Выбор Шутника - Тамора Пирс

— Она лишь сказала, что поговорит с тобой, и я сильно сомневаюсь, что она изменит свое решение. Ты знаешь, как раздражает то, что ты делаешь? — внезапно спросил он Навата, который бежал рядом с ними. Его босые ноги ступали по земле почти бесшумно.

— А что? Я просто бегу, — ответил Нават без всякого придыхания в голосе. — Конечно, это не так хорошо, как летать, но все же упражнение.

— Он раздражает вас? — спросила Али, остановившись, и добавила, обращаясь к Навату: — Послушай, я стараюсь не причинять рэка неудобств, и тебе не советую.

— Мы двоюродные братья и сестры, — хором произнесли Нават и Юнай. Они вдруг осеклись и посмотрели друг на друга. У обоих был вид удивленный и польщенный.

— Мы все знаем, кто он на самом деле, — сказала Юнай. — Вороны и рэка — дети бога и богини воронов. Наша легенда говорит, что первые люди вылупились из яиц в гнезде великих воронов. Мы сделали ошибку и сбросили перья еще в яйцах.

— Тогда должны быть еще вороны, которые превратились в людей? — спросила Али. Она вспомнила, что кто-то уже говорил ей об этом раньше.

— Такое бывает нечасто, — ответил Улазим. — Еще есть сказки о том, как рэка, которые не хотели умирать, превращались в воронов. Мы будем весь день тут стоять или все-таки поедем? — Улазим пустил свою лошадь по дороге. Али и Юнай последовали за ним, и Нават побежал между ними.

— Я что, больше не пастушка? — спросила Али.

— Ее светлость сказала, что тебе надо дать возможность передвигаться, — ответил Улазим. — Наши леди желают ездить по окрестностям и знакомиться со своим народом. Ее светлость хочет больше времени проводить в замке, с младшими детьми и готовить дом к зиме. Ты будешь сопровождать Сарэй и Довасари вместе с Юнай.

Али кивнула. Этот вариант годился. Как всегда, она испытала признательность к герцогине: та всегда делала именно то, что было нужно.

— Так значит колдунья — твоя мать и бабушка Юнай и зовут ее Окобу?

— Она ненавидит луаринов, — сказала Юнай. Лицо Улазима окаменело. — Она согласилась поговорить, а не помогать. Тебе придется уговорить ее или вызвать бога, чтобы он приказал. На твоем месте я бы вызвал бога, — сухо проговорил Улазим. — Она давала ему клятву и должна повиноваться. А ты? Да тебе крупно повезет, если она не сожжет тебя дотла. Но ты сама настаивала на встрече с ней.

Али выпрямилась в седле. Ей было обидно. В конце концов, она дочь Георга Купера и Львицы. Довольно печально осознавать, что для мало-мальски важного шага ей надо обращаться за поддержкой к богу.

— Может, надо было принести ей подарки? Иногда достойно преподнесенный подарок может смягчить даже самого упрямого человека.

— Ее этим не смягчишь, — сказал Улазим, поморщившись. — Она жестокая, злая, неуживчивая старая отшельница.

— Про тебя она тоже очень нежно говорит, — сказала Юнай. — По-моему, вы просто оба слишком горды, чтобы попросить прощения, папа. — Она обернулась к Али: — А насчет подарков он прав. Бабушка только взорвала бы их в твоих руках.

— На, — сказал Нават и протянул Али что-то тяжелое. — Может, это ей понравится.

Али посмотрела на предмет, оказавшийся в ее руках. Это был камень, похожий на гранит. Он сиял и переливался на солнце.

— Нават, — осторожно спросила она, — зачем ты дал мне камень?

— Он блестящий, — сердито ответил Нават. — Женщины любят блестящие штуки, прямо как вороны.

Юнай фыркнула. Али вздохнула.

— Женщины из рода людей не любят.

— Вот уж неправда, — вмешался Улазим. По его голосу было заметно, что он едва удерживается от смеха. — Рубины, изумруды, бриллианты. Все это блестит, и наши женщины обожают драгоценные камни.

Али метнула на него взгляд, означающий: «Не смущай его!» Она положила камень в поясной мешок.

— Я тебе все это потом объясню, — сказала она Навату, который встревоженно смотрел на нее. — Спасибо, что ты стараешься мне помочь.

Когда они проехали мимо стены, окружавшей Похон, Али порадовалась. Вряд ли жители деревни забыли ее прошлый визит. Улазим и Юнай повели ее и Навата вглубь леса. Вдоль узкой тропки росли огромные деревья, которые так и кишели птицами и белками. Был прекрасный летний день. Даже на открытой дороге солнце припекало не слишком сильно. А здесь стало совсем хорошо. Легкий ветер приносил ароматы хвои и листьев.

Наконец они поднялись на вершину горного хребта, и увидели дорогу, которая вела в маленькую, узкую лощину. На самом дне ее стояла небольшая бревенчатая хижина, вся увешанная амулетами, символами и колокольчиками, которые покачивал ветер. Рядом с хижиной тек ручеек, он впадал в искусственный пруд, выдолбленный руками человека в камне, и снова пропадал в лесу. На солнечной стороне двора висела веревка с бельем. Довольно уютный штрих на фоне жилища колдуньи. Две кошки с янтарными глазами лежали перед домом и смотрели на пришельцев.

Нават усмехнулся.

— Сегодня была стирка, — сказал он.

Али нахмурилась.

— Забудь про белье. Ты больше не ворон.

— Верно, — ответил он. — Я человек, у которого нет девушки. — Он изобразил на лице печаль.

— Прекрати, — сказала Али. Она направила Циннамон по тропе, ведущей к дому. У самой двери все спешились.

Крохотное создание слетело вниз и принялось обнюхивать Али. Она даже ахнула от восхищения. Это была карликовая летающая лошадь, гнедая кобылка с крыльями, как у летучей мыши. Ее совершенное тело размером было не более ладони.

— Откуда ты взялась? — тихонько спросила Али.

— У них здесь гнездовье, — ответил Улазим. Вокруг него уже порхали несколько крылатых лошадок. Пегий жеребец скользнул к Навату.

— Старуха окружает себя, чем попало, лишь бы это были не люди, — с горечью произнес рэка. — Иногда мне кажется…

Он остановился, заметив странное поведение пегого жеребца. Крохотное создание взлетало и пикировало вниз, трепеща крыльями, явно сердясь.

— Может, он вспомнил меня, — проговорил Нават. Жеребец подлетел к нему и ударил крылом по лицу. — Прекрати! У моей мамы тоже есть птенцы!

— Ты таскал у них детенышей! — в ужасе проговорила Али.

— Ну да, совсем немного, — ответил Нават, прикрывая лицо. Еще две лошади вылетели из куста и начали нападать на него. — Если ты голоден… Ай! Они очень вкусные!

— Зачем же ты пришел сюда, если ты враг маленьких кударунгов? — спросил его Улазим. Он и Юнай отвели лошадей подальше от разъяренных маленьких созданий. — Здесь хоть кто-нибудь любит тебя?

Нават взвыл, когда еще четыре кударунга вылетели из зарослей кустарника. Они падали на него, пинали, лягались, кусали, тянули за волосы и одежду, лупили крыльями.

— Я думал, что они не вспомнят! — закричал он Улазиму в ответ. — С тех пор прошло несколько недель, и я был вороном!