Мир под кайфом. Вся правда о международном наркобизнесе - Нико Воробьев

Ниша сумела разорвать круг. Теперь она принимает лишь изредка, у нее новый парень, с которым они вместе смотрят марвеловские фильмы.

«Думаю, теперь я более или менее в порядке. Я очень рада, что смогла выбраться. Я видела, как наркотики разрушают людей и полностью меняют личность, и я не хочу быть такой всю оставшуюся жизнь. Наркотики мне не нужны, у меня есть я. Наркотики — это весело, но только если недолго. Ты их не контролируешь — они контролируют тебя».

Отправляясь на первую встречу с Рэем Лейкманом, я волновался. Учитывая мой прежний опыт участия в определенного рода деятельности, я испытывал дурные предчувствия — они нависли надо мной, подобно тому как в Британии начинают собираться тучи, если вы решили устроить пикник. За всю историю моего дилерства я ни разу не сталкивался с серьезными побочными эффектами от употребления наркотиков — шанс умереть от экстази (примерно 1 к 10 000) гораздо меньше, чем от падения с лошади. Когда люди говорят, что наркотики убивают, они обычно имеют в виду героин и тому подобные вещества. И представляют себе жалких торчков в убогом социальном жилье, где повсюду разбросаны использованные шприцы: они получают по заслугам.

Но я ничего такого не видел — я никогда не связывался с хмурым, — и потому мне было интересно встретиться с Рэем. Нашу встречу устроила организация под названием Anyone’s Child — это объединение скорбящих родителей, чьи дети умерли от наркотиков, были убиты бандами и тому подобное. Я несколько минут топтался на пороге кафе у причала в Бристоле, собираясь с духом. Но я напрасно волновался: Рэй, бывший учитель, был рад поболтать со мной, бывшим дилером, о своих сыновьях — Жаке (Джеке) и Торине.

«Когда им было лет девять-десять, мы с женой по очереди возили их в театральный кружок, и в машине у нас были кассеты комика Тони Хэнкока, — вспоминал Рэй за чашкой кофе. — Они просто обожали Тони Хэнкока, и это вообще-то странно, потому что он был популярен в шестидесятые, и их приятели о нем даже не слышали. А мы постоянно его ставили. Мы записывали на аудиокассеты все его выступления, даже телепередачи — потому что смотреть их было совершенно не обязательно».

Мальчики, выросшие на острове Мэн, были очень близки. Они родились на свет с разницей в пятнадцать месяцев и вместе проходили через все этапы развития.

«Когда Жак был маленький, у него было множество причуд. Он хотел стать волшебником, а потом он посмотрел „Бриолин“ и захотел стать Джоном Траволтой, так что он купил кожаную куртку, и следом за ним Торин тоже купил такую. Потом был период спагетти-вестернов, он завел себе шляпу и пончо, так что Торин тоже ходил в шляпе и пончо. У них были отдельные комнаты, но Торин никогда не спал у себя — он предпочитал матрас на нижнем ярусе кровати Жака».

Это была забавная парочка. В школе у Торина был очень мелкий почерк — настолько, что учителя не могли его разобрать. Но каждый раз, когда учителя его за это ругали, он начинал писать еще мельче. Дошло до того, что, когда Торин писал сочинение, Рэю приходилось его ксерокопировать с увеличением, чтобы текст можно было прочесть.

А Жак был талантливым музыкантом и гитаристом. Рэй возил его на «открытые микрофоны» по всему острову. Но, когда он повзрослел, начались проблемы. Он стал экспериментировать с алкоголем и наркотиками. Однажды он просто упал на пол в кухне, и Торин, младший брат, принялся костерить его на чем свет стоит. Лейкманам пришлось убрать из дома всю выпивку.

В 2014 году Жак переехал в Лондон и поселился у матери Рэя, а Торин поехал учиться астрофизике в Университет Аберистуита в Уэльсе. Это была первая в их жизни разлука. Торину было девятнадцать, Жаку — двадцать. Шли месяцы, Жак позвонил, что не сможет приехать домой на Рождество из-за работы, но у него были билеты на игру «Манчестер Юнайтед». Его друг отказался идти в последний момент, так что он позвал Торина. Игра должна была пройти в субботу, они договорились встретиться в Манчестере, а в воскресенье разъехаться по домам. Такой по крайней мере был план.

«В воскресенье я по обыкновению позвонил матери и застал ее в тревоге, потому что была уже половина седьмого, а в пять они всегда ходили вместе на викторину в пабе. Жак никогда раньше ее не подводил. Я попытался позвонить и попал на автоответчик Торина. В половине одиннадцатого Жак все еще не вернулся и Торин по-прежнему не отвечал на звонки, так что мы начали беспокоиться всерьез».

Рэй позвонил в полицию Манчестера разузнать, не были ли его сыновья арестованы на матче — в конце концов, мальчишки такие мальчишки, — но ничего не узнал. Он пробовал звонить в местные больницы, но и там было пусто.

«Полицейские сказали мне, что они наверняка познакомились с какими-нибудь девчонками и задержались у них, но чутье подсказывало нам, что они бы так не поступили. Мы знаем своих детей! На следующий день мы подали заявление в розыск и начали обзванивать гостиницы. В одной нам сказали, что Жак забронировал и оплатил номер, но не заселился. Этот испугало нас еще больше. Они вообще добрались до Манчестера? Ходили на матч? Я помогал с покупкой билетов на матч, так что я позвонил на стадион узнать, были ли заняты соответствующие места. Парень на том конце провода сказал: „Подождите, я вас переключу“.

Меня соединили с юридическим отделом, где я заново объяснил всю ситуацию; на этот раз мне дали номер полицейского и предложили позвонить ему, чтобы получить больше сведений. Так я и сделал. Мне ответили, что тот на совещании и сам мне перезвонит. И тогда к нам в дверь постучались двое полицейских. Моя жена спросила, правильно ли она поняла, что они собираются нам рассказать».

Братьев нашли мертвыми в воскресенье в комнате над пабом. Они в шесть раз превысили смертельную дозировку экстази. Позже выяснилось, что Торин, который всегда был за здоровый образ жизни, заказал таблетки через зашифрованный сайт в теневом сегменте интернета — даркнете.

«Ему всегда нравились подобные тайные операции. К тому же наркотики в ходу среди студентов. От его друзей я узнал, что ему нравился эффект таблеток — они давали ему чувство счастья».

Родители не должны хоронить своих детей. Мне достаточно лет, чтобы помнить дело Ли Беттс, прогремевшее в середине 1990-х. Родители этой восемнадцатилетней девушки разрешили газетам напечатать фото умирающей на больничной койке дочери, чтобы предупредить людей об опасности экстази (хотя на самом деле Ли умерла потому, что выпила слишком много воды, — этого легко можно было избежать, зная технику безопасности). Но Рэй, потерявший обоих сыновей в один день, придерживается иного мнения.

«У нас есть закон. Если закон не останавливает людей от определенных действий, он бесполезен, — сказал он. — Смерть Торина не остановила его друзей от употребления наркотиков. Они решили, что ему просто не повезло. И ему действительно не повезло. Если люди продолжают употреблять наркотики, несмотря ни на что, остается только сделать этот процесс более безопасным. Так что, если общественные организации вроде The Loop будут проверять наркотики, от этого будет только польза».