Запретные цвета - Юкио Мисима

Нодзаки назначил себя президентом, а Нобутаку посадил на место председателя правления с месячным окладом в 100 000 иен с условием, чтобы тот держал свой нос подальше от бизнеса. И вот с тех пор деятельность корпорации «Дальневосточные морские продукты» приобрела размытый и сомнительный характер. Нобутака научился у Нодзаки валютным махинациям с долларами. Нодзаки заключал договоры с оккупационной армией в интересах компаний, занимающихся нагревательными приборами и упаковкой, в результате чего клал в свой карман приличные комиссионные. Порой он не гнушался поиграть на раздорах клиентов ради выгодного барыша и все это время ловко манипулировал именем Нобутаки и его корпорацией.

Во время возвращения многих семейств оккупационных войск на родину хлопоты Нодзаки по заключению договора в интересах некой фирмы встретили неожиданное препятствие в лице одного полковника из соответствующей инстанции. Тогда он решил воспользоваться талантом супругов Кабураги к светскому общению и пригласил обоих на ужин. Супруги пришли на встречу. Однако жена полковника сказалась нездоровой и не явилась.

За день до этой встречи Нодзаки наведался в дом Кабураги под предлогом личного дела и уговорил госпожу оказать ему содействие. Она сказала:

— Я посоветуюсь с мужем и тогда отвечу вам.

Пораженный Нодзаки истолковал ее ответ обывательски. Он заподозрил, что рассердил ее своим невежливым предложением. Она же только улыбнулась.

— Меня не устраивает такой ответ. Если «нет», то скажите «нет»! Если я разгневал вас, то прошу извинить меня. И давайте забудем это разговор…

— Я поговорю с мужем. Ведь наша семья отличается от обычных семей. Если муж скажет «да», то я соглашусь с ним.

— А-а!

— Доверьтесь мне! А взамен… — Тон ее стал деловитым и пренебрежительным. — А взамен вот какая услуга: если я возьмусь за ваше дельце и если сделка состоится, то я хотела бы получить двадцать процентов от ваших комиссионных.

Глаза Нодзаки округлились. Он доверительно посмотрел на нее. На токийском диалекте, хотя чуточку стертом, что выдавало в нем человека, который долгое время обретался в отдаленных краях, он выдавил:

— Ладненько.

Этим же вечером госпожа Кабураги доложила мужу о сегодняшней сделке — без запинки, как по букварю. Он слушал ее с полузакрытыми глазами. Затем, скосив взгляд на жену, проворчал что-то невнятное. Это непроницаемое малодушие раздражало ее больше всего. Он взглянул на ее рассерженное лицо.

— Ты расстроилась из-за того, что я не остановил тебя?

— О чем это ты?

Госпожа Кабураги прекрасно понимала, что муж ее ни в коем случае не вмешался бы в ее планы. Однако это вовсе не значит, что где-то в потаенном уголке своего сердца она берегла надежду, что он разгневается или выступит против нее. Что сердило ее, так это толстокожесть ее супруга, всего-навсего.

Стал бы он препятствовать ей или нет, исход был бы один и тот же. В душе она уже все решила по-своему. Именно тогда со смиренным чувством, удивительным для нее самой, госпожа Кабураги пожелала удостовериться в своих трудно постижимых духовных связях с ее номинальным супругом — в странных нерасторжимых оковах. Нобутака, который в присутствии жены приучал себя к ленивой невозмутимости, на привычный манер окинул взглядом благородные черты лица своей супружницы. Полное недоверие к горестям — вот что придавало ей черты аристократизма.

Нобутака Кабураги перепугался. Жена представилась графу нашпигованной взрывоопасным веществом. Он нашел в себе силы, чтобы сдвинуться с места; подойдя к жене, положил руку на ее плечо.

— Виноват. Поступай, как тебе заблагорассудится. Все в порядке.

С того самого момента госпожа Кабураги стала презирать его.

Два дня спустя она умчалась в автомобиле в Хаконе вместе с этим полковником. Контракт был заключен.

Это чувство презрения сделало госпожу Кабураги и ее супруга криминальными сообщниками — не потому ли, что она попалась в ловушку, неумышленно подстроенную Нобутакой? Они оба теперь всегда орудовали рука об руку. Цепляли какого-нибудь олуха, не подозревающего о напасти, подстраивали ему любовное свидание с госпожой Кабураги, а потом шантажировали. Их первой жертвой, «цуцумотасэ», стал Сюнсукэ Хиноки.

Каждый из высокопоставленных офицеров оккупационной армии, с которыми Нодзаки вступал в деловые отношения, становился любовником госпожи Кабураги. Ротация персон была частой. Она обольщала новичков в мгновение ока. Нодзаки все больше и больше проникался к ней уважением.

С тех пор как я увидела Вас, — писала госпожа Кабураги, — мой мир совершенно преобразился. Я думала, что своевольно владею своими мышцами, но, кажется, я, подобно всем заурядным людям, бессильна с ними справиться. Вы были неприступны как стена — великая тысячемильная стена варварской армии. Вы были любовником, который никогда не любил меня. Вот поэтому я обожала Вас и сейчас обожаю Вас так же, как прежде.

Когда я признаюсь Вам в этом, я должна сказать, что, кроме Вас, у меня имеется еще одна Великая стена. Это мой муж Кабураги. Когда я стала невольной свидетельницей той сцены в кабинете, я впервые поняла, почему до сих пор не смогла расстаться с ним. Именно по той самой причине. Кабураги отличается от Вас. Он не обладает той красотой, которой наделены Вы.

После того как я повстречала Вас, я категорически отвергла свой прежний путь публичной женщины. Вы себе и представить не можете, как Нодзаки и Кабураги обманом и уговором толкали меня на то, чтобы я изменила свое решение. Я пришла к этому только недавно, никого не слушая. Из-за меня Нодзаки стал задерживать месячное жалованье Кабураги. Кабураги умолял меня, поскольку его благополучие зависит от меня. В конце концов я уступила ему, но с условием, что в последний раз притворюсь проституткой. Вы, наверное, будете смеяться, если я скажу, что верю в провидение. В тот день, когда я вернулась домой с документами, которые собрала, я случайно застала вас обоих за этим…

Я взяла драгоценности, какие попали под руку, и отправилась в Киото. Я собиралась продать их, чтобы хватило на прожитье, хотя бы на время, пока не найдется для меня достойное место работы. К счастью, моя двоюродная бабушка сказала, что я могу остаться здесь сколько пожелаю.

Без меня, впрочем, Кабураги потеряет свою работу, это наверняка. Ни один мужчина не сможет протянуть на ничтожную зарплату в этой европейской школе кройки и шитья.

Несколько ночей подряд Вы снились мне. Я очень желаю увидеть Вас. Или скорей всего было бы лучше, если бы мы не увиделись никогда. Когда Вы будете читать это письмо, не подумайте, что я прошу Вас об этом. Я не говорю о том, чтобы Вы любили Кабураги, а также не говорю, чтобы Вы бросили его ради моей любви. Я хочу, чтобы Вы были свободны; Вы должны быть свободным. Что нужно сделать, чтобы Вы стали моим? Ах, это все равно что пожелать присвоить голубое небо! Я только хотела сказать, что я очень люблю Вас, обожаю Вас. Если случится Вам приехать в Киото, обязательно зайдите в храм Сисигатани. Этот храм расположен к северу от могилы императора Рэйдзэй[60].