Любимая для колдуна. Лёд - Елена Болотонь

Ну и что это такое было?

Наверно, любая женщина должна радостно нестись в мужские покои с вещами, считая подобное предложение высшей наградой. О, конечно! Избранная.

Но я понимала: чем выше заберёшься на пьедестал, тем больнее падать. Постель — не повод для знакомства. Улыбнулась, вспомнив расхожую фразу.

Да. Наши отношения получили новый виток развития, но любовницы Ридерика жили поблизости. Мой мир, встреча с семьёй казались несбыточной мечтой. А я по-прежнему находилась во дворце властного мужчины, который с тяжёлым скрипом учился принимать мой свободолюбивый характер. Насколько у него хватит терпения, я не знала. Оставалось надеяться на нежные чувства, которые удалось пробудить.

Спать расхотелось. Кьяри куда-то пропала, поэтому меньше чем через полчаса я направилась в одну из кухонь, чтобы найти еду. Несказанно удивив прислугу, разместилась за одним из широких деревянных столов с парой булочек и чашкой душистого травяного взвара. По вкусу напиток походил на чай. За несколько недель в этом мире я основательно привыкла к приятному заменителю и с удовольствием запивала им сдобу, наслаждаясь выпечкой.

Я доедала вторую булочку, когда донеслись звуки труб, возвещающих очередное важное событие. Хотя сама ещё не разбиралась в разном звучании позывных, отметила, как напряглись слуги.

— Что происходит? — нахмурилась.

— Всех созывают на дворцовую площадь, — пояснила хорошенькая девушка с роскошными формами.

Она стояла за соседним столом в цветном переднике и месила тесто. Руки по локоть были запачканы мукой. Именно эта милая пышечка стряпала кулинарные шедевры, которые я с таким смаком уплетала.

— Зачем?

— Собрались казнить парня, — мрачно сообщил только что вошедший мужик, бросая на пол огромный мешок. — Так звучат трубы перед наказанием.

Я в удивлении приподняла брови, но ничего не сказала. Выводы делать рано. Преждевременность суждений может привести к ошибкам и неприятным последствиям. Поднялась из-за стола и направилась в покои, чтобы одеться. На душе было немного тревожно.

На дворцовой площади, вокруг деревянного помоста постепенно собирался народ. Неразборчивый гул разносился во все стороны. Люди тихо переговаривались в ожидании зрелища. Любовницы Ридерика, разодетые в роскошные шубы, уже стояли на балконах и лениво наблюдали за царящим оживлением. Даже Алиа пришла. Покусывая губу, девушка внимательно следила за происходящим.

В отличие от них я находилась на самой площади, но чуть в стороне от толпы. Такое местоположение обзору не мешало, скорее наоборот, даже улучшало его. Я могла видеть и эшафот, и толпу, и балконы, на один из которых вышел Ридерик.

Невозмутимый дракон, одетый в чёрное, выглядел зловеще. Решительно сомкнутые губы, холодный безразличный взгляд, скользящий по челяди, выделяли правителя и верховного судью, распоряжающегося людскими судьбами. Альросский казался бесстрастным.

Подошла ближе к людям, чтобы расслышать реплики.

— Парня казнят? — тихо спросил кто-то.

— Да. Он нарушил несколько главных законов.

— Наверно, опять рубанут голову.

— Кровищи-то будет… — ахнул жалобно женский голос.

— Представляю, каково ему, — посочувствовал дородный мужик. — Он же знает о том, что его ждёт. Весь белый от ожидания, бедолага. Я ему утром суп приносил.

Протяжный звук труб снова раскатился по площади, и тогда ворота справа от меня распахнулись. Из черноты проёма в окружении стражи вышел Грег. Сердце забилось чаще, тревога усилилась.

Парень, одетый в длинную, светло-серую рубаху до колен, казался спокойным. Может, бледнее обычного. Я пристально смотрела на него и вдруг поняла, что Грег меня тоже увидел. Его лицо вспыхнуло, покрылось красными пятнами, но он тут же опустил глаза и болезненно улыбнулся.

Грега вели на эшафот, а я перевела испытующий взгляд на балкон. На Ридерика. Словно отвечая на призыв, мужчина повернул голову, и наши глаза встретились. Дракон слегка прищурился. Я затаила дыхание. Продолжая смотреть на меня, Альросский поднял руку, и на всю площадь разнёсся голос глашатая:

— Лета 6036 года в месяц даринна в ночь второй луны лорд Ридерик Альросский Ледяной дракон указал: за недостойное поведение, угрожающее жизни и безопасности любимой… за планирование побега в другой мир с помощью порталов… бывшего стражника Грега Варлайма подвергнуть публичной экзекуции в размере двадцати тонких плетей, пометить руной и выслать из столицы четырёх смежных королевств без права возвращения. Приговор привести в исполнение сегодня.

Порка, магическое клеймение, ссылка. Я отвела взгляд, а когда снова посмотрела на Ридерика, дракон был полностью сосредоточен на разворачивающемся действии. Свист первой плети рассёк тишину. Раздался звонкий влажный шлепок.

Я вздрогнула и быстро направилась к дворцовому крыльцу. Когда закрывала двери, заметила, как задумчиво смотрел мне вслед Ридерик.

Наблюдать за зрелищем на площади не было никакого желания. Свист плетей, рассекающих воздух, звуки ударов, боль, возгласы и интерес толпы к экзекуции вызывали в душе отвратительные переживания.

Разумеется, я понимала, что могло быть хуже. И даже выдохнула с нескрываемым облегчением в одном из коридоров дворца. Грег останется жив, через несколько дней выздоровеет. На фоне того, что ему грозило всего парой дней ранее, наказание выглядело как милость.

Альросский не мог оставить парня безнаказанным. Это противоречило ему как властному правителю, уронило бы авторитет, да и вообще было не в его характере. Случилось то, что случилось. Обиды не было, отвращения к дракону — тоже.

Быстро преодолела необходимое расстояние, поднялась по лестнице и тихонько открыла дверь. В близком сердцу зале меня встретила тишина. Никто не летал, моя поделка лежала там, где я её оставила. Осторожно приблизилась к камням, увидела свою жар-птицу, разбросанные кисточки, листы бумаги и пергамента.

Перевела взгляд на окно. Начинался снегопад. Я могла только догадываться, как интенсивность осадков и непогода связаны с настроением Ледяного дракона. Впрочем… Додумывать за него я не собиралась, поэтому удобно разместилась на стульчике и принялась рисовать.

Когда двери открылись, моя птица стала ещё красивее. Я подняла голову и опешила от неожиданности. В мастерскую зашла Милен. В руках она держала два бокала и бутылку тёмного стекла.

— Ева, — сдавленно произнесла девушка, — нам надо объясниться.

— Я занята, — ответила, бросив короткий взгляд на разведённую палитру.

— Хочу извиниться.

Ничего не ответила, лишь чуть-чуть приподняла брови.

— Ты права. Мне больно, потому что я сама позволяю себе страдать.

Милен развела руками и виновато улыбнулась.

— Знаешь, как нашло на меня. Вспылила. А потом я смотрела на того парня и всё думала, думала…