Просто неотразим - Рейчел Гибсон

– Расскажи Джону о песчанке, – предложила Джорджина, вспомнив, что в последний час это больше всего интересовало дочь.

– У нас есть песчанка.

– Где?

– В школе.

Джон не мог поверить, что перед ним та самая маленькая девочка, с которой он познакомился в июне. Он внимательно посмотрел на нее, недоумевая, куда исчезла забавная болтушка.

– Зайдешь? – спросила Джорджина.

Джону до безумия хотелось схватить ее за плечи, хорошенько потрясти и выяснить, что она сделала с его дочерью.

– Нет. Нам пора ехать.

– Куда?

Он мгновение смотрел в ее солнечные очки, борясь с желанием сказать, что это не ее дело.

– Я хочу показать Лекси свой дом. – Он потянул на себя пюпитр, и Лекси выпустила его. – Я привезу ее к девяти, – пообещал он и передал пюпитр Джорджине.

– Пока, мама. Я люблю тебя.

Джорджина посмотрела на нее и постаралась улыбнуться.

– Солнышко мое, а где мой сахарочек?

Лекси приподнялась на цыпочки и чмокнула мать. Наблюдая за ними, Джон осознал, как ему нужно то, что есть у Джорджины. Он хотел любви от своей дочери. Хотел, чтобы она обнимала его своими ручонками, чмокала в щеку и говорила, что любит его. Он хотел, чтобы она называла его папой.

Джон не сомневался: как только он приведет Лекси в свой дом, как только она успокоится и окажется вне сферы влияния Джорджины, она снова превратится в прежнюю Лекси.

Но этого не произошло. К девяти вечера она осталась такой же, какой была в семь, когда он ее забирал. Разговор с ней напоминал катание по размякшему льду, он был таким же вязким и раздражающе скучным. Лекси не проявила интереса к его плавучему дому и не стала немедленно выяснять, сколько в нем ванных и где они расположены, что очень удивило Джона, потому что два месяца назад расположение ванных в Кэннон-Бич имело для нее огромное значение.

Джон показал ей ванную, которую освободил и приготовил специально для нее, и сказал, что они вдвоем съездят в магазин, где она сможет выбрать мебель, чтобы и обставить ванную по своему вкусу. Он думал, что Лекси обрадуется, но та лишь кивнула и попросила разрешения выйти на палубу.

К тому моменту, когда Джон остановил свою машину перед домом Джорджины, он был мрачнее тучи. Маленькая девочка, с которой он провел последние два часа, была ему незнакома. Это была не Лекси. Его Лекси смеялась и болтала без умолку…

Едва заслышав шум двигателя, из дома вылетела Джорджина и поспешила к ним навстречу. На ней было свободное кружевное платье, которое красивыми складками ниспадало до щиколоток. Волосы она собрала в высокий пучок.

Из сада через дорогу Лекси окликнула какая-то девочка и исступленно замахала ей Барби, которую держала в руке.

– Кто это? – спросил Джон, помогая Лекси отстегнуть ремень безопасности.

– Эми, – ответила она, открыла дверцу и выпрыгнула из машины. – Мам, можно пойти поиграть с Эми? У нее новая Барби-Русалочка. Я тебе ее покажу, потому что я тоже хочу такую же.

Джорджина посмотрела на Джона, который в этот момент обходил машину. Их взгляды на мгновение встретились, и Джорджина тут же переключила внимание на дочь.

– Собирается дождь.

– Ну пожалуйста, – заканючила Лекси и запрыгала, как будто у нее в ступнях появились пружины. – Хоть на минуточку!

– Даю тебе пятнадцать минут. – Лексй уже готова была сорваться с места, но Джорджина успела ухватить ее за плечо. – Что надо сказать Джону?

Лекси замерла и устремила взгляд куда-то ему в живот.

– Спасибо, Джон, – едва ли не шепотом проговорила она. – Я замечательно провела время.

Никаких поцелуев. Никаких «я люблю тебя». Никаких «пап». Естественно, он не рассчитывал так уж быстро обрести ее любовь и привязанность, но сейчас, глядя на макушку дочери, Джон понимал, что ждать придется гораздо дольше, чем он предполагал.

– Можем в следующий раз сходить на стадион, и ты увидишь, где я работаю. – Так как его предложение не вызвало у Лекси никакого энтузиазма, Джон добавил: – А можем отправиться в торговый центр. – Он ненавидел торговые центры, но надо было что-то придумать. На губах Лекси появилось подобие улыбки.

– Ладно, – сказала она и пошла к проезжей части. Поглядев в обе стороны, она перешла через улицу. Джон проследил за ней взглядом и посмотрел на Джорджину.

– Что ты с ней сделала?

Джорджина нахмурилась.

– Я ничего с ней не делала.

– Врешь. Она совсем другая, не такая, какой была в июне. Что ты ей наговорила?

Джорджина несколько мгновений пристально смотрела на него, а затем предложила:

– Пойдем отсюда.

Джону не хотелось заходить в дом. Ему не хотелось пить чай и в нормальной обстановке обсуждать ситуацию. У него не было настроения вместе с Джорджиной решать проблему. Он был в ярости и был готов заорать во все горло.

– Здесь тоже неплохо.

– Джон, я не буду обсуждать эту тему на лужайке перед домом.

Он сдался и жестом показал, чтобы она шла вперед. Следуя за ней, Джон намеренно смотрел ей только в затылок. Ему не хотелось видеть, как Джорджина двигается. В прошлом его восхищало плавное покачивание ее бедер. Сейчас же он не был настроен восхищаться хоть чем-то, имеющим к ней отношение.

Джон прошел за ней на задний двор. Предгрозовой ветер пригибал цветы к земле, разбрызгиватель поливал зеленую траву около бело-голубого полосатого дивана-качелей. Джон увидел маленькую пластмассовую магазинную тележку, стоявшую рядом с тачкой. И та и другая были заполнены увядшими цветами и вырванными сорняками. Оглядевшись по сторонам, Джон поразился, как резко отличаются друг от друга их дома. В доме Джорджины есть и сад, и диван-качели, и цветочные клумбы, и лужайка, которую нужно косить. А стоит дом на улице, где дети могут спокойно кататься на велосипеде, где есть ровный тротуар, по которому Лекси может кататься на роликах. Что же касается его дома, то он потрясающий, из него открывается незабываемый вид, но это жилище, а не домашний очаг. Он совсем не такой, как дом Джорджины. Там нет ни сада, ни лужайки, ни ровного тротуара.

«Здесь живет семья, – подумал Джон, наблюдая, как Джорджина перекрывает водяной кран, скрытый высокими бледно-лиловыми цветами. – Моя семья. Нет. Не семья. Моя дочь».

– Прежде всего, – начала Джорджина, выпрямляясь, – никогда не смей обвинять меня в том, будто бы я сказала или сделала что-то во вред Лекси. Ты мне не нравишься, но я никогда в присутствии своей дочери не говорила о тебе ни одного плохого слова.

– Я тебе не верю.

Джорджина пожала плечами, призывая на помощь спокойствие, которое все никакие приходило. В желудке была неприятная тяжесть, как будто она съела что-то несвежее. Она хотела надеяться, что ей удастся контролировать себя в присутствии Джона.