располагалась в Арке – к югу от Дьепа. В начале весны 1201 года Маршал отправил Джордана де Сокевиля, рыцаря, недавно вошедшего в его свиту, проследить за укреплением и без того грозных оборонительных сооружений Арка. В мае Уильям лично поехал в Нормандию с отрядом из 100 рыцарей, собранных королем. К этому моменту вторжение в Нормандию уже представлялось неизбежным и очень скорым, поскольку король Иоанн совершил еще один грубый дипломатический промах.

Обольщение Изабеллы Ангулемской

В первые годы своего правления Иоанна поддерживала его старая мать Элеонора Аквитанская. До смерти Ричарда она вела уединенную жизнь в аббатстве Фонтевро, но очередной кризис в престолонаследии вернул ее на политическую сцену, и оказалось, что, несмотря на преклонный возраст, она сохранила энергию и остроту ума. Именно Элеонора помогла укрепить авторитет Иоанна в Аквитании в 1199 году, а потом обеспечила ему поддержку семейства Лузиньян, даровав им в начале 1200 года спорное графство Ла-Марш. Она даже нашла в себе силы переправиться через Пиренеи, чтобы привезти из Испании свою внучку Бланку (Бланш) Кастильскую. Тем самым был выполнен пункт договора Ле-Гуле. Жаль только, она не смогла помешать Иоанну пойти на столь пагубные уступки. Утомленная долгой дорогой и терзаемая болезнью, Элеонора вернулась в Фонтевро, чтобы отдохнуть и поправиться.

В ее отсутствие Иоанн неожиданно решил взять новую жену. Брак с Изабеллой Глостерской был аннулирован из-за кровного родства вскоре после коронации, и Иоанн решил, что подходящей для него невестой станет дочь Одемара, графа Ангулемского. Этой девочке, Изабелле Ангулемской, было в ту пору не больше двенадцати лет (хотя, возможно, и меньше). И хотя многие считали, что Иоанн страстно влюблен, скорее всего, его ничуть не меньше интересовала перспектива привлечь на свою сторону графа и тем самым обеспечить безопасность региона между Пуатье и Бордо. Молодоженов обвенчали 24 августа 1200 года. На первый взгляд это представляется разумным политическим ходом, но была одна проблема. Изабелла уже была обручена с Гуго де Лузиньяном (племянником Жоффруа де Лузиньяна), и он устроил открытый бунт. Уильям Маршал в это время был с королем, однако неясно, давал ли он какие-то советы по вопросу брака. Правда, согласно двум хорошо информированным современникам, Иоанн решил жениться на Изабелле «по совету своего господина, Филиппа, короля Франции». Так что, возможно, Капетинг намеренно устроил ловушку для своего врага и потом лишь довольно наблюдал, как она захлопнулась.

После свадьбы Иоанна и Изабеллы Гуго де Лузиньян заявил, что ему нанесли серьезное оскорбление, и его обручение насильственно и незаконно разорвано. Он обратился с жалобой к французскому королю, и неудивительно, что Филипп-Август выслушал его с большой симпатией. То ли согласно его коварному плану, то ли благодаря простому везению, у Филиппа теперь был повод выступить против своего анжуйского противника. После подчинения Иоанна по условиям договора в Ле-Гуле французский король имел право призвать анжуйского вассала к ответу на обвинения Лузиньяна. Иоанн какое-то время увиливал и уклонялся, но в конце концов отказался явиться ко двору Капетинга. Это дало Филиппу право объявить о конфискации континентальных владений Иоанна, что он и сделал в апреле 1202 года. Позже французский монарх посвятил в рыцари Артура Бретонского (которому уже исполнилось пятнадцать лет) и принял его ленную присягу за все анжуйские земли. Единственным исключением стала Нормандия, которую Филипп теперь называл достоянием короны. У Филиппа появился законный повод вытеснить Иоанна из Франции.