Утесы Бедлама - Наташа Полли

– Как он нашел нас? – спросил я.

– В безветренный день следы долго висят в пыльце. От них исходит сияние, которое можно увидеть, если знать, как его искать. Киспе знает. Он родился по нашу сторону гор, хотя и отрицает это. А еще он знает, что здесь нельзя стрелять.

– Вряд ли Мартель послушает его.

Рафаэль кивнул. Мы замерли в ожидании, не спуская глаз со стеклянных валунов и угасающего света поднятой в воздух пыльцы на берегу. Насекомые уже оставляли новые следы. Какой-то зверек быстро спустился с дерева, оставив дрожащую полосу света, затем прыгнул и скользнул по другому дереву. Его след напоминал странный деформированный флаг. На земле появилась высокая петля света: должно быть, ее оставила лягушка.

Вскоре мои руки привыкли к горячей воде и перестали болеть. Время от времени боль накатывала на мой позвоночник. Я почувствовал себя стариком и внезапно понял, как скучал по прежнему себе. Три года назад я мог пробежать несколько миль подряд. Говорят, ты не замечаешь свое здоровье до тех пор, пока не лишишься его, но я замечал – всегда, точно так же, как замечал теплые солнечные лучи. Наверное, его стоило ценить, но мне хотелось, чтобы в то время я не был таким здоровым. Тогда я не ощущал бы такого контраста сейчас.

Больше выстрелов не было. Постепенно я перестал их ждать.

Дно озера было устлано стеклянной галькой, похожей на драгоценные камни. Были здесь и миниатюрные ракушки, в которых жили крошечные существа. В стеклянных камнях недалеко от меня лежали округлые камни с желтыми сферами внутри. Рафаэль заметил их и нырнул. Вынырнув, он положил несколько камней на валун передо мной, чтобы я мог рассмотреть их. Это были яйца.

– Вода недостаточно горячая, чтобы они сварились, – пояснил он. – Утки откладывают их под водой, чтобы вывести птенцов.

Я дотронулся до одного и понял, что они были стеклянными. Наверное, стекло смешалось с другими веществами, потому что яйца, как и обычные, обладали голубоватым оттенком. Они были очень красивыми. Рафаэль оставил два в гнезде под водой: в них были птенцы.

Мы подождали еще немного, всматриваясь в лес, но в пыльце ничего не было. Тишина постепенно заполнялась привычными звуками – щелканьем, скрипом и уханьем. Деревья были такими большими, что звуки, которые издает любое дерево в месте с переменчивой погодой, напоминали бормотанье. Иногда кора скрипела, и тогда казалось, будто деревья смеются.

– Видите их? – наконец спросил Рафаэль. – Уток, я имею в виду.

Я огляделся. Поначалу я ничего не увидел: утки были черными и потому сливались с тенями осевшей пыльцы, но на берегу в тростнике пряталась небольшая стая. Рафаэль кивнул, когда я показал на нее.

– Попробую поймать одну.

Я хотел сказать, что не нужно, что я не голоден, но это было ложью. Я прижался щекой к камню и стал наблюдать.

Одна утка поплыла к нам. Рафаэль подобрался к ней ближе, и она не улетела. Тогда он громко хлопнул в ладоши над ее головой. Птица пронзительно закричала и взорвалась. Точнее, ее охватило бело-голубое пламя, и через несколько секунд перьев не осталось, только поджаренная тушка. Рафаэль достал ее из воды и оторвал ножку.

– Она готова, попробуйте.

– Господи… Что это было?

– Так они откладывают стеклянные яйца. Они полны горючих веществ, и когда приходит время… – Рафаэль распахнул руки, изображая взрыв. – Но если напугать их, они быстро взрываются.

– Это фениксы.

– Возможно.

– И почему вы еще не сколотили состояние на экспорте?

– Природа не одарила меня вашим преступным умом. Ешьте своего феникса. Боже, – неожиданно воскликнул Рафаэль. Он замер.

Я вздрогнул, увидев маркайюк. Она стояла на берегу озера, там, где горячие ручьи били по стеклу.

– И как мы не заметили ее раньше, – пробормотал я. Затем встревоженно обернулся, ожидая увидеть на берегу Мартеля и его людей, но их не было. – Хорошо. Я приготовлю яйца.

– Нет, подождите. – Рафаэль направился к маркайюк, снял обрывок веревки с ее запястья, протер статую воском – у него всегда был воск в кармане, – и начал плести узелки. Он делал это быстро, как рыбак, плетущий сеть. Наконец почти всю веревку покрывали узлы. Он обвязал ее вокруг запястья статуи. Заметив мой взгляд, Рафаэль слегка мотнул головой и сказал: – Просто молитва. Дайте мне яйца. Не подходите к ней слишком близко.

Рафаэль осторожно взял яйца и отнес их в более горячие потоки ключей. Он выглядел подавленным.

– Не обожгитесь, – встревоженно сказал я.

– Это не имеет значения.

– Я словно говорю со стеной. Раз вы ничего не чувствуете, это не значит, что…

Меня прервали выстрелы, раздавшие где-то рядом. Я нырнул за камни, но пули не достали до острова и воды. Рафаэль вернулся ко мне.

– Они подожгут пыльцу…

Как только он сказал это, пыльца вспыхнула, и я увидел пламя на берегу. Добравшись до воды, оно погасло, потому что над водой пыльцы не было, и озеро погрузилось во тьму. Тонкие лучи света проходили сквозь крону деревьев, но их было недостаточно. Рафаэль вышел на остров.

– Мартель, идиот, перестань стрелять, иначе подожжешь весь лес! Иди сюда.

На мгновенье все стихло, только маркайюк на берегу подняла голову. Казалось, статуя узнала слова на испанском и не одобрила их.

Мужчины – их было пять-шесть – вышли из темноты, стряхивая золу с рукавов. С ними был Мартель.

– Я выведу вас отсюда, если вы оставите нас в покое, – жестко заявил Рафаэль.

– Чудесно, – отозвался Мартель. – Поторапливайся. Что ты сделал с мистером Тремейном? – добавил он, увидев Рафаэля. Остров был слишком маленьким, чтобы долго прятаться на нем.

– Он здесь. Дотронься до него, и я…

– Да, не стоит пускаться в подробности. Помоги мне.

Рафаэль помог ему подняться на камни, и Мартель сжал его за плечо, несмотря ни на что, радуясь встрече. Возможно, этим жестом он напоминал ему, кто из них хозяин. Остальные мужчины тоже перелезли через камни. Они выглядели испуганными, нескольких из них опалила сгоревшая пыльца. Вокруг озера тлела трава. Вряд ли она могла поджечь деревья, но было очевидно, что это чистое везение. Мужчины осторожно сложили ружья у белого дерева.

– Здравствуйте, – воскликнул Мартель, увидев меня. – Вы исчезли, и мы вас нашли. – Он пытался говорить непринужденно, но его слова прозвучали резко. – Я переживал, что Рафаэлю взбрело в голову что-нибудь индейское.

– Что с вами произошло? – спросил я.

– На нас напали, – ответил он. – Нас было двенадцать. Вполне сильные мужчины. Я так и не увидел нападавших, а вы?

Послышались тихие «нет» и «возможно».

Мартель опустился на камни.

– Проклятая пыльца, – продолжил он. – Ты думаешь, что видишь в ней, но это не так. Видно лишь то, что движется. Они неподвижно ждали. За деревьями, в корнях. Я видел следы, множество следов, но они умеют прятаться.