С первого взгляда - Даниэла Стил

Вечером она пришла в гостиницу, легла и долго-долго спала. Когда она вернулась из Нью-Арка, звонить Жан-Шарлю уже было поздно. А когда он утром вылетал из Парижа, было слишком рано для нее. Из-за разницы часовых поясов они смогут поговорить, только когда он уже прилетит в Нью-Йорк. Жан-Шарль просил ее не встречать его в аэропорту. Они встретятся в гостинице, а позвонит он ей, как только самолет приземлится. Но случилось так, что Тимми легла спать слишком рано и проспала слишком долго, проснулась уже в начале седьмого. Она могла не спеша принять душ, одеться, позавтракать и встретить его в аэропорту. Номер его рейса и время прилета она знала и позвонила своему водителю в семь утра, попросила быть у входа в гостиницу в девять. Самолет Жан-Шарля прилетал в десять. Она надеялась, что не пропустит его возле выхода из таможенного контроля, где в Нью-Йорке всегда настоящее столпотворение.

Всю дорогу в аэропорт она в волнении думала о нем, вспоминала слово в слово все, о чем они говорили друг другу за прошедшие две недели. Они позволили себе подойти к границе разумного. Что, если при ярком свете дня наваждение растает, как дым? Оба хорошо понимали, что такое вполне может случиться. Скорее бы увидеть его и все понять, хотя ей было смертельно страшно. Ей столько лет, а она трепещет как школьница…

Когда самолет Жан-Шарля приземлялся в аэропорту Кеннеди, Жан-Шарль думал о том же. А если он все это себе напридумывал? И она тоже? Они отдались во власть сумасшедшему порыву, безудержной игре воображения, и едва посмотрят друг на друга, как наваждение исчезнет. Скоро, скоро они все поймут. Хорошо, что у него будет время привести свои мысли в порядок, пока он проходит таможенный контроль и едет на такси в город, а ехать придется долго. Прежде чем он увидит Тимми, он должен побриться и принять душ. А когда самолет приземлился, он увидел в окно, что идет снег. С неба медленно падали, кружась, огромные красавицы снежинки. Все покрывал пышный слой чистейшего белого снега, он лег на предыдущий снег, который выпал еще вчера. Мир казался сказочным, волшебным. Самолет катился по полю к аэровокзалу, потом остановился, к нему приставили трап.

Жан-Шарль спустился на землю одним из первых со своей дорожной сумкой. Багажа у него не было, нужно было только поставить печать в паспорте у иммиграционных властей, и все, можно ехать. Пока он стоял в очереди к столу иммиграционного контроля, его сердце колотилось как сумасшедшее, но вот наконец печать поставлена, он вошел в здание аэровокзала, низко опустив голову и думая о ней, об их судьбоносной встрече, гадая, как пройдут эти дни, что произойдет во «Временах года».

Тимми стояла возле выхода из зала таможенного досмотра, прислонившись к стойке, и внимательно вглядывалась в лица выходящих людей. И вдруг ее охватила паника: а если она его пропустит или уже пропустила? Но на табло появилось сообщение, что пассажиры его рейса пока еще проходят таможенный контроль. Она глядела на двери и вдруг неожиданно увидела его, Жан-Шарля, он выходил из них опустив голову, в темно-синем пальто, с дорожной сумкой в руках. При виде его она заулыбалась, сердце бешено рванулось, а он шел прямо к ней, не зная, что она его ждет. И едва она его увидела, как и из сердца, и из души, и из мыслей улетучились все страхи и сомнения. Тимми знала, что мужчина, который приближается к ней, – ее судьба. Между ними осталось всего несколько шагов, и вдруг что-то заставило его поднять голову, и он увидел ее. У него перехватило дыхание, он остановился, и улыбка медленно осветила его лицо. Тимми сделала шаг навстречу ему, другой… он выпустил из рук свою дорожную сумку и крепко обнял ее. Их обтекал бурлящий водоворот людей, словно крошечный островок, а Жан-Шарль крепко прижимал Тимми к своей груди и, забыв обо всем на свете, целовал, а она чувствовала, что нет больше ее, нет больше его, есть только они. Они стояли так, наверное, вечность и не могли оторваться друг от друга. Наконец он посмотрел на нее и улыбнулся.

– Бонжур, мадам О’Нилл, – нежно прошептал он.

– Бонжур, доктор, – прошептала она в ответ, чувствуя непреодолимое желание еще раз сказать, как она его любит. Но она лишь улыбнулась ему, и ее счастливые глаза все ему сказали без слов. – Я так рада вас видеть. – В ее душе все трепетало. Никогда в жизни она не была так счастлива. Тимми стояла, смотрела на Жан-Шарля и чувствовала, что вот сейчас начинается история великой любви.

Медленно, не выпуская друг друга из объятий, вышли они из здания аэровокзала, и она нашла своего водителя. Как только они сели в машину, Жан-Шарль опять ее поцеловал. И потом они всю дорогу до города тихонько разговаривали. Она рассказала ему, что пришлось вести переговоры с профсоюзом, и о том, сколько понадобилось изворотливости ума, чтобы их благополучно завершить. Он слушал ее с восхищением. Они говорили о его работе, о его пациентах, но главное – они рассказывали друг другу, как они рады, что наконец-то увиделись. А этого можно было и не говорить, достаточно взглянуть на их счастливые сияющие лица.

Он зарегистрировался в гостинице, и она поднялась вместе с ним в его номер, он находился на одном этаже с ней – на сорок восьмом, и из окон открывался фантастический вид на город. Войдя в номер, он поставил на пол свою дорожную сумку и снова ее обнял, и оба поняли, что выполнить данные и себе, и друг другу обещания остаться в рамках платонических отношений будет гораздо труднее, чем представлялось. Тимми стало ясно, что она проявила слишком большой оптимизм, решив, что им будет легко устоять против влечения друг к другу. И еще у обоих было такое чувство, что после всех признаний, которые они сделали уже давно, осенью, после множества звонков, которыми они обменялись за последние две недели, после того как они осознали, что их неудержимо тянет друг к другу, им сейчас удивительно легко и естественно быть наедине, будто встретились не едва знакомые люди, а те, которые давно знают и любят друг друга, сейчас они просто связали заново нити давнишних отношений. Они были две половинки единого целого, они сейчас соединились, и уже было не различить, где он, где она. Осознание этой своей нераздельности и любви ошеломило их обоих, и когда Жан-Шарль снова обнял и поцеловал Тимми, у нее прервалось дыхание. Они провели вместе совсем немного времени, но у нее уже не было ни малейших сомнений – она его любит. И в его глазах она видела, что это ее чувство к нему – зеркальное отражение его чувства к ней.

Они зашли в ее номер, чтобы она просмотрела свою электронную почту, и решили немного погулять по Центральному парку и подышать воздухом. Дорожки в парке были занесены снегом, по обочинам сугробы, все сияло первозданной белизной, было сказочно красиво. Тимми бросила в него снежком, и снежок рассыпался, ударившись о его темно-синее пальто, а он набрал горсть снега и осыпал им ее ярко-рыжие волосы. Ей хотелось бежать вместе с ним по снегу, снова стать маленькой девочкой, окунуться в радость, которой ни он, ни она не знали, пока не встретили друг друга.

Их лица разгорелись от мороза, и когда они уже возвращались в гостиницу, он вдруг увидел запряженный лошадью двухколесный экипаж и махнул кучеру, и кучер повез их по сказочному зимнему царству. Их ноги были закутаны теплым пледом, они сидели рядышком, прижавшись друг к другу, и радовались, как малые дети. Потом пообедали у «Пьера». Начало смеркаться, они заглянули по пути в несколько разных магазинчиков и наконец вернулись в гостиницу, в ее номер, счастливые, без тени тревоги в душе. Сидели весь вечер и разговаривали, держась за руки, как влюбленные подростки. Тимми сказала, что ей сейчас словно бы пятнадцать лет, а Жан-Шарль сказал, что ему двадцать. Только тогда, в свои пятнадцать, она и не мечтала о таком счастье. И у Жан-Шарля это было самое счастливое мгновение, жизнь поистине прекрасна.